Алексей Спирин был одним из самых известных и успешных футбольных судей СССР и России. В 35 стал самым молодым рефери ФИФА в истории Союза, работал на чемпионатах мира и Европы, обслуживал финал Кубка УЕФА. А умер тихо и незаметно. О смерти знаменитого арбитра страна узнала с более чем месячным опозданием! 9 марта официальный сайт РФС сообщил, что экс-председатель инспекторского комитета Российского футбольного союза и арбитр ФИФА ушёл из жизни 31 января 2024 года.
Как так получилось, мы попытались выяснить у многолетних коллег Спирина — Сергея Хусаинова и Вадима Жука (на заглавном фото — именно они).
«Зашли в самолёт, а там Евстигнеев и Калягин…»
— Сергей Григорьевич, сколько вы были знакомы?
— С начала 1980-х. Алексей чуть-чуть старше. Когда я 1985 году начал судить высшую лигу, он уже был там.
— Часто работали вместе?
— Нечасто. Мы были лидерами, главными арбитрами — в основном нам помощников подбирали. В каком-то смысле конкурировали — Лёша Спирин, Вадик Жук, Юра Савченко, я. Но были у нас и совместные знаменательные матчи. Например, когда Блоху (Олега Блохина. — Прим. «Чемпионата») в 1989 году из футбола провожали. Алексей тогда позвал меня помощником на матч сборных СССР и мира в Киев. А в 1991 году нам доверили отсудить игру сборных Англии и Германии в Лондоне, приуроченную к 25-й годовщине победы британцев на домашнем Кубке мира. Фото с Линекером и Маттеусом, которое вы мне сбросили, — как раз оттуда.
— Почему пригласили именно вас?
— Как я понимаю, в знак признательности нашему легендарному судье Тофику Тофиковичу Бахрамову. Это же он в финале 1966 года работал на той линии, откуда Херст нанёс свой знаменитый удар. Мяч попал в перекладину, а пересёк ли линию ворот — споры идут до сих пор. Даже элементарного видео тогда ещё не было. Решение приняли в пользу хозяев. И вот четверть века спустя британцы пригласили советскую бригаду арбитров на выставочный матч Англия — ФРГ на старом ещё «Уэмбли». Лёху назначили главным, а мы с Жуком поехали помогать. Переводчиком к нам прикрепили человека, работавшего со сборной Союза на ЧМ-1966. По-русски Джордж говорил превосходно. Перед матчем он меня спросил: «Сергей, ты где будешь?» Я показал: здесь. И он сказал: «На этой линии работал Бахрамов». Было приятно, что доверили такую позицию. Но самое примечательное в этой поездке было другое.
Алексей Спирин в 2002 году
Фото: Игорь Уткин/ТАСС
— Что?
— Вылетали из Шереметьева. Зашли в самолёт, рассаживаемся. Благодаря футболу мы были узнаваемыми людьми. Смотрим: Евстигнеев и Калягин, наши великие артисты. «О, ребята, вы куда?» — «Мы на съёмки». — «А мы на товарищеский матч Англия — ФРГ». А Евстигнеев с Калягиным были «краснопузыми» болельщиками, на чемпионские чествования «Спартака» ходили. Евгений Александрович даже футболку там спартаковскую надевал. А на 86-м борту есть мини-лифт в подвал для стюардесс — продукты, воду поднимать. И мы практически весь полёт за шторкой провели — коньячок потягивали. Борт международный — всё включено, как говорится. Мы прямо с тележки напитки брали. Естественно, им тоже захотелось сходить в Лондоне на футбол.
— Организовали?
— На ужине спросили у представителя английской федерации, можно ли пригласить на игру наших известных актёров и больших футбольных болельщиков. На следующий день после завтрака вместе с ним поехали к нашим ребятам в гостиницу. И этот англичанин вручил им два билета на «Уэмбли», с посещением ресторана. На вопрос Евстигнеева, как им добраться на стадион, этот господин ответил: вы почётные гости нашей федерации, за вами придёт машина, и она же доставит вас обратно. Они обалдели: ребята, нас нигде так не принимали! Приезжаем на стадион, идём мимо буфета. А Евстигнеев с Калягиным — уже в шарфах, приняли немножко: «Давайте к нам!» Говорим: сейчас игру проведём и присоединимся. Уже после матча случился ещё один интересный разговор.
— С кем?
— Наш переводчик Джордж подошёл с каким-то человеком к Спирину. Представил как менеджера «Тоттенхэма». А тот говорит: нам нужен центральный защитник, посоветуйте кого-то из сборной СССР. Лёха на меня показал: спросите у Сергея, он же был администратором в национальной команде на чемпионате мира в Италии. Я ему говорю: Ахрик Цвейба. Он начал меня расспрашивать, а у меня английский не супер-пупер. Уточнил у Джорджа: что он про нос-то спрашивает? Оказалось, интересовался — нос сломан или нет? «Ты не удивляйся, — говорит, — у нас просто критерии такие: если нос у центрального защитника не сломан — значит, не защитник». Потом я Ахрику рассказывал эту историю. К сожалению, не срослось тогда с Англией. У него были проблемы со спиной. Из киевского «Динамо» Цвейба поехал в «КАМАЗ», а оттуда — в Японию.
Были у нас с Лёхой и другие пересечения. Как-то в Киеве отработали турнир четырёх. Судили товарищеские матчи сборных. Когда Спирин отбирался на чемпионат мира, я ему тоже помогал.
Сергей Хусаинов, Алексей Спирин и Вадим Жук
Фото: Из личного архива Алексея Спирина
— Вы же могли с ним и на Евро-1992 поработать?
— Мог. Нестандартная ситуация сложилась. Я числился в сборной Бышовца администратором. А Лёху поставили главным на матч открытия Франция — Швеция 10 июня. Мы же летели на турнир числа 14-го. В федерацию футбола пришёл факс: судит Спирин, помогают Жук и Хусаинов. Я к Бышу: «Анатолий Фёдорович, мне бы посудить». Он даже слушать не захотел: «Не-не-не, ты нам нужен здесь». Я к Колоскову. Тот говорит: попробуем. Отправили факс в ФИФА: мол, Хусаинов работает в сборной, но может отсудить игру. Оттуда ответ: по регламенту или меняйте администратора, или мы заменим судью. Быш настоял на своём, и вместо меня Спирину ассистировал Виктор Иванович Филиппов. А был шанс вместе Евро посудить.
— Со стороны Алексей Николаевич производил впечатление крайне принципиального, щепетильного человека. Таким и был?
— Да-да. Досконально всё изучал. У него родители были связаны с дипломатией, работали где-то в ГДР. По образованию, интеллекту он большой молодец — сам себя сотворил. В судействе — дипломат. Как у каждого из нас, у него бывали косячки: не потому что хотел кому-то насолить, а чисто технические ошибки. Но он всё дипломатично, спокойно разруливал, без скандалов и выяснения отношений.
— Василий Уткин охарактеризовал его как «весёлого дядьку». Близко к истине?
— А как в нашей работе без юмора, без коммуникации с игроками? По-другому нельзя. Нужно разговаривать. Большая часть судейства зависит от контакта на уровне личностных отношений. Судья — не гаишник: нарушил — получи наказание. Игра, эмоции — это другое.
— В последние годы вы общались?
— Нет. В последний раз контактировали, когда он генсеком РФС при Мутко немного работал. Набрал ему раз: «Лёха, надо встретиться, пошушукаться». Говорит: «Приходи». А мы же были международниками, видели, как устроены судейские комитеты за границей. Пытались что-то изменить ещё в 1990-е, но там ветераны так окопались — бесполезняк. Спустя годы я предложил ему вернуться к этому разговору. А он меня ошарашил: «Серёж, я ухожу из РФС». Как, почему? Сказал: дела.
— Какие?
— Помимо преподавательской работы, у него был какой-то бизнес. Он особо не афишировал. Слышал, что дочка замуж в Турции вышла, а потом и он вроде бы перебрался туда.
— О смерти Спирина стало известно почти через 40 дней. Как такое возможно?
— Я сам вчера обалдел. Во второй половине дня звонит Рустам Талятович Рагимов (советский футболист и почётный арбитр всесоюзной категории. — Прим. «Чемпионата»): «Серго, привет! Мне Вадька Жук позвонил: Лёха Спирин ушёл!» — Я в шоке: «Как ушёл?!» — «Да, — говорит. — Сегодня или завтра 40 дней будет. Таня, жена, скрывала». Какое-то серьёзное заболевание у него было.
«Я посчитал своим долгом сообщить людям об уходе легендарного человека»
Первым о постигшей футбольный мир потере коллег оповестил Вадим Жук, прославленный советский и белорусский рефери. До него мы тоже дозвонились.
— Как вы узнали о кончине Алексея Спирина?
— От его жены Татьяны. Она позвонила 9 марта и сказала: «Завтра 40 дней по Лёше». Я удивился: как это? Первый раз слышу. Нигде же не было информации — ни в прессе, ни в интернете. Почему так получилось, я даже не знаю. Мы с Лёшей с одного 1952 года. Давно дружили, много времени проводили на сборах, часто судили вместе. Я посчитал своим долгом сообщить людям об уходе такого легендарного человека. Начал обзванивать судей: Мирослава Ступара, Горина Сашу, который сейчас в Америке, Рустама Рагимова, Николая Левникова, Лёшу Румянцева. Все были удивлены — ничего не знали! Все просили передать глубокие соболезнования жене. Я даже не спросил у Татьяны, можно ли давать это в прессу, но посчитал, что просто обязан это сделать. Должны люди знать, что не стало такого человека. Он же не только судьёй был, но и руководил коллегией футбольных арбитров, инспекторским комитетом. Одно время генеральным секретарём РФС работал. Великий человек! Спросил у Румянцева из Санкт-Петербурга: «Как это так, что нигде нет информации?» И вот через него мы начали действовать, сообщать о случившемся в прессу, на сайты. Получается, до звонка мне жены Спирина никто ничего не знал.
— С самим Алексеем Николаевичем вы были на связи?
— Да, общались. Мы постоянно поздравляли друг друга с Новым годом, с днём рождения. А где-то два года назад от него перестали приходить ответы. Для меня это было удивительно. Думал, что он в Турции или ещё где-то. Начал узнавать через знакомых, и мне сказали: он, наверное, больной. Но чтобы настолько, нельзя было и подумать. Фактически он проболел года полтора-два.
Валерий Карпин и Алексей Спирин
Фото: Александр Мысякин, «Чемпионат»
— А что с ним было?
— Подробностей я не знаю, что-то с головой. Он перестал узнавать, кто ему звонит, трубку практически не поднимал. Как-то всё быстро получилось. Неожиданно вообще.
— Не знаете, почему семья скрывала информацию?
— Без понятия. Наверное, слишком переживала жена. Я не хотел расспрашивать — очень болезненный вопрос.
— Где его похоронили, тоже не знаете?
— Нет. Знаю только, что 10-го числа было 40 дней.
— Каким он вам запомнился?
— Великолепный человек. Очень умный, коммуникабельный и порядочный. Всё делал ради судейства — принципиально и правильно. Мы близко дружили. Иногда Лёша звонил и по-доброму подкалывал какими-то белорусскими словами. Это был человек с большой буквы, которого я очень уважаю.