Галимов 34 раза отработал главным арбитром на матчах РПЛ, но это было до 2018 года включительно. Потом судью отстранили, в РФС даже сообщали, что проводят расследование. И вот уже больше четырёх лет Галимов не работал главным судьёй в чемпионате России. Однако в ближайшем туре он наконец получил назначение на матч «Зенит» – «Пари Нижний Новгород».
Мы встретились с Галимовым, чтобы он рассказал нам свою историю.
Григорий Телингатер и Роман Галимов
Фото: Владимир Песня, РФС
– Сейчас всё упиралось в сертификат VAR. Без него нельзя работать главным судьёй на матчах РПЛ. Теперь наша пятая группа обучилась: мы получили необходимую практику, провели сотни часов у симулятора VAR, изучили все нюансы. Сегодня у меня уже есть необходимый для РПЛ сертификат.
– Вы не работали главным судьёй в РПЛ больше четырёх лет – с ноября 2018 года. Каково было пройти через такое?
– Непросто. В 2019 году у меня практически не было матчей. В 2020-м началась пандемия – ещё полгода ушло. Получилось почти полтора года без судейства. В этот период мне помогла семья. Хоть познакомился с ней, ха! У меня ведь в мае 2018-го родился сын. Практически весь 2019-й провёл с ним. До этого у меня родилась дочка в 2012-м, а я в тот момент постоянно был в разъездах – сборы, матчи…
– Во время простоя думали закончить карьеру?
– Вообще такого не было. Реально мысли не возникало. Желание и умения никуда не делись. Передо мной была цель – снова выйти на матч РПЛ в качестве судьи. Хотелось доказать, что всё получилось неправильно и несправедливо.
– Вы никогда не рассказывали, почему вас отстранили. Что произошло?
– У меня была игра в РПЛ, а потом в ФНЛ встречались «Тамбов» и «Армавир». В том матче было принято несколько ошибочных решений. Руководитель, который был на тот момент, посчитал, что мой уровень не соответствует чемпионату России. Сразу – после одного матча. Весной 2019-го я получил только одно назначение на матч ФНЛ и ещё одно — в ФНЛ-2. Почему так – это вопрос к тому руководителю.
– Речь про Александра Егорова, как я понимаю. Он отправил вас на полиграф?
– Его необходимо было пройти – это было одним из условий.
– Иначе вообще никаких назначений?
– Да. Хотя назначений в РПЛ я и так не получил.
– Расскажите про сам тест на полиграфе. Как это было?
– Зашёл в комнату – там аппаратура. Датчики надели, кажется, на руки и ноги, уже точно не помню. Такой опыт стараешься отбрасывать. Хотя мы нормально пообщались – порядка четырёх-пяти часов. Я рассказал, как было, своё видение. Кто захотел, тот услышал. На дополнительные вопросы ответил.
– Это был единственный раз в жизни, когда вас проверяли на полиграфе?
– На данный момент – да. Такой вот опыт в копилочку.
«Чувствовал несправедливость. Потом понял, что нет смысла накапливать негатив»
– Раз были назначения в ФНЛ и ФНЛ-2, то получается вы успешно прошли тест на полиграфе?
– Да.
– Тест вы прошли, но на четыре года остались без судейства матчей РПЛ.
– Так совпало, что из-за этой ситуации в 2019-м я не попал в группу судей, которые проходили обучение работы с VAR. А он стал использоваться на всех матчах чемпионата. Я был одним из немногих, кто оставался в списке судей, но не мог получить назначения.
– У вас 34 матча главным судьёй в РПЛ, а приходилось год за годом смотреть, как работают другие. Что было в голове в этот момент?
– Какие могут быть вопросы к ребятам, которые судят? Никаких. Вопросы только к тому руководителю, который был. У меня в голове было непонимание, почему требовалось такое кардинальное решение. Какое-то время чувствовал несправедливость. Потом просто понял, что нет смысла накапливать внутри себя негатив. Отбросил всё и поставил цель вернуться. Что было необходимо – сделал. Требований к себе не снизил.
– Удавалось хоть где-то судить в этот период?
– Какую-то практику получал. Ездил у себя в Сибири на матчи КФК. Общался с коллегами. Те, кто поближе – поддержали меня.
– Кто именно?
– Многие. Все же видели, что ошибки, которые я совершал, были просто ошибками. У каждого случаются не очень хорошие матчи.
– А вас подозревали в умышленных ошибках?
– Я не знаю, в чём он там меня подозревал.
– Вы после этого вообще разговаривали с Егоровым?
– Ни разу.
Роман Галимов перед матчем ЦСКА и «Зенита»
Фото: Елена Разина, «Чемпионат»
– Есть ощущение, что примерно все судьи против полиграфа. Это ведь так?
– Конечно, против. Честно, я не совсем понимаю, какой в нём смысл. Будто мы все изначально в чём-то виновны. Мы вынуждены доказывать свою невиновность, получается? Если у кого-то есть какие-то истории, то они должны быть подтверждены. А огульно можно обвинить любого. Я так вижу. Многие ребята прошли полиграф и сейчас остаются в профессии.
– Почему главные судьи РПЛ не могут объединиться и сказать начальству, что в дальнейшем вы отказываетесь проходить проверки на полиграфе? Вряд ли же руководство будет готово потерять 25 главных арбитров, которых так сразу не заменишь.
– Нас сама жизнь привела к тому, что сейчас этого больше нет. Случались индивидуальные истории. Может быть, те, кто видел смысл в полиграфе, поняли, что в нём нет целесообразности. Вот он и ушёл – наше несогласие не потребовалось. Важно, понимать, что к нашей работе есть доверие и в каждой ошибке не стараются что-то увидеть. Все судьи в мире ошибаются. Понятно, что этого хочется избегать, но полностью убрать невозможно.
– Бывало, что вам как судье предлагали что-то сомнительное?
– Такое от себя сразу отвергаешь и просто работаешь. Отсудил, пожали руки, уехал. Тут уже и вопрос узнаваемости. Люди со временем понимают, что ты судишь все клубы одинаково.
– Допустим, в судействе есть нечестные люди. Как руководителю выстроить систему выявления непорядочных сотрудников?
– Каждая игра детально анализируется, для этого созданы все условия. Человек проверяется работой. Если он выполняет её плохо, то отправляется в другой дивизион. По итогам анализа каждой игры судья получает оценку, она – основной критерий нашей работы. Нельзя же огульно обвинять из-за каждой ошибки.
– Это сказывается психологически?
– Невозможно выходить на поле с занозой в голове, что одна плохая игра и тебя уберут. Нужно за доли секунды принимать решения. Сомневаюсь, что они станут лучше, если пропускать их через фильтр этих мыслей. Оно так и у футболистов – при скованности ты не покажешь свой максимальный уровень. Должно быть просто: эпизод – свисток, эпизод – свисток. Но чем больше факторов давит, тем больше вероятность ошибки.
– У вас когда-нибудь случались не просто ошибки, а какие-то курьёзные истории?
– Моя дебютная игра в поле во второй лиге. Тогда встречались «Амур» Благовещенск и «Сибирь-2». У меня всегда были надёжные часы. Лишь одни, но работали исправно, а тут выключились буквально на второй-третьей минуте. Я в паузе подбегаю к помощнику. Он такой: «А я чего-то даже не нажимал время». В этот момент стало нервозно. Я бегом к другому помощнику – хотя бы он засёк. В результате у резервного забрал часы и играли по одним. Потом какое-то время работал с двумя часами. Теперь с коммуникацией между арбитрами стало проще, однако раньше её не было. Тем более во втором дивизионе. Знаю, что многие ребята работают с двумя часами, но мне так некомфортно.
«У каждой профессии свои негативные нюансы. Вот у нас – хейт»
– У вас закрытая страница в соцсетях?
– Да. Я почувствовал силу соцсетей после матча «Спартак» – «Уфа». Тогда понял, что везде найдут. Это был мой дебютный сезон в РПЛ. Вообще второй матч только. «Спартак» проиграл – 0:1. Там был эпизод, когда один из игроков «Спартака» в концовке матча упал в штрафной. Потом на первых полосах было, что я мало времени добавил. Пришли люди и ко мне в комментарии. Уж не знаю, как они нашли мой профиль. Видимо, накопились эмоции – решили выплеснуть. Зачем мне такое? Я закрыл аккаунт и оставил для общения с семьёй и друзьями. У каждой профессии свои негативные нюансы. Вот у нас – хейт. На него не нужно обращать внимания. Это такие якорьки, которые тянут назад.
– РФС сотрудничает с психологом. Вы с ней общались?
– Да. Она с нами уже давно. Знаю, что работает и с судьями КХЛ. Если необходимо что-то обсудить, то мы с ней всегда на связи. После продолжительного периода без назначений появилась возможность пообщаться вживую на кипрском сборе. У меня был эмоциональный подъём после смены руководства – возможность показать, что меня незаслуженно отстранили от работы.
– О чём говорили с психологом?
– Она была в курсе происходящего. Пообщались, попробовали найти положительные вещи во всём.
Григорий Телингатер и Роман Галимов
Фото: Владимир Песня, РФС
– Вы с ней потом ещё говорили?
– Конечно, но тут не принудиловка – иди туда и разговаривай. У нас нет такого. Сам чувствуешь, что хочется поговорить? Вот, есть такая опция в нашем департаменте. Если появляется внутренняя потребность, если не хочется держать в себе, то почему бы и нет. Сейчас это вообще легко – везде есть психологи. Можно даже дистанционно. Я могу ей позвонить не на сборе, а просто договориться в какой-то момент.
– С одной стороны, люди сейчас всё чаще ходят к психологу и понимают, что это нормально. С другой — до сих пор встречаются предубеждения, типа: «Я же не псих, чтобы ходить к психологу».
– Да, у людей почему-то есть такая установка. Мол, с тобой что-то не так. Мне кажется, тут просто потребность в общении. Психолог может найти нужные слова и поддержать. Если это идёт на пользу, то зачем отказываться? Тем более наша профессия подвержена стрессу. Если держать всё в себе, то комок накапливается-накапливается, а потом всё равно куда-то выплеснется. А так ты сам сходил и поговорил. Каждый индивидуален, кто-то может вообще в лес уйдёт на день. У нас большой коллектив, но каждый сам по себе – личность. Кто-то за счёт музыки отвлекается. Как раз когда со мной случилась вся эта история, я понял главное.
– Что же?
– Нельзя концентрироваться на чём-то одном. Нужно расширять кругозор – вокруг много интересного. Мы все профессионалы, но не нужно зацикливаться на работе.