Интервью с генеральным секретарём РФС Максимом Митрофановым: УЕФА, ФИФА, Александр Дюков, Карпин, медиафутбол, судьи

Максим Митрофанов – генеральный секретарь РФС. Один из ключевых людей в нашем футболе. Он, как никто, вовлечён буквально во все значимые процессы, которые касаются самой популярной игры в России. На днях он пришёл в редакцию «Чемпионата» и дал нам интервью. Самое большое в его жизни, как он сам признался. Мы говорили больше четырёх часов, поэтому для навигации вам может пригодиться содержание.

О чём расскажем

• Как РФС договаривается по соперникам сборной России? Сколько стоит их найти?
• Почему состоялся «снежный» матч? Сложно ли работать с Дюковым? Зачем нужен налог на легионеров?
• Насколько устраивает показ футбола на ТВ? Как оценить слова Калешина про прогнивший футбол? И что не так с медиафутболом и Мажичем?
• Что происходит с контрактом Карпина? Как в УЕФА относятся к России? И почему переход в Азию – плохая идея?
• Какие возникли споры из-за времени начала матчей? И когда, наконец, на стадионах появится пиво?

Как РФС договаривается по соперникам сборной России? Сколько стоит их найти?

– С кем было сложнее договориться о товарищеском матче – с Сербией или Парагваем?
– Не могу сказать, что с обеими странами было легко. Любой матч связан с непростыми вопросами организационного характера. С учётом более близкой ментальности – с сербами проще разговаривать, чем с коллегами из другого полушария. Поэтому с Сербией быстрее удалось договориться.

– Как отличается диалог со сборными, когда ты им предлагаешь сыграть матч, до отстранения РФС и после?
– А у меня не было опыта ведения переговоров до отстранения. Я сразу начал с жёсткого уровня (смеётся). Понятно, что раньше было сильно проще. Многие до сих пор хотят сыграть с Россией, но не могут по разным причинам: кто-то боится, на кого-то давят, кому-то не рекомендуют. Знаковый матч – игра с Камеруном. Такие матчи меняют сознание многих федераций, дают понять, что с Россией играть можно и нужно. У многих появляется такое желание, мы начали получать инициативы от разных сборных, они сами предлагают нам сыграть матч. Конечно, Бразилия или Франция не говорят: «Ох, как хочется сыграть с Россией». Но это страны Азии, Африки, Америки.

– Европа?
– Нет.

– Знаем, что вы вели переговоры с Уругваем. Почему не получилось?
– Вели. Уругвай был готов с нами сыграть. Но они хотели провести два матча в эту паузу и не смогли найти второго соперника, который был бы недалеко от нас. Был вариант с Турцией, который мы им рекомендовали, чтобы оттуда они приехали к нам. Но, к сожалению, не срослось. Сыграем ли через какое-то время? Не знаю.

– Вы сейчас прописываете в договоре о матче участие основных игроков соперников?
– Да. И от Сербии, и от Парагвая должны приехать основные составы, топ-игроки.

– Почему оба матча в Москве? Игра с Кубой показала, как сборную любят в регионах.
– Игру с Кубой мы осознанно провели в Волгограде, потому что Куба – не самая рейтинговая сборная. И чтобы мотивировать наших игроков на качественную игру, нам нужна была поддержка трибун. Волгоград – один из самых футбольных регионов страны, болельщики обеспечили нам поддержку. Мы благодарны губернатору за помощь. И вы же видели, как радовались футболисты, как они играли. Они не занимались избиением младенца, а просто кайфовали на поле. Что касается Сербии и Парагвая, то мы хотели рассмотреть варианты проведения матчей в регионах по причине холодной погоды в Москве и перенасыщения мероприятиями. Хотя мы две партии билетов продали за два часа. Я уже не знал, что продавать на следующий день (смеётся).

– Может, тогда надо было играть в «Лужниках»?
– Мы рассматривали этот вариант, но, к сожалению, пока нет. Там есть проблемы по ряду нормативных документов. Хотели провести один матч в Москве, а второй – в Санкт-Петербурге. Для нас это ещё было бы и выгодно. «Газпром Арена» дала бы принципиально другой доход. Но у коллег была просьба не нагружать стадион из-за процедур, которые они проводят после зимы, по восстановлению качества поля. У «Зенита» два матча в марте плюс перенесённый тур. Мы принимали решение по стадиону в ноябре, поэтому нам надо было понимать, где играть, из-за чего Питер отпал. Что касается других регионов, то в каждом из них погода в марте не сильно отличалась от московской.

– Сочи?
– «Фишт» не заполняется. Это одна из причин, по которой нам важно, чтобы клубы работали с болельщиками. В Сочи нет такой культуры боления, чтобы на сборную собрался полный стадион. Для футболистов сейчас необходимо играть при полных трибунах. Товарищеские матчи подсознательно воспринимаются ими не так же, как официальные. Но в составе национальной команды все матчи накладывают дополнительную ответственность. Это мы стараемся до ребят донести, дополнительно мотивировать и поддерживать, чтобы они понимали, что страна с ними, что они не просто играют, а выполняют важную роль. Причём Сочи был бы суперудобным вариантом, потому что Парагвай будет тренироваться на нашей базе в Мацесте. В итоге мы приняли решение не арендовать вторую арену и провести оба матча на стадионе «Динамо» имени Льва Яшина.

– Можно ли сказать, что опыт матча с Кенией на поле отеля в Турции был признан провальным?
– Мы провели эту работу, сделали выводы. Стало понятно, что, если мы играем не дома – на нейтральных полях или в гостях, значит, это должна быть сильная сборная, чтобы наши игроки были дополнительно мотивированы, как в матче с Ираном. Если мы играем дома – либо это сильная сборная, а если нет, значит, нам нужна суперподдержка, чтобы ребята осознавали, что это не тренировка.

– Мы слышали, что за приезд в Россию РФС заплатил Камеруну около € 900 тысяч Соответствует действительности?
– Цифра сильно преувеличена, но мы заплатили.

– Насколько сильно преувеличена?
– В два раза плюс-минус.

– Сербии и Парагваю заплатили столько же?
– Меньше – и тем, и тем.

– Чтобы сейчас привезти в Россию сборную, всегда нужно платить?
– У них большие расходы. Любая сборная – это 45-60 человек. Любая сборная летит сюда с дополнительными пересадками. Плюс возникают расходы по привозу игроков в место общего сбора с учётом всей специфики логистики. Так что цена вырастает. Мы платим федерации, а они дальше решают все вопросы.

– То есть дополнительно перелёты вы не оплачиваете?
– Нет. Они могут доехать на телеге, дойти пешком – сэкономить. Но вряд ли эти уважаемые люди на такое пойдут.

– А когда мы ездили в гости к Таджикистану, Узбекистану – нам платили?
– Нет, мы сейчас не в той ситуации. Единственные деньги, которые мы получаем за товарищеские матчи со стороны, это деньги от УЕФА.

– Вы недавно говорили, что матч с Камеруном мог сорваться за два часа до его начала. Не раскроете причину?
– Сейчас уже можно раскрыть, потому что все вопросы мы решили. Когда сейчас рассуждаем о проведении международного матча, обычный болельщик даже не задумывается, с какими проблемами мы сталкиваемся. Сейчас очень сложно организовывать платежи за рубеж. Чтобы деньги дошли до Камеруна, они должны пройти через Европу. И вот в какой-то момент в одном из европейских банков они были заблокированы и вовремя не дошли.

– Почему заблокировали?
– Потому что в банке изменились правила внутреннего комплаенса. Накануне деньги ещё ходили, а в день, когда оказались у них – нет. Мы сделали перевод за две недели до матча, но ещё в день игры деньги до Камеруна не дошли. Конечно, мы получили определённое недовольство со стороны коллег, но смогли их убедить, что всё будет хорошо. Деньги в итоге дошли через два дня. Нам пришлось провести ряд переговоров с подключением ФИФА в роли гаранта того, что РФС – добросовестная федерация. После гарантий от ФИФА вопрос о возможном срыве матча был снят. Поэтому проблемы могут поджидать повсюду.

– Какие ещё были трудности?
– Вы же были на турнире РПЛ в Абу-Даби?

– Да.
– Как вы там расплачивались?

– Наличными.
– Некоторые россияне пользуются карточками Union Pay, но про это не все знают. А знаете, у кого ещё нет Union Pay? У ребят из Парагвая. И карточки МИР у них нет. И вот один из элементов переговоров, когда тебе говорят: «А мы вдруг поняли: как нам кофе в России попить? Чем расплатиться-то?» Это мы уже шарим – казахская карточка, киргизская. А у них такого нет. Поэтому мы и такое прописываем в контракте на матч. Мы сейчас перенесли женский турнир развития именно по этой причине, потому что две сборные не могут решить вопрос с оплатой. Всё это создаёт дополнительные сложности, но мы их преодолеваем. В прошлом году основная сборная провела восемь матчей из 10 возможных. А если посмотреть, сколько сыграли молодёжка, юноши, девушки – у нас все сборные играют.

– Молодёжка ездила в турне по Южной Америке. У основной команды есть похожие перспективы?
– Основная сборная – это игроки, которые работают в клубах РПЛ. Нам надо учитывать их интересы. Поэтому пока мы предпочитаем играть в России.

– У вас были контакты с Аргентиной, Бразилией?
– Какие-то были, но это всё очень сложно – в том числе по финансам. Такие сборные зарабатывают на том, чтобы с ними кто-то сыграл.

– То есть Уругвай – самый высокорейтинговый соперник, с кем мы могли сыграть за период отстранения?
– Да. Сейчас они на 11-м месте в рейтинге ФИФА.

Почему состоялся «снежный» матч? Сложно ли работать с Дюковым? Зачем нужен налог на легионеров?

– Есть устоявшееся мнение, что вы правая рука Дюкова, которая занимается вообще всем-всем в нашем футболе. Насколько это так?
– Тут достаточно простой ответ. РФС так устроен, что реализация идей и решений исполкома идёт через администрацию. На руководителе аппарата основная нагрузка. Вовлечён не только я, но и многие мои коллеги. Моя задача: создавать для них возможности и контролировать выполнение задач. Правая рука, левая рука – тут уже можно давать разные эмоциональные оценки.

– Вам звонят и по ночам?
– Часто. Иногда люди из других часовых поясов забывают о разнице во времени. РФС – это действительно от Калининграда до Петропавловска-Камчатского. Легко могут позвонить из Кемерова с просьбой что-то согласовать. Поднимаешь трубку и отвечаешь: «Конечно, обязательно». Сплю с телефоном. Учитывая двух маленьких дочерей, и так постоянно просыпаюсь. В выходные, конечно, тоже звонят. В принципе, в футболе нет выходных. Случился «снежный» матч ЦСКА – «Ростов» – нужно включаться.

– Как это происходило? До сих пор нет понимания, за кем осталось финальное решение.
– Я уверен, что решение было принято судьёй. Мы с ним связывались в тот день. Изначально арбитр говорил, что, по его мнению, играть нельзя, потому что стадион не справляется со снегом. За перенос был и президент РПЛ Алаев, который находился на матче. Договорились созвониться с судьёй за 10-15 минут до игры, когда будет приниматься финальное решение. Параллельно обсуждали юридические механизмы для решения о переносе.

– С этим были сложности?
– По регламенту есть только один способ: решение должен принять судья после начала матча. Прекратить встречу ему позволяют именно правила игры. То есть даже при желании всех сторон главный арбитр должен был вывести команды на поле, дать стартовый свисток и сразу же свистнуть снова, завершив игру. Иных процедур нет. Только в случае неготовности стадиона по причине безопасности или из-за температурного режима.

– Почему матч всё-таки не был перенесён?
– Тут ещё так совпало, что именно этот судья неделю назад работал на другом «снежном» матче «Балтика» – «Спартак». Когда мы созвонились снова, арбитр сказал, что ситуация ничем не отличается от калининградской. Александр Александрович [Алаев] был за то, чтобы перенести матч, но решение оставалось за арбитром. Я лишь ещё раз переспросил, уверен ли он, что решение верное. Он ответил: «Да». Я дал понять, что мы поддержим любое его решение – иначе подрывается статус судьи. Напоследок попросил арбитра лишь об одном – в случае ухудшения условий прекратить игру.

– В результате, когда шла передача в штрафную, дворник находился в офсайде. Так себе картинка для имиджа российского футбола.
– Прекращение матча вело к последствиям для команд. Другой тренировочный график, ещё одна подготовка стадиона, в будний день выводить стюардов, решать вопросы с полицией… Вполне возможно, что на момент игры это всё имело меньше смысла. Думаю, что во втором тайме уже оба клуба были за то, чтобы игру всё-таки завершить.

– Многие вспомнили после этого матча о системе «весна-осень».
– Давайте предположим, что в таких условиях проходил бы последний тур РПЛ. А там по регламенту и по духу игры переносить матчи нельзя, потому что все встречи заключительного тура проходят одновременно – ни у кого не должно быть преимущества. Нам весь тур переносить из-за одного матча?

– Кстати, о переносе тура. Разве заранее не было понятно, что из-за выборов
президента России нельзя будет проводить матчи?
– При планировании календаря учитывается огромное количество ограничений — как национальных, так и клубных: замены полей, концерты и прочие ситуации. Конечно, мы понимали, что в марте будут выборы. С нашей стороны проводились консультации. На тот момент не было решения, что футбольный тур нельзя будет провести. Затем коллеги из правоохранительных органов обратились с просьбой помочь им в организации такого важного для России мероприятия. Мы совместно рассмотрели варианты, при которых большинство матчей не придётся переносить. На этот счёт был позитивный настрой, но затем мы всё-таки решили не дробить тур. И для клубов, и для болельщиков это не очень удобно и правильно.

– Когда вы познакомились с Дюковым?
– В 2006-м. Я тогда был заместителем гендира «Зенита», а он – членом совета директоров. В 2008-м он стал президентом клуба, а я работал генеральным директором. Тогда знакомство переросло в постоянные рабочие отношения.

– Какие вопросы вы решаете сами, а по каким моментам необходимо уведомлять Дюкова?
– Александр Валерьевич глубоко погружён в деятельность РФС. Он не из тех, кто относится к работе формально. Нет такого, что просто бюджет утвердим, отчёт примем и основные вещи согласуем. Ему важно, как выглядит форма, насколько довольны болельщики посещением матча, какие ТВ-рейтинги, сколько детей занимается в рамках проекта «Футбол в школе», что делается для развития детского, массового, любительского и профессионального футбола… За годы совместной работы у нас устоялась система, по которой мы понимаем, что нужно с ним согласовать. Все вещи он держит на контроле и может дать совет. Особенно если что-то не продвигается в правильном направлении.

– Дюков сейчас больше обращает внимание на массовый спорт?
– Я бы не стал так говорить. Для него важно всё. И я это говорю не просто так. РФС отвечает за футбол как за явление. Детский и массовый футбол в конечном счёте напрямую связан со спортом высших достижений. Без одного нет другого.

– Кажется, публично Дюков больше говорит о детском футболе.
– Это действительно требует особого отношения, потому что тема испытывала дефицит внимания до какого-то периода. Посмотрите на предвыборную программу всех кандидатов в президенты РФС. Выигравшего или проигравшего – неважно. Каждый твердит одно и то же: «Я приду, буду развивать детско-юношеский футбол, в нём будущее, это важно, займусь мотивацией детских тренеров, в каждом дворе должны играть мальчики и девочки, тогда у нас всё будет прекрасно».

– Что-то весьма знакомое.
– Мне кажется, я пересказал предвыборную программу каждого президента РФС. Другой момент, что когда доходит до дела, то не все уделяют достаточно внимания массовому спорту. Первое что сделал Дюков – запустил систему Юношеской футбольной лиги (ЮФЛ). На первом же совещании очень уважаемые руководители РФС говорили: «Александр Валерьевич, это невозможно». То было 5 апреля, а в июле стартовала ЮФЛ. По массовому футболу то же самое. В 2010 году был утверждён приказ министерства просвещения о создании специальных занятий в школах на базе уроков физкультуры. И только в 2020-м этот модуль был запущен. Кто мешал это сделать раньше? Мне кажется, никто. Дюков относится к категории людей, которые добиваются реализации.

– Дюков интересуется посещаемостью и ТВ-рейтингами футбола. При этом и то, и другое падает.
– Футбол остаётся самым популярным видом спорта, в том числе по ТВ-рейтингам. Там неплохие цифры. Можно мечтать, чтобы они были ещё лучше, но есть объективные факторы – такие как отстранение от международных матчей. Это тоже влияет. Что касается посещаемости, то она нас не устраивает. Тут были свои обстоятельства: и пандемия, и Fan ID, но при организации работы с болельщиками эти показатели должны расти.

– Почему этого по большей части не происходит?
– Наша задача – постоянно мотивировать и тормошить клубы. Принимать стратегии, понимать, что можно сделать для болельщиков. И у РПЛ, и у ФНЛ есть различные механизмы стимулирования клубов к этой работе. В женской Суперлиге проводится маркетинговый чемпионат – часть денег распределяется в привязке не к месту в таблице, а к объёму проделанной работы по привлечению болельщиков. Тут и акции, и билетная система, и реклама матчей, и посещаемость. РПЛ же более консервативная лига – там такие прорывы не всегда получаются. А ещё есть клубы, которые не нужно уговаривать, потому что они и сами многому готовы научить. Существует миграция менеджеров между командами, и результат прослеживается. В этом плане могу отметить «Динамо».

– От клубов ФНЛ требуют, чтобы был сотрудник по работе с болельщиками, но гендир «Текстильщика» Ершов недавно рассказывал, что происходит на деле: «Ты хоть сто должностей придумай. В клубах есть номинально числящиеся маркетологи, специалисты по работе с болельщиками и прочее, но это «мёртвые души» или какие-нибудь родственники-друзья, заведённые на ставку, а не на работу».
– Одномоментно мы эту проблему решить не можем. Клубы – это не подчинённые РФС, а самостоятельные хозяйствующие субъекты. Здесь важный элемент взаимодействия – доступ к турниру, но лицензирование не может быть только кнутом. У РФС нет задачи поймать клуб на каком-то нарушении. Основная задача как раз выдать лицензию. И, как мы видим, клубов становится всё больше. Мы проводим обучение специалистов. И, кстати, пока это делаем бесплатно.

– Небольшие клубы жалуются, что эти должности перегружают их бюджет.
– Мы знаем бюджет каждого клуба – иногда даже лучше, чем сами клубы. Мы точно пониманием, что требования не являются катастрофической нагрузкой. В конечном счёте приток болельщиков даёт прямой доход в виде проданных билетов и атрибутики. Но даже если этого нет, то всё равно растёт значимость клуба для региона и потенциальных спонсоров. Зарплата сотрудника в 50 или 70 тысяч рублей потом точно окупится. Если, конечно, он действительно работает, а не числится.

– История с налогом на легионеров выглядит достаточно неоднозначно. Расскажите, как эта инициатива развивается?
– Давайте тогда вернёмся в февраль 2022-го, когда принимался новый лимит. В рамках комплекса мер по поддержке и развитию футбола РФС подписал соглашение с министерством спорта, где среди прочего предложил свою формулу по игрокам, которые не имеют права выступать за национальные команды. К тому моменту министерство спорта уже ужесточило лимит в хоккее и было не против сделать то же самое в футболе. Мы со своей стороны доказывали, что у нас немного другие принципы комплектования команд, и мы не хотели бы ужесточения. Объясняли, что согласны оставить лимит в восемь игроков-легионеров, но, чтобы тренер не занимался арифметикой, требуется расширить заявку до 13 легионеров. При этом внедрив систему требований к доморощенным игрокам.

– Каков был ответ министерства спорта?
– Нас попросили подумать, какие ещё меры могут применяться. Тогда мы придумали фонд, который наполняется за счёт клубов, использующих легионеров. Наше предложение: одна минута на поле легионера до 23 лет – 5 тысяч рублей, старше 23 лет – 10 тысяч рублей. В конце года фонд формируется и перераспределяется среди клубов в зависимости от времени, предоставленного россиянам до 23 лет. При этом команды обязуются потратить эти деньги на академию. Это было одним из условий лимита.

– Однако оно не было внедрено.
– Сложная экономическая ситуация позволила опустить этот финансовый аспект взаимозачётов. Мы ввели лимит, который в этом году нужно заново обсуждать с министерством спорта. Почему сейчас снова поднялась эта тема? Просто коллеги спросили про тот фонд, но это не новая идея – она просто была заморожена.

– Легионер Промес подпортил имидж российского футбола после истории с контрабандой наркотиков? Ещё есть Влут в «Урале» и Томпсон в «Оренбурге», поэтому всё чаще слышно, что РПЛ называют «лигой уголовников».
– Так не нужно называть РПЛ – это неправильно.

– Правильно – «лига приколов».
– Так тоже не стоит. Мы ставим задачу от этого уйти. Чтобы даже в шутку так не говорили. А что касается вашего вопроса, то только окончательное решение суда может признавать человека виновным. С точки зрения имиджа это скорее вопрос не к лиге, а к работодателю. Тут каждый сам решает, готов он или нет сотрудничать с человеком, который совершил или не совершил какое-либо деяние.

Насколько устраивает показ футбола на ТВ? Как оценить слова Калешина про прогнивший футбол? И что не так с медиафутболом и Мажичем?

– Вам нравится, как показывают футбол в России?
– Показ футбола сделал прорыв. Клубы РПЛ создали «Лигу ТВ». Теперь Александр Тащин, генеральный продюсер «Матч ТВ», вместе с командой проделывает огромную работу. Производством трансляций начинают заниматься и цифровые платформы. «Кинопоиск» и VK прорабатывают показ спортивного контента. В том числе альтернативные съёмки. А «Матч ТВ» не всегда готов предоставлять доступ, чтобы не растить конкурентов – и это, наверное, нормально. Хотя, по идее, конкуренция приводит к развитию показа футбола.

– История с сорвавшемся тендером ударила по развитию показа?
– Мне кажется, это были принципиально разные предложения.

– Неизвестно, сколько предложил бы Okko Спорт, если бы тендер всё-таки состоялся.
– Он мог быть более эффективен коммерчески, но я сейчас представляю РФС, а для нас принципиален вопрос популярности футбола. Так что эфирный канал, конечно, предпочтительнее, чем цифровая платформа. Возвращаясь к вопросу про показ футбола, в плане аналитики, графики и шоу мы стремимся дотянуться до лучших. Появляется новое поколение ведущих, запускаются новые форматы.

– В сентябре 2022 года «Краснодар» разорвал отношения с «Матч ТВ», после того, как корреспондент канала выложил матерящегося на судью Кордобу. Игрока дисквалифицировали на два матча. Как вы считаете, если бы там был нападающий «Зенита», то канал сделал бы то же самое?
– Я не знаю. Мы приходим к тому, что необходим баланс. С одной стороны, нужно, чтобы футболисты были доступны для прессы. И этот посыл к клубам есть. Мы говорим, что болельщики нуждаются в большем количестве контента. Интересны не только формальные ответы на флеш-интервью или в микст-зоне. Чем берёт медиалига? Своей открытостью и готовностью показать футбол со всех сторон, со всеми эмоциями. С другой стороны, есть границы, что можно выдавать в эфир. Официальные соревнования от частной тусовки отличаются тем, что мы отвечаем в том числе за нравственность. Нельзя материться, оскорблять соперника, драться. РФС просто обязан на это реагировать. Если футболист позволяет себе говорить нехорошие вещи про судью, это автоматически подлежит рассмотрению КДК. При этом возможности техники так растут, что скоро с противоположной трибуны можно будет записать разговор футболистов на поле.

– Баланс в плане доступа СМИ – это интересная тема, но вопрос скорее про конфликт интересов. Одна компания владеет и вещателем, и клубом.
– В чём конфликт интересов?

– Кордоба был дисквалифицирован на два матча. Если Клаудиньо позволит себе то же самое и не будет дисквалифицирован, потому что корреспондент «Матч ТВ» (сотрудник «Газпром-медиа») имеет другую задачу, то это влияние на спортивный результат.
– К сожалению, мы здесь начинаем играть в догадки. Сотрудники «Газпром-медиа» регулярно прикладывают «Зенит» и его игроков.

– Напомните что-то из последнего?
– Мы читаем, что там проводят разъяснительные работы и кого-то выгоняют. Да, наверное, «Матч ТВ» может сделать чуть лучше репортаж про «Зенит», но тогда канал начнёт терять рейтинги.

– Людям всё равно негде больше смотреть РПЛ.
– У всех команд есть аудитория. Это же не «Зенит ТВ». Все принципиальные моменты всё равно решают в РФС и РПЛ: определение времени, места, парность играющих команд… Можно ещё вспомнить, что я сам работал в «Зените», но мне не стыдно ни за какие действия. Я горжусь, что работал в этом клубе, но это не значит, что сейчас в РФС я принимаю решения с оглядкой на «Зенит». У меня много работодателей – все региональные федерации, все члены исполкома.

– Вы как раз ушли из «Зенита», а у Дюкова другая ситуация. Он одновременно является президентом РФС и одним из действующих руководителей «Газпрома». Не считаете, что это тоже конфликт интересов? Например, РФС в неоднозначной ситуации выбрал стадион в Питере для матча за Суперкубок между «Зенитом» и «Спартаком». Решение, возможно, правильное, но из-за затянутых сроков и должностей Дюкова получилось скандально.
– Посмотрите на заявление Леонида Федуна в 2019 году после выборов президента РФС. Владелец «Спартака» сказал, что, зная Александра Валерьевича, он уверен, что для него частная и публичная работа – две абсолютно разные вещи. По стадиону было принято очевидное решение, с которым потом согласились все. Клубы-участники, РФС и РПЛ как организаторы заработали на Суперкубке 162 млн рублей против 26 млн за год до этого. При этом финал Кубка России игрался дважды подряд в «Лужниках», и есть клубы, которые говорят о заговоре уже в пользу московских команд. Мы объясняем, что «Лужники» – это национальный стадион. И это, кстати, идёт от города, который южнее Москвы, а не севернее. Нет ни одного решения, которое РФС принял в пользу «Зенита» или какого-то иного клуба. Для нас перед буквой закона все равны.

– Догадываемся, о ком речь. Кстати, есть понимание, где пройдут ближайшие финалы Кубка России и Суперкубка?
– По регламенту мы как раз сейчас должны приступить к определению места проведения финала Кубка России. Один из основных вариантов – «Лужники». Но в целом у каждого стадиона ЧМ-2018, оснащённого системой СИБ (система идентификации болельщиков), есть возможность принять такой матч. Было бы встречное желание. Что касается Суперкубка, то пока ещё рано о чём-то говорить – там больше вариантов, где его проводить. Традиционно определяемся позже, когда становятся известны оба участника матча.

– Почему в Кубок России допускают именно три медиакоманды, а не больше или меньше?
– Мы дали два места напрямую, как и межрегиональным объединениям, которые проводят соревнования третьего и четвёртого дивизионов. Фактически мы признали Медиалигу любительским соревнованием такого же уровня. Плюс дали одну уайлд-кард лиге, которая находится в состоянии развития. Эту путёвку они разыгрывают по спортивному принципу между третьим и четвёртым местом. Хотя критики мы много получаем.

– Как она звучит?
– «На каком основании вы допускаете в Кубок России команды, которые проводят соревнования не по правилам футбола?» Отвечаем, что это просто вариация игры, а не другой вид спорта. И в Кубке России они играют по правилам футбола, само собой.

– Как вам вообще медиафутбол?
– Это прежде всего по-новому организованные любительские соревнования. Только их проводит не региональная федерация, а частное сообщество энтузиастов. Это то, как нужно организовывать соревнования в третьем и четвёртом дивизионах. Любительский футбол, который привлекает большое количество зрителей. Качественный медиапродукт для молодой аудитории, но если к нему предъявить требования профессионального уровня, то медиафутбол закроется через пару недель.

– Какие требования?
– По безопасности, например. Сразу изменится экономика. Через две недели поймут, что им негде играть. Но тут, наверное, вопрос не к медиафутболу, а к тому, что в других турнирах нужно смягчать ограничения. Открытость, технологичность, способность делать шоу – это то, чему нужно учиться любительским и даже профессиональным командам. В то же время есть и большой негатив.

– Что именно?
– Хайп, который пытаются ловить на драках, оскорблениях и матерщине. Такое привлекает дешёвую популярность у нестойкой категории болельщиков. Особенно у молодёжи, которая на это ведётся. Хотелось бы, чтобы спорт всё-таки воспитывал общество. Развивал правильные человеческие ценности, а не генерировал ситуативный контент. Хотя ребята уже признавались, что они сами хлебнули достаточно и не против обращаться в КДК РФС. Вседозволенность порождает неуправляемость – спонсоры рано или поздно начнут уходить.

– По судейству. Почему такой карт-бланш у Мажича?
– Системный, качественный руководитель. Мажич предоставил свой план работы в России перед заключением контракта, а РФС его согласовал. В данном контексте говорить, что Мажич делает то, что хочет, абсолютно неверно на мой взгляд.

– Нет опасений, что он всё создаёт под себя?
– Нет. Есть вопросы, которые он согласовывает с РФС и СК. У него чёткое взаимодействие с УЕФА и ФИФА – с Коллиной и Розетти. Можно даже сказать, что он является ближайшим учеником Коллины, которого тот пестует и развивает уже как футбольного руководителя. Мажич требовательный. Ему всё равно, какие заслуги у того или иного судьи. У всех равные возможности для развития. Он готов давать шанс молодым и уважает ветеранов. Ошибся? До свидания.

– Как раз в этом сезоне были случаи, когда после грубых ошибок судьи получали назначения в следующем туре.
– Я говорю о других ошибках. Если совершил что-то противоправное. А если говорить о рабочих ошибках, то в ДС есть соответствующая аналитика загрузки судей и ассистентов в привязке к оценкам. Нужно не забывать, что осенью у нас довольно плотный график из-за матчей Кубка и иногда возможности по ротации банально нет.

– Мы общались с некоторыми клубами, и они недовольны форматом работы ЭСК. Говорят, что Мажич позвал своих друзей Чакыра, Питану и Ирматова, которые чуть ли не автоматически поддерживают любые решения судей.
– Все указанные эксперты — топовые экс-судьи с международными именем и авторитетом. Все они являются действующими топ-иструкторами ФИФА. В итоге влияние, которое можно оказать на ЭСК и судей, минимизировано – такое не всем нравится. Не очень правильно раскачивать ситуацию, будто Мажич какой-то не такой. Это не конструктивно. Понятно, что он другой. У него своя специфика, он достаточно жёсткий и закрытый, но в этом возрасте мы с вами его уже не изменим. Дальше мы просто оцениваем его результаты. Он работает не так давно, и мгновенно ничего не изменится. Те же самые арбитры должны развиться. У них была частая смена руководителей, а это не приводит ни к чему хорошему. Плюс люди, которые готовили судей, не обладали самыми актуальными знаниями. Например, касательно VAR. А сейчас в ДС собраны эксперты, которые понимают, как устроена эта система. Мы обучали белорусов по просьбе ФИФА. Есть контракты с Катаром и Саудовской Аравией, с которыми занимаемся подобной работой. Отвечая на ваш вопрос, есть ещё один момент.

– Какой?
– У клубов существует иллюзия, которую им раньше создали для каких-то целей. Не знаю, кто и зачем формировал убеждение, будто ЭСК – это 100-процентная и очевидная всем истина. Да, ЭСК оценивает само событие, учитывая игровую ситуацию и соотнося с инструкцией Департамента судейства для судей. Видится, что проблема в том, что данные инструкции (критерии принятия решений) не были известны широкому кругу болельщиков и экспертов. Сейчас все обучающие материалы для судей опубликованы на сайте РФС, и надеюсь, что решения ЭСК станут более понятны.

– Вы не усматриваете здесь манипуляции? Возьмём, например, фол Пиняева на Клаудиньо. Такие опытные арбитры, как Лапочкин и Сухина (у каждого по 170+ матчей в РПЛ) крайне однозначно утверждают, что это красная карточка, но ЭСК тут видит фол на жёлтую. Видимо, затем на сборах судьям скажут, что всё-таки в таких ситуация нужно удалять. А потом Мажич отчитается, что ошибок в РПЛ стало меньше, хотя, по сути, просто расширили зону «на усмотрение судьи».
– Мажич, Чакыр и Ирматов судили на ЧМ, а также финалы Лиги чемпионов – и считают по-другому. Сами по себе регалии не являются окончательным аргументом в споре. Нужно смотреть на аргументацию в каждом конкретном случае и соотносить с инструкциями. Если не удалили, то почему? Если это была неправильная установка судьям, то её и нужно менять, а не судей наказывать. Или, наоборот, нужно донести до судей, что тут стоит удалять. Мне тяжело объяснять методику судейства, потому что я не арбитр. В любом случае Мажича нужно оценивать не за несколько месяцев работы, а критиковали и будут критиковать абсолютно всех руководителей ДС.

– Вы видели высказывание тренера Евгения Калешина?
– Да.

– Не было желания связаться с ним и узнать, почему, с его точки зрения, футбол в
России прогнил?
– Я задал этот вопрос владельцу футбольного клуба «Акрон».

– А почему не напрямую тренеру? Не факт, что владелец считает так же.
– Зачем давить на творческого человека?

– Давить?
– Я хотел понять, о чём идёт речь. С этим вопросом и обратился. Сказал, что мы готовы пригласить тренера в РФС. Пускай приедет и расскажет нам, о чём он говорит. А мы ему расскажем, как организовать игру команды, какие ошибки он совершает в своей деятельности.

– Вы считаете, что тренер вмешивается не в своё дело?
– Нет. Любой субъект футбола имеет право на своё мнение. Просто я хотел бы получить какое-то обоснование. Он говорит обо всём футболе или о чём-то конкретном. Пусть расскажет, что именно он имеет в виду.

– Всем было бы интересно узнать.
– Нам прежде всего. Может быть, он нам расскажет такое, чего мы не знаем. Либо мы сами исправимся, если он говорит дельные вещи. Либо узнаем, что кто-то вмешивается, и таких людей мы с удовольствием поправим.

– То есть через владельца клуба вы передали Калешину приглашение прийти в РФС?
– Конечно. Я попросил сообщить нам, о чём речь. Мы здесь, мы готовы. Люди думают, будто РФС ничего не делает. Давайте подискутируем. Что вы имеете в виду? Чего мы не делаем или делаем неправильно? У него есть второй монолог про тренерскую школу. Давайте пообщаемся на эту тему. Господин Калешин, вы можете сформулировать, что такое тренерская школа? Я могу. А вы? Мы разве сказали, что в России плохие тренеры? Никогда такого не говорили. Никогда не найдёте такого в интервью с Дюковым. Речь шла об институте школы, которая была и сейчас, на наш взгляд, нуждается в реновации и усилении. Давайте обсудим. Может быть, мы вообще про одно и то же говорим?

Что происходит с контрактом Карпина? Как в УЕФА относятся к России? И почему переход в Азию – плохая идея?

– Вы говорили, что в марте планируете обсудить с Карпиным продление контракта со сборной России, который истекает в августе. Появилось понимание по этому вопросу?
– Я специально перед интервью у него уточнил: «Не изменилась ли наша позиция, что мы по-прежнему дружим и заинтересованы в сотрудничестве друг с другом? Для нас же это технический вопрос, из которого просто не надо делать политику?» Он ответил: «Абсолютно». Мы в полном взаимодействии, смотрим в одну сторону. РФС полностью удовлетворён его работой.

– Значит, контракт будет продлён?
– Наверное, это должно произойти по окончании сезона. Надо понимать, что Валерий Георгиевич сильно загружен. Я не пытаюсь его защитить, но на деле так и есть. Просто посмотрите за его логистикой. Думаю, Дюков и Карпин переговорят как работник и работодатель, и всё. У нас такие отношения, что нам хватит 10 секунд, чтобы всё согласовать. Прошлый контракт мы подписывали минуты две.

– Вы чувствуете, что он всё ещё заинтересован в работе со сборной?
– Да.

– Но он выглядит уставшим.
– Он очень устал. Но стоит ему отдохнуть день-два, и всё стабилизируется. Карпин – фанатик футбола, он обожает работать в клубе и сборной. Он говорил мне, что не ожидал, что в сборной работать так круто. При этом Валерий Георгиевич попал в неё в самый сложный период в её истории. Нагрузку, которая ему достаётся, нельзя сравнить даже с той, которую получали другие многоуважаемые тренеры, совмещавшие посты. Ему нужно дополнительно мотивировать игроков, отвечать на не всегда понятные вопросы, а ещё и с логистикой тяжело.

– У вас есть план на случай, если одним утром он проснётся и поймёт, что задолбался?
– Планы всегда есть. Но если он проснётся с такой мыслью, тогда и будем обсуждать.

– Вы верите в такое развитие событий?
– Как генсек РФС я обязан допускать любой вариант развития событий, но этот вариант я отрицаю.

– Министр спорта Матыцин несколько раз вступал в баттл с Карпиным по поводу его высказываний. И по поводу совета игрокам уезжать в Европу, и по поводу того, что Карпин за кресло не держится. Как в РФС к такому относятся?
– Не думаю, что уместно говорить о баттле. Думаю, министра просто неправильно проинформировали и вырвали слова Карпина из контекста. Приведу пример. В конце прошлого года проходила коллегия Минспорта, на которой выступал ректор РГУФК. И он поднял вопрос: «РФС подписал соглашение о сотрудничестве с восемью вузами Минспорта, а с нами не подписал! А у меня на кафедре работает их сотрудник Лексаков. Представляете, запрещают работать выпускникам нашего вуза в детских школах!» Министр сразу: «Да что это такое? Я обязательно переговорю. Это невозможно!» Ректор РГУФК не понял вообще, что сказал. РФС не имеет никакого права влиять на то, кого детские школы приглашают на работу. Но в итоге один накрутил второго, а второй преподнёс это министру как готовый факт. Здесь похожая история. Карпин, мол, там что-то сказал, да Карпин не это сказал.

– Он сказал, что нашим игрокам для развития нужно играть в Европе.
– Карпин сказал, что игрокам нужно играть в конкурентном соревновании. И если сегодня РПЛ не способствует развитию игрока, потому что он перерос уровень нашего чемпионата, значит, ему нужно идти дальше, чтобы в том числе приносить пользу сборной и показывать пример всем 420 тысячам мальчишек и девчонок, до какого уровня можно дойти, если упорно тренироваться. Для этого можно уходить в более конкурентный чемпионат. Карпин не имел в виду, что надо уезжать ради того, чтобы уезжать. Ну и вы представьте себе – журналист готовился к этому вопросу, а Карпин вышел сразу после матча, ответил на 120 вопросов, в голове уже визуализирует многочасовую поездку в Ростов. Работа в сборной для Валерия Георгиевича – гордость. Он ушёл из «Ростова» на второй день, потому что понял, что не сможет совмещать, попросил его отпустить. Карпин точно не имел в виду ничего плохого.

– Карпин не боится высказывать своё мнение по всем вопросам. Вам сверху за него не прилетало?
– Я не могу не согласиться с тем, что Валерий Георгиевич временами не совсем однозначен в части формулировок. Но я знаю его лучше, понимаю, что он имеет в виду. Мы разговариваем с ним на тему того, что более мягкая формулировка не вызывает желания поглумиться над словами тренера сборной. Как, например, его фраза про капитанскую повязку в сборной, которую он приравнял к тряпочке. Это же можно было и нужно было выразить принципиально иначе. Это ошибки, которые каждый из нас делает.

– По поводу ошибок. После матча с Кубой на стадионе включили песню «Валера-Валера», и Карпину это явно не понравилось. Это не ошибка?
– Насколько мне известно, Валерий Георгиевич знал про это заранее. Но, видимо, посчитал, что не стоит так выделять заслуги одного человека. Какого-то негатива в этом не вижу, но коллегам подскажем быть осторожнее с медийными историями.

– Немножко про УЕФА. Чеферин недавно обнулил себе срок, но при этом объявил, что не будет баллотироваться на новый и уйдёт в 2027 году. Зачем он это сделал?
– В футболе существует достаточно странная для других выборных систем конструкция. Здесь президенты ФИФА, УЕФА, РФС и так далее избираются на четырёхлетний срок, но этот срок не привязан к конкретному человеку. Он привязан к циклу, как к условной пятилетке времён СССР. Например, Мутко был избран президентом РФС в 2016 году, а покинул пост в 2017-м. В 2018 году и. о. был Алаев, а в 2019-м президентом уже выбрали Дюкова. И выбрали его до конца срока Виталия Леонтьевича – то есть до 2021 года. Точно такая же история была у Чеферина – он
избирался на два года в рамках срока Платини. То есть это чистая бюрократия.

– Чеферин для России – благо?
– С одной стороны, Чеферин принял решение об отстранении РФС. С другой – он системный и комплексный президент. Александер пытается проводить последовательную политику. Он говорил, что решение об отстранении было принято конкретно в 2022 году, конкретно из-за отбора на чемпионат мира после совещаний с ФИФА, потому что они не могли рисковать целостностью турнира. Но Чеферин – планомерный сторонник возвращения и допуска России. А детские и юношеские команды, по его мнению, должны быть допущены немедленно. Чеферин родился в Югославии, он прекрасно знает, как целое поколение талантливых игроков не допускалось к играм сборных. Он открыто об этом говорит, что дети не должны страдать.

– Почему тогда эти решения до сих пор не приняты? Ему не хватает авторитета?
– Его поддерживают все национальные ассоциации. Но ему сложно балансировать. С одной стороны, он президент УЕФА – одной из ведущих футбольных организаций, самой богатой организации, которая готова поспорить за влияние с ФИФА. А с точки зрения швейцарского законодательства УЕФА – швейцарская общественная организация, которая подчиняется всем законам Швейцарии. И Швейцария в последнее время им регулярно об этом напоминает. Половина членов УЕФА – члены ЕС. А значит, в УЕФА должны учитывать и решения ЕС, как, например, решения по Суперлиге.

– Решение по возвращению юношеских команд в УЕФА уже приняли, но пока не реализовали. Вы верите, что реализуют?
– Чеферин продолжает этого добиваться, это его цель. Состояние тяжёлое, есть большое противодействие.

– В нём можно находиться долго.
– С точки зрения нашей с вами жизни мы уже долго находимся в этом состоянии. История потом скажет, что это был непродолжительный период. Есть решение исполкома УЕФА – найти способ заявить наши юношеские команды. Его продолжают искать.

– Вы говорили, что против нас в УЕФА выступает только одна ассоциация.
– Да, Украина.

– А Британия?
– Лично? «Привет! Как твои дела? Пойдём чаю попьём! А как у вас продвигается?»

– А откуда тогда берутся бойкоты?
– Политическая позиция стран.

– Окей, но почему УЕФА тогда не может жёстко сказать, даже на примере с юношами, что тем, кто объявит бойкот, будет засчитано техническое поражение?
– Слишком большое количество стран заявляет о бойкотах. Это может поставить под угрозу существование УЕФА и разрушить его на разные блоки.

– А вы не думаете, что один «технарь» сразу отрезвит остальных?
– Это было бы чисто футбольным решением. Наверное, если бы изначально сделали так, мы бы до такой ситуации не дошли. Мы изначально были готовы на нейтральные поля. Спрашивали: «Чего вы боитесь? С Россией не хотите играть? Это несерьёзно. Боитесь не доехать? Вот нейтральное поле». Но к тому моменту все уже прогнулись, теперь мы два года живём внутри этого решения. Отмотать назад прямо сейчас гораздо сложнее. Но даже у самых непримиримых ассоциаций с нами хорошие отношения. Они прямо говорят: «Мы всё понимаем, но у нас страна такое решение приняла, мы не можем его изменить».

– Чеферин сказал, что мы вернёмся, как только закончится то, что происходит между Россией и Украиной.
– Эта фраза показывает внутреннее ощущение Чеферина, что в этой ситуации он как раз будет обладать силой и полномочиями, что будет отсутствовать внешний аргумент. Александер будет готов реализовать все рычаги.

– Если всё закончится через месяц, то мы вернёмся через два?
– Это невозможно предугадать. Надо основываться на решениях ФИФА и УЕФА. В них написано, что основанием для отстранения, помимо бойкота со стороны Польши, Чехии и Швеции, является форс-мажорное обстоятельство, вызванное военным конфликтом. Как только форс-мажорное обстоятельство отпадает, заканчивается и сам форс-мажор. А значит, этот документ перестаёт действовать.

– Почему тогда военный конфликт с участием Израиля не является форс-мажорным обстоятельством?
– Это сложная и загадочная для нас конструкция, при всём том, что у нас прекрасные отношения с федерацией Израиля. Но здесь вопрос в том, что это очевидный двойной стандарт в двух одинаковых ситуациях. Ряд стран, входящих в зону Запад АФК – Иордания, Палестина, Сирия и так далее, обратился в ФИФА и во все национальные ассоциации членов ФИФА с предложением отстранить Израиль. Они это сделали без упоминания России и Украины, однако с такой же аргументацией. В Европе другая ситуация, но Европа – это не весь мир. В УЕФА нам не могут объяснить, почему мы отстранены, а Израиль – нет. Они молчат, потому что несамостоятельны в этом решении.

– Какая позиция у РФС по Суперлиге?
– Вся система европейского спорта и его успехов построена на принципе солидарности и ответственности. Суперлига – это очередная попытка богатой верхушки одномоментно снять сливки. Но сливки снимаются, а на том же молоке новые сливки не взбиваются. Им же нужно будет готовить судей, игроков. Количество в качество не перейдёт. Есть традиции, есть праздник. «Эль класико» – это всегда событие, когда «Барса» и «Реал» встречаются в чемпионате или в Кубке. Но если они будут играть восемь раз в году, рано или поздно всем этом надоест. Начнёт пропадать связь с национальными чемпионатами. Рано или поздно вся эта система начнёт сама себя разрушать. Вместо того чтобы объединяться, решать воевать – странно.

– Чуть-чуть про Азию. Зачем мы каждый декабрь обсуждаем возможный переход туда, если этот переход не снимет с нас бана со стороны ФИФА?
– Потому что этот вопрос у кого-то возникает. А что будет? А если выйдем? Мы и отвечаем на эти вопросы. Если переходим в Азию, то не получаем автоматического допуска никуда. На нас два бана – от ФИФА и УЕФА. Просто у нас есть опция с Азией: перейти, выстраивать отношения с их конфедерацией. Национальные ассоциации АФК настроены к нам дружелюбно. С другой стороны, мы конкурент, который съест часть слотов в азиатской ЛЧ и в отборах на ЧМ.

– Мы были максимально близки к Азии в декабре 2022 года. И это не было блефом.
– Не было.

– Почему тогда мы до сих пор не увидели никакого документа, который показывал бы плюсы теоретического перехода в Азию?
– В Азии есть плюсы. В настоящий момент наши клубы не играют в международных клубных соревнованиях. В азиатской Лиге чемпионов они бы смогли играть. Для клубов это новый источник доходов, они больше не будут вариться в своём соку, и так далее. Это позитивная история. Плюс можно предлагать им нововведения. Не надо думать, что мы должны идти в Азию и учить играть людей в футбол. Они умеют и разбираются в нём прекрасно. Но мы остаёмся в УЕФА, ведём с ними переговоры.

– Объясните всем, кто не понимает, почему УЕФА для нас лучше АФК?
– УЕФА – самая сильная и самая богатая конфедерация в мире. На ближайший цикл сумма к распределению доходов от Лиги чемпионов между клубами составляет € 4,4 млрд. И когда мы вернёмся к соревнованиям УЕФА, наши клубы тоже будут получать эти деньги. Да, мы упали в клубном рейтинге, но мы точно его восстановим. У нас страна с хорошим футбольным потенциалом, у нас всё будет в этом плане нормально. Да и думаю, что мы вообще договоримся об изменении формата этого рейтинга для нас, потому что были искусственно лишены очков, которые были нашими. Мы восстановимся. Тем более мы продолжаем взаимодействие с УЕФА по остальным вопросам. Они инвестируют большие деньги в наш футбол. Да, это не те деньги, без которых мы не сможем прожить. Оставаться в УЕФА только ради них нет смысла. Но УЕФА в РФС ежегодно инвестирует сумму в три раза больше той, которую получает победитель азиатской Лиги чемпионов. Просто за то, что мы член УЕФА. Мы на очень неплохом счету.

– Приведёте пример?
– Недавно в УЕФА была встреча всех генсеков национальных ассоциаций. И там был отдельный доклад Розетти по судейству. Причём, поверьте, каждая встреча руководителей ассоциаций начинается так: «У вас как с судьями? У нас беда. А, у вас тоже?» Так вот в этом докладе Розетти мы в первой десятке по уровню судейства среди всех 55 федераций. Нас ставят в пример по качеству работы VAR. Мы готовы себя ругать, но критика должна быть объективной.

– Была ли вероятность в феврале и марте 2022 года не просто бана, а исключения России из ФИФА?
– Конечно. Была волна давления. Первичным решением было решение о нейтральных полях. Нас могли отправить играть в Баку, Турцию, Казахстан, Белград. Многие были готовы предоставить свои стадионы. А дальше пошло давление не только из Европы, но и от спонсоров, которые находятся в США. Решение изменили на отстранение. Но давление было жёстче, некоторые силы требовали приостановления нашего членства. Если бы это случилось, мы бы вылетели отовсюду, все легионеры были бы обязаны уехать из РПЛ под страхом пожизненной дисквалификации. В таком случае нам даже формально общаться ни с кем нельзя было бы.

– Что с базой сборной России?
– У нас 24 сборные – по плану вообще 27, а у нас нет базы. Она нам нужна, и не одна. Сейчас мы реализуем целую программу. Первое, что сделали – выкупили базу в Мацесте. Мы её развиваем, планируем под детско-юношеские команды, потому что там всего пять полей и расширить её тяжело. Второй объект – в Москве, в Мневниках. Благодаря поддержке Сергея Собянина и Москомспорта нам выделили там шесть гектаров земли. В ноябре этого года закончится проектирование, и мы приступим к строительству базы для национальной, молодёжной и женской команд. В рамках этой базы впервые будут созданы условия и для медицинского департамента, и для работы тренерских штабов. Там же будут расположены академия, гостиница для игроков и, скорее всего, офис РФС. У нас есть возможность построить следующим летом там четыре поля, а параллельно строить здание. За три-четыре года комплекс в Мневниках будет готов полностью – это будет классная история. Вам точно всем понравится.

– Будет две базы?
– Будет ещё третья, ведь у нас 27 сборных. Некоторые из них мы хотим запускать под две команды, готовить судей и так далее. Всё это планируем делать на базе, которую строим в Адлере, в селе Весёлое. Там два земельных участка площадью 13 гектаров каждый соединены между собой тоненькой перемычкой. Раньше это был экспериментальный совхоз, на котором выращивали хурму. Хурма там растёт и сейчас, но сам совхоз заброшен. Мы очень благодарны, что именно президент страны Владимир Путин дал поручение, чтобы этот участок отошёл РФС. Рады, что в этот процесс вовлечены зампредседателя Правительства Дмитрий Чернышенко и губернатор Краснодарского края Вениамин Кондратьев. Это говорит о масштабности проекта. Там будет построено 13-15 полей, будут условия для пляжной команды, для футзала. Получается, что в Сочи и Адлере появится целый комплекс, который можно использовать для абсолютно разных задач круглый год. Даже проводить международные матчи или Зимний кубок РПЛ с финалом на «Фиште».

– Сказка.
– Да, это всё будет непросто построить, но есть сроки, есть дорожная карта. Думаю, скоро мы получим какие-то результаты по базе в Весёлом.

Какие возникли споры из-за времени начала матчей? И когда, наконец, на стадионах появится пиво?

– Вопрос по Кубку России. Когда его групповые матчи играются рано днём во вторник и среду, нам это объясняют тем, что по правилам УЕФА мы не можем играть вечером из-за матчей Лиги чемпионов. Но АПЛ регулярно такое
практикует. Почему им можно, а нам нельзя?
– Что такое АПЛ?

– Лучшая лига мира?
– Это спорный вопрос (смеётся). Самая доходная. Но дело не в этом. Требование УЕФА, про которое вы говорите, распространяется на соревнования, организованные национальными ассоциациями. Но чаще они это делают с Кубком лиги. С АПЛ это точечная история — согласования в ручном режиме. К тому же давайте не забывать, что в Англии гораздо больше спортивных каналов.

– Самую малость.
– Это не значит, что там качественнее, но их больше. Показ матчей – это бизнес. Наши каналы покупают права на Лигу чемпионов не ради меценатства. Они хотят эти затраты отбить. Поэтому нам и негде особо было бы показывать матчи Кубка, если бы мы могли играть их вечером вторника. А уходить в какие-то другие конфедерации ради временного формата Кубка – нет большого смысла. Кстати, с этим временем начала матчей есть смешная история.

– Расскажите.
– В сентябре прошлого года внутри РПЛ и РФС мы активно обсуждали расписание Кубка. Все почему-то думали, что правила поменялись, задавали вопросы: «А как мы будем играть в 15:00 в будни?» Нам пришлось заново прокрутить всем сериал о том, как мы организовывали Кубок. Мы всем напомнили, что иначе невозможно. И вот мы вывесили расписание группового этапа. Мне сразу написал Сергей Анохин, гендиректор «Фонбета» – титульного спонсора Кубка России. Спрашивает: «Это что же такое происходит? За что мы платим деньги? Что это за соревнование, которое начинается в 16:00 в будний день?» Я вздохнул и написал в ответ, что в первую очередь это нужно его компании и болельщикам.

– Почему?
– Потому что по договору с титульным партнером мы обязаны показывать определенное количество матчей на федеральном телевидении, где также матч в открытом доступе может посмотреть любой болельщик из любой точки страны. Раньше такой возможности не было. Из-за ограничения со стороны УЕФА и эфирной сетки вещателя мы их проводим в определенное время. Конечно, всегда есть вариант не показывать, но тогда необходимо пересматривать контракт. Во-вторых, это нужно и клубам РПЛ, потому что они сами проголосовали за такой спортивный календарь. После этого мы провели встречи с Анохиным, и все согласились, что иначе никак. А дальше произошла удивительная вещь.

– Какая?
– Ко мне снова обратился Сергей Вячеславович Анохин. «Мы посмотрели, посчитали, а нельзя ли все матчи так назначать? Люди просыпаются, начинают разогреваться на футболе».

– Матыцин сказал, что решение по Fan ID никто не отменит. Мы с ним живём чуть больше года. Вы скучаете по полным трибунам?
– Хочется быть честным. Я всегда испытывал дискомфорт от ненормативной лексики на стадионе. Сейчас никого не оправдываю, мне правда неуютно. Мне нравилось, когда фанаты друг друга подкалывали, но оскорбления я не понимал. Почему моя дочь должна это слушать и спрашивать меня, про что кричат? Кричат они, а стыдно мне, короче говоря. Но, конечно, коллективное пение, флаги, баннеры – это интересная атмосфера, которая важна для футбола, игроков. Многие болельщики приходят на игру, чтобы на это посмотреть. Это красивое действие, акт единения. Но благодаря системе СИБ государство де-факто заставило клубы заниматься проблематикой работы с болельщиками, мотивировать их приходить на стадион. В 2018 году у меня был разговор с очень высокопоставленным губернатором.

– О чём?
– Через общих товарищей он задавал мне вопрос: «Что делать с футболом?» На начальном этапе, кстати, там всё неплохо получилось. Сейчас нет суперрезультатов, но тем не менее. Так вот я ему тогда ответил: «Вы всегда все пытаетесь идти от того, сколько вам денег нужно. Каких найти спонсоров и так далее. Возьмите отчёт правительства, который подготовлен в рамках наследия чемпионата мира. Если вы свой стадион обнаружили не в числе лидеров по заработку от билетов, то вызовите ответственного за это и поставьте задачу зарабатывать как лидеры». Работать надо с болельщиками. От посещаемости и спонсоры подтянутся.

– А что с пивом на стадионах? Преподносилось так, что это случится в обмен на Fan ID.
– В том числе, да. Мы получили согласование на пиво со стороны МВД. Но есть позиция Минздрава, хотя не очень понятно, почему продажа пива на стадионе вредна, а продажа в совокупном количестве в барах, ресторанах и магазинах менее вредна. Люди же сейчас как делают: пьют перед футболом, идут на стадион и надеются, что их не задержат. В ближайших чтениях Думы нам обещают вернуться к этому вопросу. Надеюсь, это случится уже весной либо осенью.

– Что вы сделаете, когда узнаете о возвращении российских клубов и сборной к
международным турнирам?
– Понимаю, что ответ снова получится длинный, но я приведу пример. Когда «Зенит» брал чемпионство, люди меня спрашивали: «Что с тобой? Почему ты настолько спокойный?» Я отвечал, что никто не представляет, насколько я счастлив. Точно счастлив больше, чем остальные, потому что знаю, чего стоил титул. Но в этот же момент я задумываюсь, что мне делать завтра. Чемпионами мы уже стали. Я даже церемонию празднования организовал, и она прошла. А завтра у меня новый рабочий день, и нужно что-то делать. Там уже будет новая команда, новые вызовы, куда-то ехать, что-то делать.

– Что испытываете в такой момент?
– Полное опустошение, вызванное удовлетворённостью от проделанной работы. Думаю, и при возвращении международных турниров будет что-то близкое. Поверьте, выхолощены все работники РФС – особенно те, кто занимается этой темой. Мы многое делаем. Сборная России провела восемь матчей из 10 возможных. Это не так просто. Скажите, какие ещё российские федерации с какими соперниками встречаются? Я, честно, не знаю.

– Так с ходу не ответим.
– Мне кажется, что мы играем больше. А если взять всю систему сборных, то получается сильно больше. И сами матчи проводятся громко, вызывая большой общественный резонанс. Работа сложная. Часто кажется, что ты стучишься в закрытую дверь. Я точно испытаю высокую степень удовлетворения, но вряд ли сделаю тройное сальто с места. Разве что в голове. При этом меня снова будут спрашивать: «Что случилось? Всё плохо?» Наоборот, супер. Просто уже завтра нужно будет добиваться восстановления рейтинга, заниматься заявкой команд, определять место проведения матчей. Дальше начнётся какое-то сопротивление. Решение одного вопроса приводит к тому, что появляется пять новых.

Вторую часть диалога с Митрофановым – читайте скоро на «Чемпионате».