Правда, если быть совершенно искренним, то сподобились не к нынешнему Новому году. Фельетону этому от роду ровно восемь лет. Написан он был тогда в новогодний номер «Спорт-Экспресса». Вот только редколлегия уважаемой газеты, прочитав сей опус, синхронно схватилась за сердце и сказала, что… материал слишком большой. Не газетный это формат.
И вот теперь автор достал запыленный манускрипт, смахнул с него пыль и хлебные крошки, и представляет вашему вниманию. Итак, 2001-2002 год. Помните, что тогда было? ЦСКА Виктора Тихонова болтался в Высшей лиге, НХЛовцы бегали от сборной, болельщики крыли НХЛовцев. Тут еще террористический акт в Америке.
Вот автор и взял на себя смелость пофантазировать, что из всего этого может получиться...
Часть 1. США. АТЛАНТА, ШТАТ ДЖОРДЖИЯ
Генеральный менеджер хоккейного клуба «Атланта Трэшерз» Дон Уодделл сидел в своём офисе и обалдевшим взором всматривался в факс, пришедший из далёкой России. Собственно послание занимало меньше четвертушки стандартного листа, остальное заполнил переводчик, дословно переведя Дону содержимое. Единственное, чего он не смог перевести, было первое слово, поэтому послание из России так и начиналось: «POVESTKA». В нём в соответствии с законодательством далёкой и холодной России молодой и самой яркой звезде «Атланты» Илье Ковальчуку предписывалось "… в срок 24 часа прибыть в представительство России в Атланте для прохождения действительной службы в Вооружённых Силах РФ. При себе иметь кружку, ложку и смену нательного белья..."
По прошествии часа вопрос «Что это?», которым изводил себя Уодделл, сменился на «Как это?» (следы глубокого изумления останутся на лице менеджера на всю жизнь.). Наконец он оттолкнул от себя так и не осознанный до конца факс, выпил из графина и дрожащей рукой стал давить кнопки телефона.
— Это комиссариат? Хелло, миссис! Это Дон Уодделл из «Атланты». Я могу поговорить с мистером Бэттменом? Спасибо, жду…
В трубке заиграла «Америка, Америка!», наконец прервавшаяся хриплым и прокуренным голосом комиссара НХЛ.
— Хай, Дон! Что, и тебя достали?
— Как, мистер Бэттмен, вы уже в курсе?
— Уже все в курсе, уже все плачут — ты последним остался, Дон. Ну и кого эти русские у тебя цепляют? Никак Илайджа?
— Да, мистер Бэттмен, единственную нашу надежду. Что делать, Гэри, подавать в суд?
— Бесполезно, Дон, мы уже всё перепробовали. Понимаешь, в соответствии с договорённостями между США и Россией у нас не могут играть военнослужащие их армии…
— Но ведь Ковальчук ещё молод!
— Что поделать, Дон, борьба с терроризмом. Их Путин и наш президент решили работать вместе и помогать друг другу. Вот в России и объявили повышенную готовность. И тут выяснилось… Ты слышишь, Дон?
— Да, сэр!
— И тут выяснилось, что почти все их хоккеисты — либо военнослужащие, либо военнообязанные, что в настоящее время одно и то же. Всех вымели, Дон, всех и под чистую! Ты бы видел, как вчера у меня в кабинете Алекс Могильный орал. И что возраст у него не призывной, и что он, дескать, офицер запаса, и паспорт американский показывал. Так ведь российского гражданства его никто не лишал…
— И что?
— Пришлось прямо в кабинете сдавать в руки правосудию. А внизу его уже машина из посольства ждала… Но Могильный — это ладно. Знаешь, кого русские вчера замели?
— И кого же?
— Славу Фетисова!
— Он же старый, док!
— Старый, не старый, а майор запаса. Правда, Лэрри Робинсон мне рассказывал, что со Славой никаких проблем не было. Прочитал бумагу, сказал: «Йес, сэр», забросил вещевой мешок на спину и пошёл к самолету. Старая закалка, чувствуется…
— Что же делать, сэр?
— Я тебе так скажу, парень. Не хочешь связываться с судебными исполнителями, лови Илайджа, вяжи его и сдавай русским. Иначе потом замучаешься по судам ходить. И побыстрее, там же сказано — в 24 часа…
Часть 2. МОСКВА. АЛЕШИНСКИЕ КАЗАРМЫ
— Рота, смирно!!! — раздался истошный вопль дневального. Затем два сокрушающих шага и… — Товарищ полковник! За время вашего отсутствия происшествий не случилось! Дневальный по ЦСКА рядовой Могильный!
— Вольно, рядовой, — старый и заслуженный советский тренер Виктор Тихонов опустил руку от козырька и похлопал дневального по плечу. — Хорошо отвечаешь…
— Рад стараться, товарищ полковник!!!
— Да не ори ты так — уши заложило!
— Командный голос отрабатываю, товарищ полковник!
— Вот-вот, отрабатывай… Что, Сашенька, помнишь, я тебе говорил, что не спасёт тебя Америка, что рано или поздно я тебя всё равно найду? Помнишь? Что молчишь? Думал, дедушка Тихонов простит? Я-то простил, а вот Родина, Саша, она не прощает…
Сопровождающий Тихонова президент ЦСКА Михаил Мамиашвили в цивильном задумчиво осмотрел казарму. Потом перевёл взгляд на дневального, пожирающего глазами высокопоставленное начальство.
— Это тот беглец и есть, Виктор Васильевич?
— Он и есть, — ответил Тихонов. — Был форвардом, неплохим… А кто ты теперь?
Дневальный задумался, в голове у него что-то перещёлкнуло, и он заорал:
— Я есть никто! И имя моё — никак!..
— Фу-у, — поморщился Тихонов. — Дедушки перестарались. Он всё орал, что американский гражданин, ну, я и велел Касымбекову с Тимургалиевым привести его в чувство. Переборщили, знать, ребята…
— Бог с ним, — махнул рукой Мамиашвили. — Давайте-ка, Виктор Васильевич, на личный состав посмотрим.
— Это запросто, — ответил Тихонов и грозно посмотрел на дневального. — Вызови старшину, пусть построит роту…
— Старшина роты, на выход!!! — заорало то, что ещё совсем недавно было грозой всех вратарей НХЛ. — Личному составу построиться в центральном коридоре!..
В районе шконок раздался рёв и мат — это старшина Фетисов пинками поднимал «духов» на построение. Бегающие и подтягивающие ремни военнослужащие наконец приобрели очертание строя, шеренги замерли, а окончательный лоск навёл старшина.
— Равняйсь!.. Отставить! Сушинский, пилотку поправь. Вялым келдышем сделан, что ли? Хабибулин, ремень подтяни! Здесь тебя никто уговаривать не будет, и медаль ты получишь только посмертно!.. Равняйсь! Смирно!
— Вольно, — сказал Тихонов и спрятал улыбку. — Жалобы, заявления есть?
— Пожрать бы… — раздалось из глубины строя.
— Кто там такой нехватчик? — поднял брови тренер. — А-а-а, ефрейтор Каменский… Запомните, ефрейтор, армейские нормы продовольственного пайка научно обоснованы и выверены. И вообще, не сожрёшь ты два мешка брюквы! — После этих слов Тихонов широко улыбнулся.- Ну что, ребята, вот мы и встретились! Снова все вместе…
На дальнем конце строя кто-то завыл. Фетисов встрепенулся.
— Я не понял, у кого там недержание? А-а-а, молодой… Ну-ка успокойте дятла, — и, повернувшись к начальству, смущённо объяснил. — Рядовой Ковальчук, собственной персоной. Только вчера привезли, ночью брился и присягу принимал, всё к мамке просится. Или в Атланту… — развернулся к строю и проорал. — Красную, облупленную культяпку тебе на воротник в чугунном исполнении, а не Атланту… — и дальше полилось такое, такое лихое-обёрточное, что покоробило бы и терпеливую бумагу, а уши у неподготовленных свернулись в трубочку и сами сунулись в соответствующее место.
— Слава, Слава, успокойся, — миролюбиво сказал Тихонов. — Здесь они все, здесь и никуда не денутся. Представляешь, НИ-КУ-ДА! Господи, благодать-то какая…
Часть 3. МОСКВА. ЛЕНИНГРАДСКИЙ ПРОСПЕКТ
— Итак, Виктор Васильевич, подведём итоги, — начал Мамиашвили, сидящий за длинным столом в своём офисе. — Ваши заявки по личному составу мы исполнили. Не все, конечно, но что смогли. На Яшина, Жамнова и Королёва мы роток раскрыли, но они по ведомству Внутренних войск проходят. Каспарайтис в последний момент с крючка сорвался и принял литовское подданство. Наши за ним приехали, а он сделал вид, что по-русски не понимает. «Ай эм лабух!» — всё твердил…
— Это плохо, — проронил Тихонов.
— Бывают и у нас недоработки, — продолжил Мамиашвили. — Братья Буре бегают по флоридским лесам. Но их все ловят — и береговая охрана, и полиция, и наша резидентура. Так что никуда они не денутся…
— Мне старший нужен, — заметил Тихонов. — Пёс с ним, с младшим…
— Хорошо, пусть Валерку в дисбате учат, как Родину любить. Заодно и прецедент создадим, чтобы остальным неповадно было. Так, с личным составом разобрались, народу хватает, народ опытный. Что ж ещё вам, Виктор Васильевич, нужно, чтобы в Суперлигу выйти?
— Да, в общем-то, всё есть. Вот разве что тренера вратарей бы поквалифицированней да поумней…
— Тренера вратарей, говорите? Будет вам тренер вратарей. Самый квалифицированный, квалифицированнее некуда. Но помните, Виктор Васильевич, мы ведь в конце сезона с вас спросим по всей строгости… Осознаёте?
— Служу Совет… э-э-э… Служу независи… тьфу, ты! В общем, служу, одним словом! Разрешите идти?
— Идите и работайте.
Дверь за Тихоновым закрылась. Президент ЦСКА потянулся в кресле, взял из подставки золотой паркер, а из стола достал бланк повестки с печатью. Нежно снял колпачок с ручки, подумал и начал заполнять: «США. Чикаго. Полковнику запаса Третьяку В. А. С получением сего предписываю явиться...»
Дописав, отложил ручку и потянулся. На сегодня крупных дел больше не было.