— Могу сказать, что никакой войны с болельщиками не ведётся, — начал разговор Попов. — Есть лица, которые систематически нарушают правила поведения на спортивных сооружениях, и клуб, как организатор матча, несущий ответственность за безопасность и комфортное проведение зрителями времени в ледовом дворце, обязан пресекать эти нарушения. Собственно, с этими лицами и ведётся работа, причём работа эта носит и, скорее всего, будет носить профилактический характер. Мы устраиваем различные беседы, временно ограничиваем доступ на стадион и т. д.
Могу сказать, что никакой войны с болельщиками не ведётся. Есть лица, которые систематически нарушают правила поведения на спортивных сооружениях, и клуб, как организатор матча, несущий ответственность за безопасность и комфортное проведение зрителями времени в ледовом дворце, обязан пресекать эти нарушения.
То есть стараемся разобраться в причинах, почему эти люди так ведут себя.
Ещё один важный момент: являются ли эти люди вообще болельщиками? Болельщик — это тот человек, который приходит на матчи и активно выражает собственную симпатию клубу. Говорить о том, что эти люди выражают какую-то симпатию, не приходится. Мы все прекрасно видели, как они демонстративно поворачивались спинами, кричали провокационные речёвки, уходили с матчей. На мой взгляд, вопрос, являются ли они болельщиками, очень спорный. Регламент КХЛ нам точно говорит, кто такой болельщик. Поведение этих людей определению регламента не соответствует. К тому же люди, находящиеся на фан-секторе, являются примером для остальных зрителей, и поэтому они должны понимать двойную ответственность за свои действия.
— Какие выходы из создавшегося положения вы видите? Клуб будет проводить встречи с болельщиками, профилактические беседы?
— Безусловно. Мы начали создание болельщицкой организации ещё в декабре прошлого года. С тех пор периодически проводились встречи, и они будут проводиться в дальнейшем. Наша задача сегодня — вернуть болельщиков в русло нормальной, культурной поддержки, чтобы люди работали в рамках правил, норм спортивной этики, чтобы на них было приятно смотреть, чтобы они заводили весь зал. Это, наверное, и есть задача фанатов. Другой момент, о котором хотелось бы сказать. Я-то смотрю на всю ситуацию с точки зрения регламента, а есть люди — абонементщики, — которые смотрят с позиций этики и морали. И они задают вопрос: «А как вообще можно поворачиваться к команде спиной? Как можно скандировать речёвки, задевающие команду, как, например: „Назаров, не позорь наш славный клуб“, — и мешающие ей во время игры? Как можно писать на баннерах провокационные фразы, дискредитирующие команду? Уходить с матча?.. Ещё раз повторю: не уверен в том, может ли такой человек называть себя болельщиком.
— Кто занимается в клубе работой с болельщиками?
— Изначально ещё в начале года на меня возложили обязанности по организации „Сектора А“. Летом мы пригласили для работы с болельщиками специального человека. Но после событий 27 октября, когда отдельные ребята, на которых мы возлагали надежды, своим поведением спровоцировали драку, эта функция стала одной из моих. В будущем, несомненно, будет привлечён новый человек. Сегодня мы работаем над этим. Но куда важнее, что мы находимся в поиске лидера фан-движения. Потому что люди, на которых была возложена эта миссия, сегодня, мягко говоря, дискредитируют бренд „Трактора“. Они наносят реальный вред репутации, чести клуба. Трибуна „А“ — это место, которое мы создавали специально для фанатов, для организованной группы болельщиков, которая симпатизирует команде, поддерживает её и в радости, и в горе. Помните, когда фанаты демонстративно покинули трибуну, нашлись люди, которые пришли и заняли их места, и старались поддерживать команду. Из их числа, из числа людей, которые знают хоккей, ходят на него, переживают за команду, мы и будем искать лидера — человека как минимум более ответственного, грамотного, который смог бы сформировать свою уникальную среду.
— Продолжите ли вы сотрудничество с „Сектором А“?
— Будут проведены беседы, если люди пойдут на это. Мы хотим разобраться в том, почему люди так поступили, почему они стали нарушать правила, ведь руководство клуба всегда открыто для них. Можно и нужно было искать выходы из сложившейся ситуации, искать способы поддержки команды, а не её дискредитации. Ведь, с одной стороны, незнание закона не освобождает от ответственности, а с другой — интересно разобраться, какие мотивы ими двигали. На матчи ходит от четырёх до семи тысяч человек, а кричат различные вещи, нарушают правила, провоцируют из них лишь 50-60 человек. Добавлю: управляемых человек. Остальные-то не поддерживают такое поведение, наоборот — критикуют. Мы проводим постоянные мониторинги и можем говорить об этом. Люди, которые от матча к матчу ходят на хоккей, своим визитом показывают: „Да, мы с командой“. И как бы „Трактор“ ни играл, они всё равно приходят и поддерживают команду. Они ничего такого не говорят. С людьми, которые нарушают закон, причём административный кодекс, конечно, будет особый разговор. Мы дважды подумаем, прежде чем запускать их на хоккей. Серьёзная профилактическая работа, безусловно, будет проведена. После чего будем смотреть, насколько эти люди готовы к принятию правил поведения на спортсооружении и спортивной этики. Если мы будем видеть, что человек принял и соблюдает их, то — почему нет? Хотя, какое-то — пока не знаю, какое именно, — воздействие всё равно будет оказано.
— Как вы считаете, что из главного удалось добиться за время работы в клубе?
— (Улыбается.) Уверен, что самое главное ещё впереди! Одна из задач, которая передо мной ставилась, помочь клубу перейти на „современные рельсы“. Создалась новая лига, появились новые требования, да и вообще время диктовало внесение каких-то изменений. Мы имеем дело с очень серьёзным брендом. И мы не можем просто так прийти и сказать: „Всё, разрушаем всё старое. Строим новое“. „Трактор“ — это традиции. Нужно развиваться эволюционным путём, чтобы помочь клубу не просто выжить, но и занять ведущие позиции в российском хоккее. Понятно, что мы не добежали ещё до этой ленточки. Мы — на дистанции.
— Как думаете, почему вас столь яро не принимают болельщики?
— Речь идёт не о том, что они не принимают меня, а что они не понимают регламент, не понимают позицию клуба, которую выражаю в том числе и я. Наверное, всё от незнания. Меня не принимают, потому что я нахожусь на острие атаки. Сегодня мы начали серьёзно контролировать всё происходящее, Что-то ограничивать, потому что люди вышли за рамки норм поведения, где-то даже за рамки закона, хотя говорить об этом пока рано. Только компетентные органы могут это установить. Нарушение же регламента налицо.
— На гостевых и форумах вас буквально поливают грязью. Следите за подобными вещами? Задевают ли они?
— Мнение людей для нас важно, поэтому мы, понятное дело, следим. Задевают ли они меня? Меня задевает то, что люди не принимают правил регламента, правил поведения на спортсооружении. Личные оскорбления меня едва ли могут задеть, потому что ни с кем из этих людей лично мы не знакомы.
— Билетная программа оказалась провалена. Согласны?
— Не согласен. Есть субъективные и объективные причины, почему стадион не заполняется. Мы перешли на арену, которая в два раза больше предыдущей. Сегодня на хоккей ходит больше людей, чем ходило раньше. У нас жёсткий календарь игр, есть ещё много факторов, влияющих на то, как народ идёт на хоккей. За небольшой промежуток времени прошло 20 матчей. Не только Челябинск — вся Россия пока не готова к тому, чтобы на каждой игре на стадионах были аншлаги. Да, мы действительно склонны полагать, что находимся в хоккейном городе. Но, если, к примеру, арена не заполнялась бы в 2011 году, а весь 2010 год прошёл бы с аншлагами, тогда можно было бы говорить о каких-то недоработках. Сегодня же мы не знаем, как должно быть с заполнением на такой арене. Если бы у нас ходили тысяча или полторы тысячи человек, можно было бы сказать о провале. У нас же в зависимости от матча, от дня недели ходят 4000-7000 человек. Билетная программа и спрос на хоккей в стране пока ещё формируются. Наверное, только следующий год покажет нам, в правильном ли направлении мы двигаемся.
— Как появилась идея привлечения на стадион „Молодой гвардии“?
— Мы работаем с молодёжью. С активной молодёжью. Это наше приоритетное направление. Мы работаем с ними в рамках формирования фан-движения. Работаем с общественными объединениями, в том числе и с „Молодой гвардией“, работаем с движением студенческих отрядов, с профсоюзными комитетами, с вузами. Что касается „Молодой гвардии“, то действительно у нас были представители этой организации. Это было приурочено в том числе и к мероприятиям, связанным с Днём конституции.
— Билеты им предоставлялись бесплатно?
— Нет, на льготных условиях — со скидкой 50 процентов.
— Для чего фан-сектор снимался на видео в третьем периоде матча против „Салавата“ 9 декабря?
— В соответствии с регламентом клуб вправе проводить съёмку зрителей и телезрителей. Мы снимаем всех. Не только сектор „А“. Для нарезок, создания различных клубных видео. Но в тот момент более пристальное внимание было уделено трибуне „А“ в связи с участившимися нарушениями правопорядка. Пункт 1.6 приложения №6 к Техническому регламенту КХЛ гласит: „Организатор матча вправе проводить фото-видеосъёмку зрителей с целью предупреждения противоправной деятельности“. Снимали, чтобы в случае чего мы могли оперативно сработать и предотвратить какие-то вещи.
— Как вам народное творчество? Речь о журнале „Мурзилко“.
— Видеть его видел, но не могу сказать, что прочитал прямо от корки до корки. Кто-то из болельщиков принёс и вручил мне один экземпляр, сказав, что его попросили мне передать. Я его посмотрел. Что могу сказать… Издание этого журнала носит провокационный характер, поэтому я не могу судить о том,
Изначально ещё в начале года на меня возложили обязанности по организации „Сектора А“. Летом мы пригласили для работы с болельщиками специального человека. Но после событий 27 октября, когда отдельные ребята, на которых мы возлагали надежды, своим поведением спровоцировали драку, эта функция стала одной из моих.
красиво или некрасиво, качественно или некачественно он сделан. Хорошо к нему относиться я однозначно не могу.
— 16 декабря вы с помощью сотрудников правоохранительных органов заставляли болельщиков расписаться в ознакомлении с вынесением им предупреждения. Они отказались и были выведены со стадиона…
— Сначала мы передали регламент людям, нарушавшим общественный порядок. Нарушения продолжались, и, когда мы установили лиц, которые систематически нарушают правила поведения, мы приняли решение провести профилактические беседы. Систематические нарушения, напомню, это два-три матча подряд — этого достаточно. Мы собрали трёх человек. Пытались привлечь больше, но, к сожалению, им так или иначе удалось проскочить на арену. Этим троим я зачитал приказ, на основании которого они не имели права находиться на арене. Моей задачей было объяснить людям, что они нарушают регламент, и понять, готовы ли люди на сегодняшний день принять общепринятые правила поведения. Кстати, они спрашивали меня: „Подпишем — пойдём? Не подпишем — не пойдём?“. Вопрос не стоял в подписании или неподписании. Вопрос стоял в принятии или непринятии правил. По их поведению было понятно, что люди не собирались подписывать эту бумагу, где были вынесены статьи регламента КХЛ, а также статьи кодекса об административных правонарушениях. Собственно, они демонстративно и отказались это сделать. Но было бы ещё хуже, наверное, если бы они её подписали и пошли дальше не соблюдать правила. Не увидев у людей стремления соблюдать правила, пустить их на трибуны мы, безусловно, не могли и попросили их выйти. Хотя, к сожалению, они опять потом проникли на стадион.
— На матч с „Авангардом“ 11 декабря не был допущен ряд болельщиков, угодивших в так называемый „чёрный список“. Каким положением регламента предусмотрена возможность подобных действий со стороны клуба?
— Технический регламент КХЛ. Приложение № 6. Правила поведения в спортсооружении. Пункты 1.5, 1.7. Плюс у нас есть ещё один нормативно-правовой документ — методические указания Министерства спорта и туризма России, в котором также говорится о том, что людей, не соблюдающих правила поведения на спортсооружении во время проведения спортивных мероприятий, можно вывести из зала и не пускать без возмещения стоимости билета.
— Насколько я понимаю, важным здесь является факт фиксации нарушений…
— Нарушения были зафиксированы. Когда на матче с „Авангардом“ людей выводили из зала, мы говорили о том, что существует регламент, существуют правила, которые ими нарушены. Мы им об этом сказали и повторили. В соответствии с этим был выдан приказ. Перед окончанием второго периода мы минут 15 разговаривали с этими людьми, пытались объяснить, что они должны покинуть стадион, я говорил им о пунктах, ими нарушаемых — и о баннерах, и об оскорблениях. Во время матча наша задача — провести профилактическую беседу, а не просто рассказать о нарушениях, мы должны увидеть, что люди принимают эти правила. Это, к сожалению, не делается за 5-10 минут. Это серьёзная работа, которая требует, возможно, нескольких дней. Если состоится встреча, то этим людям будут показаны конкретные фото и видеоматериалы, где будет видно, что ими нарушаются положения регламента. Считаю, что эта встреча нужна.
— Как был составлен этот чёрный список? Как были отобраны 10 человек, в него попавшие?
— Это не чёрный список. Это список людей, которые нарушают правила поведения на спортсооружении. Они были отобраны в соответствии с фото— и видеоматериалами, с обращениями отдельных зрителей и болельщиков. Мы увидели, что это за ребята, которые постоянно повторяются, посмотрели, что и как часто они нарушают. На самом деле, людей, которые нарушают правила, гораздо больше, чем 10 человек. В список попали те, кто делает это чаще других, и видно, что эти ребята занимаются организацией, руководят процессом. Сегодня, к сожалению, этот список скорее всего увеличится.
— Чем было обусловлено привлечение на стадион на игре с „Авангардом“ сотрудников частного охранного предприятия?
— В соответствии с регламентом — для обеспечения правопорядка.
— Почему этого не делалось раньше?
— Потому что у нас не было нарушений. Никогда не было прецедентов. Причин не было. У нас есть служба безопасности, у нас есть милиция. Такого явного нарушения правил на спортсооружении не было. В первую очередь не было сопротивления организаторам, сотрудникам охраны арены. Когда люди стали демонстративно показывать, что мы не принимаем правила, мы были вынуждены обратиться к частному охранному предприятию, чтобы урегулировать ситуацию, обеспечить комфорт и безопасность другим зрителям, которых неизмеримо больше, чем эти 10-40 человек.
— В таком случае почему уже через день чоповцев уже не было?
— Во-первых, Исаак Валицкий пообщался с болельщиками после игры с „Авангардом“. У нас есть 50-60 человек, которых мы могли бы не допустить на арену. Мы приняли решение, что большинство из них пройдёт на стадион. С теми же, кто находится в группе риска, я договорился, что на следующий матч они не пройдут, а после этого мы с ними встретимся и всё обговорим. Объяснив им это, мы посчитали, что у нас не должно возникнуть конфликтов. Увы, устные договорённости не всегда соблюдаются. Будем ещё встречаться. Нужна серьёзная обстоятельная встреча. Хотя сегодня стало ясно, что там есть люди, которым и рассказывать что-то бесполезно. Надеялись, что тех десятерых мы просто не пустим на арену, что они сами не придут, поэтому ЧОП и не вызывали.
— В чём заключалась ваша роль непосредственно во время задержания болельщика Скифа?
— Почему Скифа? Мы не говорим о том, что именно он был какой-то целью. Просто этот человек на предыдущем матче оказал сопротивление сотруднику частного охранного предприятия. Это нарушает правила поведения на спортсооружении, попадает под действие административного кодекса. Поэтому такие действия представляют особый риск. Когда я подошёл к группе людей, где в том числе находился и Скиф, понятно, что я обратился к нему с просьбой покинуть помещение или, по крайней мере, пройти со мной до выяснения всех обстоятельств. На что я, собственно говоря, был… Я не буду говорить, что на самом деле там прозвучало, тем не менее я был вынужден обратиться к стоящим рядом сотрудникам правоохранительных органов и попросил их урегулировать этот вопрос. Что произошло, то произошло.
— Дело Скифа уже передано в прокуратуру?
— Сейчас прокуратура рассматривает вопрос о возбуждении уголовного дела в его отношении.
— Вы проходите в качестве свидетеля?
— Да, безусловно.
— Скиф рассказывал, что, зайдя к следователю, увидел вас. Вашей первой реакцией на его появление стал вопрос: „Почему он ещё на свободе?“. Вы полагали, он уже должен находиться под стражей?
— Была такая ситуация. Не то чтобы я удивился тому, что человек ещё находится на свободе. Меня удивило само появление его там. Также отчасти удивило поведение этого человека. На мой взгляд, человек, нарушивший определённые правила, должен вести себя более сдержанно. Вообще за нарушение административного кодекса возможно задержание, насколько я помню. Вопрос в другом: меня удивило, как человек может так нагло, что ли, свободно вести себя.
— Возможны ли в будущем подобные задержания болельщиков на стадионе?
— Очень надеюсь на то, что в будущем мы сможем избежать этого. Надеюсь, что сможем избежать правонарушений. Ведь чтобы тебя задержали, ты сначала должен что-то нарушить.
— Все „акции“, о которых мы говорили сегодня, были проведены по согласованию с директором клуба?
— Естественно, я действую в рамках задач, которые передо мной стоят. Задача была — обеспечить безопасность и комфортное пребывание зрителей на арене, ограничив доступ на арену лицам, которые нарушают правила поведения на спортсооружении. Должен ли я был хватать их за руки? Понятно, что в моих задачах это не прописано, и я этим заниматься не собираюсь.
Мнение людей для нас важно, поэтому мы, понятное дело, следим. Задевают ли они меня? Меня задевает то, что люди не принимают правил регламента, правил поведения на спортсооружении. Личные оскорбления меня едва ли могут задеть, потому что ни с кем из этих людей лично мы не знакомы.
Но если стоит задача ограничить, то я должен ограничить, ну или, по крайней мере, не я, а служба охраны арены. Под моим руководством. При выборе методов я должен руководствоваться действующим законодательством, регламентом. Чему я и старался следовать порой в неоднозначных ситуациях.
— Все происходящее не лучшим образом сказывается на имидже клуба…
— Я бы сказал, что на имидже клуба плохо сказывается освещение этих событий. Смотрите: есть люди, которые нарушают правила поведения на спортсооружении, подвергает опасности других зрителей. Клуб эти правонарушения пресекает, старается создать комфортные и безопасные условия для зрителей. Разве может это неблагоприятно сказываться на имидже клуба? Я думаю, что нет. Быть может, вопрос в том, как и кем это подаётся. Хотя, если брать в совокупности, наверное, да. Сказывается. Непростой вопрос.
— Доля вины клуба в возникновении всей этой ситуации присутствует?
— Безусловно, присутствует. В том плане, что всё-таки, начиная работу с болельщиками, пытаясь их организовать, с точки зрения контроля за ними мы допустили ошибки, не сделали чего-то. Мы предоставили им огромную свободу, а должны были всё время держать руку на пульсе и не допускать подобных вещей на арене. Тем более с учётом тех немалых усилий, приложенных нами для создания „Сектора А“. Мы ведь платим за них, по большому счету, за то, что они ходят на хоккей. Недоработали с ними. Вины с себя мы не снимаем, и я в том числе, хотя на тот момент эта задача и не входила в круг моих обязанностей.