Не зря олимпийский чемпион Альбервилля-1992, а ныне председатель профсоюза игроков КХЛ Андрей Коваленко в своё время был прозван Русским Танком. Та мощь, тот напор, что отличал его во время действий, к примеру, на пятачке, остался и в обычной жизни. Собственно говоря, глядя на него, даже удивляешься, что Коваленко, ныне уже Андрей Николаевич, уже завершил игровую карьеру и теперь гоняет шайбу только с ветеранами. Видно, что «главный хоккеист главной отечественной лиги» находится в хорошей форме.
Приезжали представители клубов, юристы, велись обсуждения. За это время – до февраля – ни одного решения не было принято. Вообще ни одного! Мы делаем свои предложения, и моментально клубами эти предложения зарубаются — причём без дальнейших обсуждений.
И сразу же идёт на обострение разговора, рассказывая о проблемах подготовки нового коллективного соглашения между профсоюзом игроков и объединением работодателей.
— Проблем в этом вопросе хватает. Хотя у нас была договорённость о том, что в прессе мы не обсуждаем подобные моменты, но создаётся впечатление, что не все руководители Континентальной лиги держат своё слово. Недавно вышло интервью Владимира Шалаева, в котором он поведал о новых клубах КХЛ. Чехи с украинцами могут присоединиться, восточные команды, но… не в этом дело. В заключение беседы он кинул просто-таки булыжник в наш огород: мол, полгода работы профсоюза просто пошли коту под хвост. Вроде бы у нас какое-то неординарное видение проблемы, поэтому собираются без нас принимать регламент и без нас играть в следующем году.
Не хотелось бы повторения подобных интервью. И хочется, чтобы сами ребята-хоккеисты знали о нашей работе, как она ведётся
— Какие произошли изменения в работе над коллективным соглашением в этом сезоне?
— Начнём с того, как это было в прошлом сезоне. А в прошлом сезоне мы общались напрямую с лигой. Договаривались о коллективном соглашении, о внесении определённых пунктов в регламент, об изменениях и так далее. В этом году лига и руководители клубов решили построить работу по другому принципу. Естественно, игроки являются людьми подчинёнными, и их работодатели – президенты клубов. Они сейчас грамотно отвели КХЛ в сторону как третье лицо, и мы теперь должны договориться напрямую именно с первыми лицами клубов. То есть с каждым клубом в отдельности. Начали мы переговоры с октября прошлого года, проводили расширенные совещания с представителями лиги. Приезжали представители клубов, юристы, велись обсуждения. За это время – до февраля – ни одного решения не было принято. Вообще ни одного! Мы делаем свои предложения, и моментально клубами эти предложения зарубаются — причём без дальнейших обсуждений. «Нет, зачем нам это надо». Максимум, что мы смогли утвердить, это общую часть Коллективного соглашения. Кто как называется, кто где находится, кто за что отвечает.
— А кто присутствовал со стороны лиги?
— Дмитрий Курбатов посетил нас трижды, и один раз пришёл Владимир Шалаев. И всё. Перед съездом игроков профсоюза я провёл немало времени в поездках по клубам, где объяснял ребятам позицию профсоюза, выслушивал их мнения, предложения, корректировал все возможные вопросы перед самими заседаниями. Перед съездом мы встретились с представителями руководства клубов.
Видимо, тут со стороны работодателей выработана некая политика: сидеть, общаться, разговаривать, а затем говорить: «Ну, всё мы решили» и показывать протокол. Причём протокол составляет Сараев и его секретарь. Ни одной моей подписи под протоколами нет.
Там, к примеру, были Юрий Яковлев из «Локомотива», Андрей Точицкий из СКА, те же самые Курбатов, Шалаев и глава Межрегионального отраслевого объединения работодателей профессионального хоккея (МООРПХ) Владимир Сараев. Кстати, сам Яковлев является председателем правления МООРПХ. Собрались обсудить то, что осталось не обсуждённым до того, как задекларировал Юрий Николаевич.
— И что осталось на тот момент за кадром?
— Так у нас не было принято ни одного конкретного решения – мы только обсуждали различные позиции. Всё это господин Сараев должен был вынести на Совет директоров клубов. А я должен был всё это вынести на суд самих игроков. И представьте моё удивление, когда я узнаю, что Владимир Васильевич Сараев сообщил клубам, что по более чем половине вопросов существует договорённость и у нас осталось лишь пять-шесть вопросов, которые «нужно подчистить».
Такая ситуация происходит уже не в первый раз. Видимо, тут со стороны работодателей выработана некая политика: сидеть, общаться, разговаривать, а затем говорить: «Ну, всё мы решили» и показывать протокол. Причём протокол составляет Сараев и его секретарь. Ни одной моей подписи под протоколами нет. И их попросту не может быть, так как всё, что там написано, пишется во время заседаний, затем, через какое-то время, быть может, корректируется, а через неделю присылается нам.
Сейчас же они говорят о том, что профсоюз полгода потерял, попросту коту под хвост пошло это время. Мы с ними якобы договорились, а вот игроки в последний момент стали в оппозицию.
— И всё-таки о каком количестве нестыковок сейчас можно говорить?
— У нас сейчас не пять-шесть спорных позиций, у нас вопросов гораздо больше. Но почему-то клубы не хотят их принимать. Категорически! Быть может, для клубов они не так важны, как проблематика института ограниченно свободных агентов по возрасту, но они нужны игрокам, нужны в Коллективном соглашении. Потому что за два прошедших сезона мы неоднократно сталкивались со всевозможными проблемами у хоккеистов. Не у клубов, а у хоккеистов. Пусть они единичные, но они есть. Создаётся определённый прецедент, а когда мы об этом заявляем, нам говорят, мол, это ерунда и попросту отмахиваются рукой. У нас же во всех клубах всё хорошо. И вопрос этот остаётся неразрешенным. Повисает в воздухе, давая возможность прецедентов.
— Каково же было развитие ситуации после съезда?
— Мы встретились с ребятами, обсудили все накопившиеся проблемы. Никаких сумасшедших требований с нашей стороны не было. Мы вообще не ходим требовать, мы предлагаем. Обратите внимание: мы никогда не вставали в позу. Если взять прошлый год, то сколько времени ушло на переговоры, очень напряжённые переговоры. И в результате мы пошли на уступки, на тот же редрафт, на понижение зарплат. Ребята прекрасно отдают себе отчёт в том, что в стране кризис. Мы всё понимаем, мы нормальные люди, мы просто хотим играть в хоккей.
Только как-то странно всё получается. Мы пошли на уступки, у ребят уменьшилась зарплата – у кого-то меньше, у кого-то больше, а бюджеты клубов всё равно растут. Как они могут расти в кризисный год, если у всех игроков идёт снижение размера заработной платы? У кого-то по редрафту и на 50 процентов зарплата упала. А мы берём статистику клубов и что видим? Лишь у трёх клубов из 24 в связи с кризисом явно и реально уменьшился бюджет. Остальные же остались на этом же уровне или даже увеличили финансовые затраты.
— Так статистика же эта закрыта?
— Правильно, эта статистика закрыта, и её никто не хочет обнародовать. Клубы её закрыли и говорят, что у них всё плохо, что расходы растут, а виноваты в этом хоккеисты и их агенты. В общем, виноваты все кругом вместе с профсоюзом, а вот работодатели – они красавцы, они хорошие, они переживают «за хоккей».
Ни на одном из собраний, к примеру, при разработке драфта молодых хоккеистов не было учтено мнение профсоюза. А ведь привлекались различные специалисты, учитывалось их мнение. Не захотели выслушать, даже не пригласили. Лишь дали в конце января утверждённый регламент драфта юниоров. А мы, оказывается, к этому отношения не имеем. Так это же наши игроки, они идут к нам. Мы же должны как-то заботиться о них, это же будущие члены нашей хоккейной семьи.
А то у нас опять получится как в прошлом году. Клубам разрешили защитить игроков. Вот тольяттинская «Лада» и защитила 11 молодых хоккеистов, а контракта им не предложила. Молодые семнадцатилетние пацаны остались болтаться на улице. Они не знали, куда им дальше идти играть в хоккей, потому что в клубе их защитили, контракта не предложили, а идти играть в
Клубам разрешили защитить игроков. Вот тольяттинская «Лада» и защитила 11 молодых хоккеистов, а контракта им не предложила. Молодые семнадцатилетние пацаны остались болтаться на улице.
другой клуб ты можешь только после выплаты защитившему тебя клубу соответствующей компенсации. Получается, что молодёжь попросту «вырезали».
Да, быть может, это единичный случай, хотя как можно назвать единичным случаем ситуацию с 11 игроками? Да, в других клубах подобного не происходит, но в одном клубе это же произошло. И нам нужно работать над тем, чтобы повторения подобного прецедента не было в принципе. Сделать его невозможным законодательно, на уровне Регламента и Коллективного соглашения.
— Сейчас каждый игрок КХЛ обязан быть членом профсоюза?
— Прямого обязательства нет. В регламенте записано, что каждый игрок должен определиться со своим членством в профсоюзе. Но «обязаловки» нет. Но у нас ещё не было случая, чтобы член профсоюза оказался дисквалифицированным. Единственное, как задекларировал президент лиги Александр Медведев: у нас должен быть один профсоюз. А если ты не состоишь в профсоюзе, то на тебя не распространяется официальная страховка СОГАЗ, партнёра лиги.
Есть и ещё некоторые социальные вопросы. К примеру, на хоккеистов, которые не участвуют в профсоюзе, не распространяется наша пенсионная программа, которая уже заработала. Мы на съезде уже вручили первую часть свидетельств первым 10 игрокам. Теперь мы ждём, когда закончится плей-офф, чтобы выдавать эти свидетельства остальным членам нашей организации. Просто не хочу дёргать ребят во время ответственных матчей – перед ними сейчас другие проблемы стоят.
Подробнее о пенсионной системе, проблеме выкупа контрактов и других наболевших темах отечественного хоккея читайте во второй части беседы с Андреем Коваленко.