В середине 90-х агент Владимир Абрамов наладил схему по переходу игроков из чемпионата России или Украины в Южную Корею. Одним из них стал воспитанник «Шахтёра» Виталий Парахневич. После нескольких лет игры на Украине у него сорвался вариант с Израилем, зато получилось с «Локомотивом», где работал Юрий Сёмин. История начиналась неплохо: доверие тренера, место в старте. А потом дисквалификация, которая изменила всё.
В интервью «Чемпионату» Парахневич рассказал, почему уехал из России и каково парню из Украины оказаться в экзотической для многих Корее.
«За меня заплатили 150 тысяч долларов. Через полгода стоил в три раза дороже»
– Из-за дисквалификации сначала в основе, а потом в дубле Юрий Сёмин отправил вас в Южную Корею. Какая первая мысль, когда поняли, что придётся ехать так далеко?
– Первая реакция – непонимание. Южная Корея – это далеко, необычно и совсем незнакомо. А обстоятельства, которые заставили тренера пойти на такое, вспоминаю до сих пор. Меня дисквалифицировали за нецензурную брань на 5 игр в чемпионате России – это стало бóльшим шоком, чем последующее предложение Палыча. Тогда «Локомотив» только строился, начинал большой путь. А меня отправили в Корею из-за красной карточки.
– Почему Сёмин так себя повёл? Это же всего 5 игр.
– Это сейчас так кажется. А тогда 5 игр – полтора месяца. Перед этим была пауза – команда собиралась на сбор в Испанию. Сёмин сказал, что нет смысла меня брать, так как после Испании я всё равно не смогу играть. И отправил посмотреть новую страну.
– Переход организовывал Владимир Абрамов. Он что-то рассказывал о клубе?
– Много рассказывал о стране. Объяснял, что это не захолустье, а довольно развитое государство с высоким уровнем жизни. У него хорошие отношения с южнокорейцами – привозил туда Валеру Сарычева, Валерия Кузьмича Непомнящего, Стёпушкина, Климова и других.
– У вас был выбор? Или Абрамов вёз в конкретный клуб?
– Не было. Знал, что клуб только создали и им необходим нападающий. Так совпало.
– Вы поехали туда с Алексеем Прудниковым и Юрием Батуренко. Почему с ними?
– Это помогло, что поехал не один. Из-за этого было меньше волнения. У «Локо» уже было три вратаря, поэтому Прудников оказался не в приоритете. А в Корее наоборот – позиция дефицитная. Когда приехали, показалось, что почти во всех клубах голкиперы – иностранцы. Что касается Юрки, то на тот момент он уже считался возрастным защитником. Вот Сёмин и хотел продлить его карьеру ещё на пару лет. Возможно, помочь заработать денег.
– То есть у Сёмина была договорённость с Абрамовым: один отдаёт, второй пристраивает?
– Можно сказать и так.
– За ваш трансфер заплатили деньги?
– В районе 150 тысяч долларов. Кстати, через полгода я получил приз лучшему новичку чемпионата. Палыч звонил Абрамову, просил вернуть меня обратно. Но Николаевич сказал, что теперь я стою в три раза дороже. Сёмин расстроился.
«Обыграл одного, второго, поднимаю голову, а вся команда стоит по стойке»
– Что говорили близкие?
– Родители поняли, что для меня это важно. С женой общались долго, с ней даже Абрамов говорил, рассказывал о стране. Я воспринимал это как возможность играть в футбол в новом чемпионате, в определённом смысле карьерный рост. Заработок у меня не стоял в приоритете. Семья полетела со мной, но не сразу. Ведь контракт подписал только через полтора-два месяца. Клуб не хотел идти на наши условия.
– Расскажите.
– Вообще легионеры там должны получать от определённой суммы. Мне предложили меньше. Первую игру сыграл на устных договорённостях. А соперник – команда, где выступал Валера Сарычев – действующие чемпионы. К 75-й минуте ведём 2:0, я забил, отдал голевую. Спрашиваю у Прудникова, сколько осталось, он отвечает, что минут 10. Говорю, что через 5 минут надо меня менять, не вытяну концовку. Но этого никто не сделал – закончили 2:2. Они там действительно борются до финального свистка.
Фото: facebook.com/vitaliy.parakhneyvych
После игры пошли в гости к Сарычеву. Поговорил с ним. Он спрашивает у Абрамова: «Почему Виталий не подписывает контракт?». Ответ: «Договаривались на четыре тысячи долларов, а предлагают три с половиной». На следующую выездную игру я даже не полетел. А параллельно Валера спросил у тренера своего клуба насчёт меня. Тот сказал, что готовы подписать хоть завтра и дать пять тысяч долларов. Информация об этом дошла до моего клуба. И быстро всё оформили.
– Сарычев для них уже тогда был богом?
– У него же имя переводится как Рука бога. Как-то мы шли к нему уже с Абрамовым, зашли в магазин. Покупаем продукты, продавец – взрослый дедушка. Николаевич вдруг говорит: «Мы идём к Сарычеву». Кореец сразу понял, о ком речь. Потом Абрамов сказал ему, что я тот самый игрок, который ему забил. Тогда продавец совсем выпал: отдал все продукты и не взял деньги.
– После подписания контракта вы поехали на сборы с «Чонбук Хёндэ Дайнойс»?
– Да, пару недель были сборы. Там прошёл сезон дождей, который летом идёт около месяца. После этого большая влажность, сложно играть. Мы только прилетели, не успели адаптироваться, а нас сразу в пекло. Играли матчи в 12 часов – страшная жара. По Москве это было в 6 утра.
– Как тренировочные базы?
– Общажный вариант. У клуба был спонсор «Хёндэ» – жили недалеко от завода, где делали грузовики и автобусы. Построили небольшой район с пятиэтажками. И весь этаж был наш. Ходили в общую столовую, сделали там свой закуток.
– А поля для тренировок?
– С этим всё было слабо. Гаревые поля, до которых ещё и ехали по 40 минут. Матчи проводили в соседнем городке, там с газоном хорошо. Как-то раз даже тренировались в военной части. Играем уже в конце занятия двусторонку. Мне дали передачу, вошёл в штрафную, обыграл одного, второго, третьего – и забил. Удивился даже, что так просто. А потом поднимаю глаза и смотрю – почти вся команда стоит по стойке, положив руку на сердце. Заиграл гимн.
– Правда, что там тренировки по 4-6 часов?
– В первое время для нас всё это казалось диковато. Два или два с половиной часа тренировок для них обычный вариант. В конце года поехали на сборы для подготовки к Кубку Федерации, который похож по формату на Кубок Англии. И уже там – четырёхразовые тренировки. С 15 по 25 декабря в 6 утра были на горе, будили солнце. В 10 что-то ещё, в 2-3 дня и в 8 вечера – тренажёрный зал. Нас просто убивали тренировками. Двухнедельные сборы даже без мячей. Я удивлялся – мы вообще футболисты?
– Эти горы – было живописно?
– Корейцы показывали оттуда, где ловили лазутчиков из Северной Кореи, места, где воевали. Это, конечно, классно. Но я удивлялся: «Мы что, ищем лазутчиков»? Там до милитари-зоны 78 километров.
Игры – отдельная история. В сезоне играли по 10 команд, начинался он в середине марта, по 2-3 круга. Летом пауза – сезон дождей. Иногда даже не понимал, играем Кубок или чемпионат. Но мне хотя бы дали квартиру. С Лёшей Прудниковым жили по соседству.
Фото: facebook.com/vitaliy.parakhneyvych
«Они теряли мяч каждые полминуты»
– Вы рассказывали, что на первых порах объяснялись на английском. Этого действительно хватало?
– Мой английский тоже был неидеальным. Но мало людей и его понимало. Все объяснялись жестами. У меня недалеко от дома был базар: ходишь, выбираешь, торгуешься. А продавец сразу чувствует, что ты его не понимаешь. Ведь я сначала слушал, а потом просил написать или показать. Позже понял – на словах была одна сумма, а показывали совсем другую. Стал учить по ходу тренировок: помощник главного считал до 10, я запоминал.
– Был у вас какой-то сопровождающий?
– Первое время Абрамов постоянно там находился. После подписания общался с корейским агентом, он в чём-то помогал, так как знал английский. Но когда надо было объяснить тактику на игру, вызывали переводчика. Чуть ли не из Сеула. И нам рассказывали, что от нас хочет тренер. Это было нечасто. А так общались на английском, корейском и в основном жестами.
– Что в первое время удивляло больше всего?
– Всё! Если говорить о футболе, то поражало, что они теряли мяч каждые полминуты. Я даже шутил, что не нужен там, так как игра до меня не доходила. В быту удивляла кухня, привык только через несколько лет. Есть вещи, которые я так и не попробовал и даже не хочется. Едят они сидя на полу, всё это казалось каким-то диким. Вообще на базе нам старались готовить блюда, приближённые к нашим – мясо, яйца. На выездах команду вели в ресторан, но там зачастую была часть для корейцев, часть – для остальных. А в быту сами готовили то, что нам хочется.
– Батуренко уехал через полтора месяца?
– Примерно так. У клуба был выбор: взять Юру или одного македонца, который тоже приехал на просмотр. Взяли того, кто помоложе. Юра тяжело привыкал. Тем более в товарищеских матчах мы играли с молодёжью. А они бегут как самураи.
– Локтионов рассказывал, что старшие на первых порах не давали прохода. Но он пару раз ответил – и успокоились. Как у вас складывались отношения с одноклубниками?
– Пытались прессовать, поучать. Денис всё же был совсем молодым, жил на базе. А я постарше. Там очень ценится возраст, вплоть до месяца или дня. Но в то же время у нас в квадрат на тренировках всегда заходили «по паспорту», то есть самые молодые. У них же – играют в «камень, ножницы, бумага». Странно: с одной стороны предельное уважение к возрасту, с другой – такая ситуация.
Был ещё один забавный обычай: перед занятием каждый мог что-то высказать. Сначала говорил старший тренер, но он отделывался двумя-тремя словами или просто махал рукой, потом второй тренер, третий. Все ушли. У нас же обычно, когда тренеры что-то скажут, начинается работа. А там, следуя возрасту, потом выступают и футболисты. Круг закончился, а я всё равно стою, ничего не понимаю. Но надо дослушать до конца.
«Парень подошёл к тренеру и получил лещей на глазах у всех»
– А было такое, что старший мог ударить младшего? Или тренер – игрока?
– Постепенно это уходило. Но я ещё столкнулся. Мы часто играли со студентами товарищеские матчи, они хотели себя проявить. Нам же нужно просто набрать форму. В одном из матчей под меня грубо подкатились сзади. Я не отреагировал. Зато это заметил старший тренер студентов. Он тут же подозвал этого парня, тот подошёл и получил лещей у всех на глазах. И паренёк ничего не мог сделать, получал и молчал. Даже Лёша, стоявший на воротах, не выдержал, крикнул в их сторону: «Эй, оставь мальчика!». Естественно, никто не отреагировал.
Как-то из под нашего тоже раз забили. Тренер подозвал и крикнул скамейке: несите палку. Не нашли. Тогда он взял бутылку с водой и начал его мутузить. Конечно, для нас это было дикостью. Не понимали, что происходит. Со временем привыкали к подобному. Японцы иногда действительно ошибутся пять раз, потом один раз получат – и дальше без ошибок.
– За «Чонбук» вы отыграли 3 сезона – до 1998 года. Почему такой срок?
– Первый контракт был на два года. А потом переподписал ещё на два с улучшенными условиями. Но ушёл раньше при интересных обстоятельствах. Отрабатывали на тренировке действия при обороне и атаке. Старший тренер мне говорит действовать по одному плану, а через пару минут уже его помощник говорит совсем другие вещи. Я, естественно, спрашиваю и объясняю, что до него мне дали другую установку. Кого мне слушать? Так получилось, что, пока я говорил это второму тренеру, старший прервал тренировку и начал что-то объяснять команде.
– И вы это не слышали.
– Да. А он заметил, что я вместо того, чтобы слушать, разговариваю со вторым тренером. Это вывело его из себя. По их мнению, я не должен был отвлекаться. Начался конфликт. Он пошёл на меня с палкой, посыпались удары. Я уворачивался, но в итоге – синяк. Что-то кричал на корейском, я ему отвечал на английском. Он посчитал, что я с ним пререкаюсь. Даже руку не успел поднять, как получил по глазу. Ответить не успел, налетели пацаны и начали оттягивать. После – ушёл с тренировки сразу в автобус. Были бы деньги на такси – уехал бы ещё раньше.
– Что было дальше?
– Позвонил Абрамову, он сказал пойти снять побои. Надо было как-то защититься. Я всё сделал. Николаевич сказал: мы можем поднять такую бучу, что у них чемпионат мира отнимут. Но решили урегулировать конфликт спокойно. Тренер, видимо, после случившегося понял, что сделал ошибку. Пытался извиниться, искал контакт. Но я находился в шоке. Понимаете, меня отец не бил никогда, а тут какой-то непонятный человек. И главное – ни за что.
В качестве компенсации получил карт-бланш на уход в любой другой клуб. Позвонил Валера Сарычев, ему это, вероятно, рассказал Абрамов и сообщил, что есть заинтересованность от «Сувон Самсунг». Для меня это как камень с души. Приехал на встречу, быстро обо всём договорились с президентом. И уже через неделю я подписал контракт с лучшим на тот момент клубом страны. Мы сломали все стереотипы, переходы внутри лиги были редкостью. Надо было получить добро у тренера, без этого нельзя играть внутри Кореи. У президента клуба нет таких полномочий. «Сувон» выкупил меня у «Чонбука», доигрывал год на прежних условиях. А в 1999-м подписал улучшенный контракт.
«Ещё чуть-чуть — и у тебя вылетело бы абсолютно всё»
– Два года в «Сувоне» – лучшие в вашей карьере?
– Наверное, да. В 1999-м выиграли внутри страны все трофеи. Играли в Лиге чемпионов Азии. Коллектив был очень хороший: пять-шесть иностранцев, плюс местные ребята. Тренер больше смотрел в сторону европейского футбола, плюс сильные ассистенты, бывшие игроки сборной. Кстати, в этой команде играл Денис Лактионов, плюс немного застал Сергея Матвеева.
– Спустя 4-5 лет в стране уже хорошо понимали корейский?
– Конечно. Хотя надо было учить язык раньше. Сначала ведь думал, что поиграю 2-3 года – и назад. И зачем его учить? Но время шло. Мне постепенно всё нравилось. Я не сел за парту, но старался понимать язык лучше. Установки ведь все проходили на корейском, поэтому другого выхода не было. Даже сами местные отмечали, что у меня неплохой уровень. Мог объясниться и в магазинах, и на улице.
– Вы ведь перевезли в Корею всю семью – жену, сына, позже родилась дочка. Как проходила их адаптация?
– Не было проблем. У Валеры Сарычева дети ходили в школу при американском посольстве в Сеуле. Сувон всё-таки в нескольких десятках километров, у нас школы не было. Смысла вести в корейскую не было. В итоге решили, что сын пойдёт в школу в Одессе. А на лето приезжал сюда. А дочке нашли частное подготовительное учреждение с английским языком. Ей было 3,5 года, хотя обучение началось в 4. В итоге она стала быстро говорить и по-корейски. Сын тоже выучил. И корейский, и японский.
Фото: facebook.com/vitaliy.parakhneyvych
– В Украину часто выбирались?
– Во время отпуска – в декабре, повидать родителей. Но много ездили по Азии, в том числе и отдыхать. Ездили с сербским одноклубником на автогонки в Макао, ещё в разные места.
– В 2000-м вы уехали в аренду в Японию, почему?
– Я уехал в середине 2000-го, хотя контракт с корейским клубом истекал в конце года. Пригласили попробовать, знал, что личные условия там лучше. Был знаком с тренером, плюс знал пару игроков. Но в одном из матчей хрустнул мениск. Повезли на МРТ, но не увидели больших проблем. По совету Димки Радченко, который тогда уже играл в Японии, я поехал к голландскому доктору. Он говорит: ещё чуть-чуть — и у тебя вылетело бы абсолютно всё. Но пока можешь играть. Вернулся, продолжил тренировки, но у меня всё равно были боли.
Возвращаюсь в отпуск на Украину, подхожу к местному доктору «Черноморца», он говорит: «У тебя мениск». Удивился. Говорю, что в Японии обследовали и ничего не нашли. Он отвечает, что операция не нужна, надо колоть уколы, пить таблетки и выкачивать жидкость. Хорошо. Делал процедуры, восстанавливался. На это ушло несколько месяцев. Потом – обратно в Корею.
– На два последних года.
– Да, всё-таки возраст. Мог остаться на третий, но не получилось. Не сошлись по условиям. Даже слетал в Китай, сыграл товарищеский матч, но не зацепился, плюс начинался вирус SARS. Думал вернуться через полгода и снова попробовать. Приехал в Украину, набрал в «Черноморец». Попросил потренироваться с ними. Приняли. Даже подписали контракт на полгода. Но мениск снова подвёл, не выдержал.
«Конфликт с Северной и Южной Кореей? Это не главная тема для обсуждения»
– Ездили с того момента в Корею?
– У меня там оставались вещи. Когда съехал с квартиры оставил их на специальном складе. Ездил забирать. Плюс был ещё один частный визит. У меня в «Фейсбуке» есть пара знакомых, с которыми я играл. Писал им, с кем выступал в 1998-м или 1999-м, пытался раскачать, встретиться, повспоминать. Всё-таки завоёвывали титулы, пока ещё все живы. Но, наверное, проблема в том, что я нахожусь на Украине или не тем пишу.
– Что корейского вам сейчас не хватает?
– Кухни. Нравилось не всё, но многое. В Киеве есть ресторан. Там шеф-повар — взрослый мужчина. Мы пришли туда с моим приятелем из украинского посольства Кореи, так он меня узнал. Стал рассказывать обо мне официантам, все были в шоке, фотографировали. По каким-то моментам культуры я тоже скучаю, например, адекватное почитание взрослых. Чёткость, расписание общественного транспорта. Всё очень тактично и культурно.
– Что в Южной Корее говорят о Северной?
– Я не почувствовал какой-то ненависти и не думаю, что это главная тема для обсуждения в стране. Это Северная Корея не любит Южную из-за того, что она живёт иначе. А в Южной Корее все очень добродушны, говорят, что хотели бы соединиться, чтобы всё было как раньше. Помню одну историю: по телевидению показывают какой-то сюжет с пометкой срочные новости. Из Южной в Северную Корею едет кортеж из нескольких грузовых машин. И эту плёнку крутят целый день. Спрашиваю, что случилось. Оказывается, какой-то человек в детстве попал из Северной и Южную Корею. Здесь он вырос и стал серьёзным бизнесменом. И решил попасть на могилу мамы в Северную Корею. Ему сказали, что это невозможно, хотя он выходил на самые высокие уровни власти. В итоге он собрал несколько грузовых машин с разной провизией, чтобы передать это ради возможности увидеть могилу. Ему разрешили. И это всё очень долго обсуждалось.
Рассказывали, что многие бегут через границу в сторону Южной Кореи. Они дают работу, жильё. Но страшно представить, что делают с их семьями в Северной Корее. Если семьи, конечно, есть.
– Вы хоть раз пожалели, что в 1995-м поехали в Корею? И не поиграли на высоком уровне в России или Украине.
– Не скажу, что жалею. Хорошее время. Играл, выигрывал титулы, всё было не зря. Ради интереса хотелось бы попробовать себя где-нибудь в Англии или Испании. Но в целом всё в норме.
– Кстати, а машину с собой увезли?
– Нет. Когда играли в Сувоне, нам предоставили машину, которую создал «Самсунг». Некий аналог БМВ. Но мне она не понравилась. Конечно, мог привезти что-то с собой, но подумал, что, во-первых, на Украине сложно будет достать детали, а во-вторых, не хотел проходить все эти процедуры с таможней. Потом пожалел, когда точнее узнал, какие цены за машины здесь.