Станислав Черчесов — большое интервью о сборной России, Карпине, словах про полевого командира, Федуне и «Спартаке»

Станислав Черчесов – один из самых противоречивых героев российского футбола. Тем более – в уходящем 2021 году. Черчесов – не просто бывший тренер сборной. С ним ассоциируются волшебное лето 2018-го и ужасные воспоминания от провала сборной летом 2021-го. Особенным Черчесова считают и болельщики «Спартака». В общем, значение для российского футбола тренер имеет огромное.

Вчера, 19 декабря, Черчесов официально вернулся к работе – он возглавил венгерский «Ференцварош». Буквально за несколько дней до подписания контракта экс-наставник сборной пришёл в гости в нашу редакцию, где долго и обстоятельно подводил итоги прошедшего года. Рассказал, например:

• почему отклонял все предложения о клубной работе
• что думает о запрете сахара в сборной Карпина;
• почему матч с Данией был лучшим на Евро;
• как относится к хейту в свой адрес;
• почему никогда не объясняет свои слова;
• как добиваться успеха в работе с Дзюбой;
• готов ли вернуться в «Спартак».

Но главное – Черчесов в этом интервью много рассуждал о личном. С этой стороны тренер ещё не раскрывался.

― Как изменилась ваша жизнь без сборной?
― Сегодня встал по будильнику в 8:30, как обычно. Бывают встречи, но основное ― семья, родственники.

― За РПЛ следите?
― Я пять лет все матчи по два раза смотрел: один раз — на стадионе, другой раз — в офисе. Мы их, наверное, знаем лучше, чем клубные тренеры (улыбается). Но, конечно, какие-то матчи видел ― «Зенит» играл в Лиге чемпионов, «Спартак» в Лиге Европы.

― Почему до официального назначения в «Ференцварош» вы ни разу не комментировали слухи о себе?
― Окончательно я освободился ближе к полуночи 12 декабря, когда закончилась свадьба сына. Проведение такого события в осетинском доме ― большое мероприятие, был сконцентрирован на этом. Раньше я смотрел только в сторону сборных, потому что работа там не помешала бы мне поженить сына. Клубам отказывал.

― С предложениями звонят вам или вашему агенту?
― Каждый раз повторяю: у меня нет как такового агента. Мой агент ― турнирная таблица. У меня есть юрист, который занимается бумагами. В остальном ко мне обращаются напрямую, где-то я сам звоню.

― Сразу после России не хотелось снова возглавить сборную?
― Когда ты заточен на Катар, нацелен на поезд, который туда идёт, то готов запрыгнуть на соседний, который тоже туда направляется. Наш тренерский штаб был вовлечён в этот процесс. Я об этом думал. Сейчас закончилась наша семейная подготовка, а поезд в Катар уже проехал мимо. Поэтому стал открыт и для клубной работы.

― Что для вас важно при переговорах? Например, контроль за трансферами?
― Нет, этого никогда не было. Но такого, когда ты приходишь на тренировку, а перед тобой футболист, чьего имени ты не знаешь, быть не должно. В остальном ― есть клуб, который всегда важнее, чем главный тренер, как бы его ни звали. Именно клуб должен принимать решения, чтобы у тренера была возможность выбрать между игроком Х и Y.

― Амбиции клуба?
― Да. Они должны быть здоровые и чем-то подкреплены. Мы пришли в «Легию», чтобы бороться за первые места. Чисто в психологическом плане не хочется опускаться ниже. В условную Мальту тоже поехали бы, если там клуб хочет стать чемпионом.

― А бороться за выживание не пошли бы?
― Нет. Ни в одну лигу.

Отношения с Карпиным и запрет на сахар в сборной

― У вас не было идеи сделать «чехарду» с капитанской повязкой?
― Вы меня сейчас аккуратно переводите в сторону нынешней ситуации в сборной…

― Да.
― Не надо нас сталкивать лбами. Каждый из тренеров видит ситуацию по-своему. Главное ― результат.

― Но ваше мнение?
― Если бы считал передачу повязкой правильной, то так бы и было. Но у меня были постоянные капитаны ― Березуцкий, Акинфеев, Дзюба. Когда не было последнего – Джикия.

― Не было смысла организовать некую передачу дел от вас Карпину?
― Здесь каждому своё. Когда я приходил после Слуцкого, мы с ним встретились, сидели два-три часа, общались, смеялись. Он подсказал мне нюансы.

― От Карпина инициативы так и не было?
― Не было. Если ему это не надо, значит, не надо. Завтра предложит ― решу. Я же не ему буду помогать, а сборной. У нас нет с ним проблем, да и не было никогда. Слуцкий тоже не мне помогал, а сборной.

― Когда последний раз общались с нынешним тренером сборной?
― Не так давно: на игре «Химки» — «Урал». Поговорили минут 5.

― О чём говорили?
― Как дела, что ждёт, пожелал удачи.

― Что вы чувствовали, когда увидели нашу жеребьёвку в Лиге наций?
― Когда мне назвали соперников, первая мысль была: «Мы же вроде в дивизионе B остались, а не в C вылетели». Без всякой иронии. Но потом уже начал рассуждать. Мы уже отыграли две Лиги наций. Если сравнивать, то сейчас объективно полегче. Но на бумаге. На поле может быть совсем по-другому, мы это знаем. Можно, например, иметь много травмированных, нанести 20 ударов, создать шесть голевых моментов и проиграть 0:5. А можно 20% владеть мячом, отбиваться, соперник забьёт в свои ворота, и ты выиграешь. Вот и весь футбол.

― Насколько вам нравится нынешняя сборная?
― Не хочу сравнивать, да и вам не советую. Команде нужно спокойно готовиться и решать задачу. Недавно у Дюкова был день рождения, позвонил ему, пожелал здоровья и выхода сборной России на чемпионат мира. Это жизненно необходимо для российского футбола. И неважно ― тренер сборной я или нет.

― Карпина с первого дня на каждом шагу спрашивают про запрет сахара. У вас он был?
― Начну издалека. Надеюсь, что Виктор Гончаренко на меня не обидится. Когда он пришёл в ЦСКА, на сборах стоял на поле с флипчартом. Все увидели фотографию и начали говорить, что это новшество. Я после этого товарищу отправил фото 2007 года, где я с этим флипчартом уже стоял на поле в Тарасовке. Я к чему веду: если мы про сахар не говорили, это значит, что у нас Безуглов и Мульченко его ложками в борщ насыпáли? Если мы поход на чемпионат мира начинаем с обсуждения сахара – кушаем мы его или нет, то это путь в никуда. Скорее, уводим к второстепенному от главного.

― Почему вы про это не рассказывали?
― Зачем мне это делать? Давайте теперь начнём рассказывать, что мы зубы по утрам чистим.

― Правда, что вы с Карпиным не очень хорошо расстались, когда уходили из «Спартака».
― Опять полная ложь. Есть задачи, которые перед ним тогда стояли. Мы пожали руки, спокойно разошлись. У меня проблем никогда ни с кем нет. Возможно, со мной у кого-то есть. Карпин ― мой коллега, а к коллегам я отношусь с уважением. Тем более читаю, что сейчас пишут. Меня тоже пять лет не понимали, но ничего страшного.

― Многих удивило, что Безуглов больше не работает в сборной. По своей компетенции он был полезен в команде?
― Вас удивило, а меня крайне огорчило. Одно дело, когда тренер уходит, а здесь целая команда подобралась. Кстати, про меня много ходит легенд, что я во все команды прихожу с топором, а последнее время с саблей. Но я ни одного человека не уволил. У меня не было цели привести того, кто мне больше нравится, но помочь не сможет. Савин, Владимиров, Безуглов, Куличенко, Зинченко, список можно продолжать. Мы пользовались их опытом. Ещё неизвестно, где была лучше команда ― на поле или за полем. Поэтому уход Безуглова и остальных профессиональных менеджеров меня расстроил гораздо больше, чем мой.

― Они бы и дальше приносили пользу?
― В моём понимании – да. Когда говорят ― этот человек того, другой — того, я этого не понимаю. А я тогда чей?

– Чей?
– Я сын своего отца ― больше ничей.

О постоянных правках журналистов

― Откуда у вас желание поправлять слова?
― Я не говорил, что правильно или неправильно. Только то, что нам подходит.

― Поправляли. Говорили: «Давайте забудем слово проблемы».
― Не забудем, а «у нас нет в лексиконе такого слова».

― Это в первую очередь посыл игрокам?
― Конечно. Большая разница между товарищескими и контрольными. Все мы учились в школе, где были сочинения, которые можно по 50 раз переписать. А были контрольные. И у нас так: сдал, оценку получил. Мы пытались найти мотивационный момент.

― Неужели от изменения слова меняется отношение к игре?
― Меняется. Если контрольная, то надо и оценки ставить, и хорошо оплачивать.

― Вы настаивали, чтобы за контрольные матчи были премиальные?
― До чемпионата мира – да. Если ты требуешь, то должен быть адекватный фидбек. Надо сказать, что Виталий Леонтьевич (Мутко.– Прим. «Чемпионата») адекватно на это отреагировал. Ему аргументированно объяснили, почему так нужно сделать.

― Какие рычаги вы использовали во время работы сборной?
― Главный рычаг ― интерес. Можете позвонить им, спросить. Заинтересовать можно только целями, процессом, мотивационными моментами. За вашими спинами фотография (с матча Россия – Испания. — Прим. «Чемпионата»). Чтобы у них вот эта победа была, надо было поработать. На их лица смотришь и… Станиславский бы сказал — верю.

Евро-2020 и критика сборной

― Вы как-то сказали, что вас критикует вся страна, хотя результаты были нормальные.
― Есть несколько циклов. Первый цикл ― подготовиться к домашнему чемпионату мира. Мы к нему и готовились. Мне же никто не говорил выиграть Кубок конфедераций. Дальше мы специально выбирали сильных соперников. Хотя могли играть с Кипром и Мальтой, чтобы вы нас не критиковали. Меня бы никто не понял, если бы я играл контрольные матчи со слабыми командами. Мы сделали работу, и итог вот ― за вами (показывает на фотографию с матча Россия — Испания). Произошёл отсев. Чемпионат мира ― турнир интересный. Там люди меняются за секунду, поэтому ошибиться нельзя было не в футболистах, а в личностях. Мы не ошиблись. А на чемпионате Европы не было времени, нужно было сесть на шпагат.

― Что имеете в виду?
― На турнир поехало много молодых ― средний возраст 22,1. Мы это сделали в том числе и для того, чтобы Сафонов сейчас был первым номером, а Дивеев – основным защитником. Если бы это не сделали, мы бы всех предали. Нас нет уже, зато есть Сафонов, Дивеев, Баринов, Фомин, Жемалетдинов и компания. Если не понимают этого сейчас, то поймут потом.

― На Евро у вас были сомнения по Сафонову на Финляндию?
― Нет. Ровно как и по Шунину перед Бельгией.

― Вы планировали заранее?
― Нет. Но когда у тебя отсутствуют сомнения ― ты делаешь. Нам надо было решать задачи. Шунин оставался для меня первым номером, но бывает, что нужно принимать непопулярные решения.

― Вы видите свою заслугу в том, что сейчас Сафонов – безальтернативный первый номер сборной?
― Это его заслуга, хорошо делает свою работу. Он бы, может, и раньше начал в сборной. Но там то ковид случился, то травма, то ещё что-то.

― Вы говорили, что матч с Данией был для нас лучшим на турнире.
― Потому что мы были готовы. Когда игроки рядом с тобой, ты же чувствуешь. Все три игры сыграли по-разному. У меня ощущение, что люди видят только результат и больше ничего. Да, я за него отвечаю, но есть ещё и игра, которую ты ставишь как режиссёр. Мы донесли до игроков ту мысль, которую хотели. Мы могли забить пять голов финнам, но где-то не повезло, где-то вратарь выручил.

― А Дания?
― Игру выстроили. Но этот первый гол… По-немецки это называется «sonntags schutz». В переводе ― воскресный удар, по-нашему ― случайный. Хотя этот парень ― Дамсгор, не случаен. Его агент, кстати, мой большой товарищ. Мы с ним играли в Дрездене. После игры позвонил мне: «Извини, брат. Мой тебя слегка потрепал».

― В первом тайме с Данией бросалось в глаза, что сборная тянула время. Это была ваша установка?
― Это из той серии, как вывести соперника из себя. Дания любит быструю и динамичную игру. А когда ты их прихватываешь, то они сразу – оп, и притормаживаются. Да, это была наша установка. Не умирать и валяться, конечно. Но надо было находить пути облегчения ситуации.

― Если бы Головин забил свой момент, всё могло быть по-другому?
― Могло, но не было. Есть результат. Меня порадовало, как мы отреагировали на первый гол. Но совершили глупость. Команда всё равно сделала 1:2, хотела выиграть, но… И тут мы возвращаемся к тому, что нельзя играть с Бельгией и Данией в открытый футбол. Чтобы такие сборные побеждать, нужна готовая команда. Сборная на Евро была составлена из неплохих ребят и футболистов. Просто как команда мы ещё не сформировались. Не может ребёнок родиться и сразу пойти.

― Как помешал перенос на год?
― Получилось так, что кто-то уже не мог, а кто-то ещё не созрел. И у тебя дилемма ― брать тех, кто уже не может, и перспективы нет. Или брать тех, кто ещё не готов, но в будущем может дать результат.

― На чемпионате мира атмосфера была за нас, но на Евро в Питере такой и близко не было. Вам обидно от этого?
― В Дании случилось то, что случилось ― ситуация с Эриксеном. Они были заряженные. Что касается нас, то мы обсуждали, что не до конца болельщиков зацепили. Надо искать в себе причину.

― Скорее, растеряли, ведь после чемпионата мира всё было хорошо.
― Сборная в футбол не играла год, другие игроки в команде, пандемия, атмосфера во всём мире другая. Все эти маски, коды… У меня в носу уже мозоль от постоянных ПЦР-тестов. Думал, может, дуть уже начать во что-то, чтобы было легче тесты сдавать.

― Слабая поддержка на Евро по сравнению с ЧМ сказалась?
― Какая бы она ни была, нам надо решать задачу. Мы были готовы к такой атмосфере и давлению решающего матча. Свой самый сложный первый тайм на Евро Дания сыграла именно против нас. Надо смотреть объективно. Матч был ноздря в ноздрю. Мы знали, что делаем.

О хейте и пресс-конференции после Евро

― Объясните, почему вам не стыдно за Евро?
― Стыдно должно быть, когда тренировки пропускал, себе врал, лицемерил, малодушничал. Я делал свою работу. Футболист приходит вот таким (показывает на маленький телефон). А после сборов он такой (показывает на большой телефон). Значит, он хорошо поработал. Если бы не отработали хорошо, то мы и финнов бы не обыграли. Футболисты стали лучше. Результата не было, мы об этом сразу сказали. Но работа была.

― Не думали, что хейт в вашу сторону из-за того, что вы мало объясняли свои решения?
― После чемпионата Европы кто-то от меня хочет услышать «извините», «простите». Но я профессионально отвечаю на вопросы. Я даже подготовился к нашему разговору и нашёл высказывание. Сейчас донесу свою мысль через него (начинает искать что-то в телефоне). Вот, прочитай громко и с выражением.

«Однажды Диоген на городской площади начал читать философскую лекцию. Его никто не слушал. Тогда Диоген заверещал по-птичьи, и вокруг собралась сотня зевак. «Вот, афиняне, цена вашего ума, — сказал им Диоген. — Когда я говорил вам умные вещи, никто не обращал на меня внимания. А когда защебетал, как неразумная птица, вы слушаете меня, разинув рот»

― Красиво.
― Когда по-футбольному что-то говоришь, то никто слышать не хочет.

― Это люди не понимают, или вы недостаточно хорошо выступаете?
― Ну а чего вы у меня это спрашиваете? У себя спросите. Я же спокойно говорю. К примеру, есть полевой командир, есть штабной офицер. Что я имею в виду?

― Нам не очень правильно интерпретировать ваши слова.
― Вы же умные люди. Мне задали вопрос, я ответил ― есть полевой командир, который воюет, а штабной офицер рассуждает теоретически. Неужели это настолько непонятно, что надо объяснять? Если я говорю, что сборная ― это государственная должность, значит, так действительно думаю. Меня назначили решать государственную задачу ― хорошо выступить на чемпионате мира. Я смотрю на ситуацию со своими опытом, воспитанием и характером.

― Просто к словам можно относиться по-разному.
― Я так это вижу. Если говорю, что сборная для меня привилегия, то так и есть. Позвонят мне сейчас из РФС ― я сразу скажу, что готов. Назначат или нет ― не мне решать. Это сборная России, её не выбирают. Если тебя зовут, значит, надо сказать yes. Это мой принцип. Вообще у меня есть к вам небольшая претензия.

― Какая?
― Если я ответил на вопрос, то ваша задача – в том числе — объяснить, что я имел в виду. А если у вас задача меня добить, чтобы меня во Владивостоке или другом городе не поняли, то… Не могу после каждого интервью пояснять свои слова.

― А если мы неправильно их интерпретируем и вас не поймут?
― Главное ― хотите ли вы понять. Я не могу переубеждать. Если говорю одно, а слышат другое, то с этим ничего не сделаешь. Диоген всё давно сказал. Какой я есть, такой есть. Я не лингвист. Пришёл на пресс-конференцию после турнира и три часа отвечал на вопросы. На мой взгляд, за это тоже нужно уважать.

― Это же была ваша инициатива.
― Да.

― Вы к нему готовились?
― Я же не знал, что меня спросят. Хотел, чтобы это было честно. Я натуральный и естественный. Такой, какой есть.

― Вы пожалели?
― Нет.

― Что вам писали после неё?
― По-разному. Кто интеллектом выше ― написал, что понял. Кто не понял, тот не понял. Вы же все в школе учились. В классе есть отличники, есть двоечники. Так и здесь.

― То есть нет цели, чтобы вас понимали и отличники, и двоечники?
― Это невозможно. Я сейчас перед вами, великолепно чувствую себя. Решил одну из главных задач в своей жизни ― женил своего сына. Это важнее всего.

Об отборе на Евро и выборе состава на ЧМ-2018

– Вы сами говорили, что вас не понимали. В чём?
― Почему вызываю того или иного игрока. Непопадание на большой турнир ― шаг в обрыв для нашего футбола. На чемпионат мира в Катаре надо попадать, как и на чемпионат Европы, почти домашний, надо было. Вспомните, как мы начинали тот отбор. Первый матч в Бельгии, а потом в Казахстане. Как шотландцы в Казахстане сыграли?

― Проиграли.
― Да, 0:3. А мы как сыграли?

― 4:0 выиграли.
― О том и речь. Попробуй сыграть в Казахстане, когда ты летишь из Бельгии семь часов ― разница во времени плюс четыре часа. Когда мы готовились, всё для себя нарисовали. Спросите у Жени Савина (менеджер сборной России при Черчесове. — Прим. «Чемпионата»), что мы сделали. Не было игры, в которой мы не нацеливались бы на победу. Но это турнир. Давайте будем честными ― ехать в Бельгию выигрывать у лучшей команды мира по рейтингу немножко наивно. На чемпионате Европы было то же самое. Или в первом матче с Бельгией мне нужно было выстрелить из всех орудий, чтобы на Финляндию ни у кого сил не осталось? Так и во время отбора ― нам надо было обыгрывать не бельгийцев, а Казахстан.

― И что сделали с Савиным?
― Я ему сказал: «Едешь в Бельгию, делаешь нам отели и всё остальное, а потом оттуда летишь в Казахстан примерно в то же время, что и мы. Прилетаешь и каждые 15 минут докладываешь нам о своём состоянии. Как себя чувствуешь, во сколько просыпаешься». Мы сидели и всё записывали ― поэтому и выиграли 4:0. Савин – сам спортсмен: в футбол играет и марафоны бегает. По его словам выстроили все нюансы под себя. А теперь представьте, если бы мы начали поход к почти домашнему Евро с двух поражений.

― Вы не обыграли бы Казахстан, если бы не просчитали всё через биоритм Савина?
― Шотландцы же проиграли. Если бы мы этого всего не сделали, мы бы так хорошо с Казахстаном не сыграли.

― Вы сказали, что на чемпионате мира люди меняются как личности. На основании чего вы выбирали людей к нему?
― Тренировочный процесс, быт. Реакция игрока на замену, нагрузку, поражение, да даже на победу, если ты не играешь.

― Кто-то не радуется победе?
― Можно не радоваться по-разному. Когда сидел на скамейке, а мы выигрывали, я тоже шапку в воздух не кидал.

― Когда обыграли Испанию, рванула вся скамейка.
― Рванули все, кроме меня. Значит, я не в команде?

― Получается, плохой вы тренер.
― Видимо. Задача тренера, чтобы все рванули, а ты спокойно за этим наблюдал. Была задача ― мы выполнили. Всему своё время, но если у тебя его нет… Возможно, кто-то более гениальный на Евро сделал бы лучше. Год переноса карты нам немного спутал. Мы не нашли пути, чтобы решить задачу выхода из группы. Но есть ещё и соперник. Дания катком проехала по турниру. Чтобы такие команды обыгрывать, должно многое сложиться. Но нельзя выигрывать, если позволяешь себе такие вещи, как при втором голе Дании.

О том, как уходил из сборной

― Давайте восстановим день вашего ухода из сборной. Как это было?
― Мне позвонил Сан Саныч Алаев, сказал, что вызывают.

― Вы догадывались зачем?
― До конца нет. За пять лет столько было совещаний после побед и поражений, поводов для встреч.

― Сколько занял разговор с Дюковым?
― На часы не смотрел, но где-то 20-30 минут. Потом поехал домой.

― Как вас там встретилили?
― Пришёл, мне сказали: «Наконец-то папа вернулся». Кому папа, кому муж, хотя я каждый день дома был, но мозгами нет.

― Почему вы решили отказаться от неустойки?
― Не хотел бы про это подробно говорить. Смысл только в том, что речь шла не о клубе, а о сборной твоей страны.

― Скучаете по сборной?
― Пять лет ― нормально. Какая-то дверь закрывается, новая открывается. Главное, как к этому относиться и с чем уходить.

― А вы с чем уходили?
― Я не доделал то, что нужно доделать. Ни один пункт контракта не нарушил. Со сборной наш тренерский штаб все задачи решил, и на ЧМ-2022 мы бы вышли. Уверен.

О секрете хороших отношений с Дзюбой

― Когда Дзюба отказывался от вызова в сборную Карпина, он с вами советовался?
― Нет. Переписывались, когда поздравляли друг друга с днём рождения. Он в моих советах не нуждается. Когда Дзюба уезжал с нашего сбора перед Кубком конфедераций, тоже моего совета не послушался. Причём тогда я был главным тренером, и он должен был подчиниться. Но мы с уважением относимся к выбору любого игрока.

Достижение его отъезда в том, что мы расстались без всякой недосказанности, дорога для него не была закрыта. Как видите ― всё сделали правильно. Если бы мы лицемерили и только делали вид, что приняли его точку зрения в Австрии, то Артём бы это понял. Хотя, чего греха таить, мы тогда расстроились. Но что сделаешь, если у него болело. Мы должны верить игрокам.

― После Кубка конфедераций многие считали, что между вами напряжение.
― Есть теория, а есть практика. В теории я изверг, а на практике ничего не сделал в той ситуации.

― Перед чемпионатом мира у вас не было дилеммы вызывать его или нет из-за этой ситуации?
― Абсолютно никакой. В 2017-м мы расстались так, как должны. Он перешёл в Тулу, доказал свою состоятельность, в итоге мы три года имели в лице Дзюбы капитана, который перед страной отдавал честь.

― Дзюба сейчас был похож на человека, который не в форме?
― Даже если не брать фамилии: человек не в форме может принести больше пользы, чем тот, кто в форме. Есть психологическое влияние на команду и на результат. Если Ибрагимович даже на костылях будет стоять рядом с Джикией, то станет его отвлекать. Просто потому что это Ибрагимович.

― Дзюба был капитаном три года. Проблем у вас с ним не возникало?
― На каждом сборе, когда он приезжал, у нас было время для общения. Если мне что-то нравилось или нет, то Артём узнавал об этом от меня. И сегодня, если ему позвоню, то он знает: я не лукавлю. Ему надо говорить, как есть, а не рассказывать сказки.

― Как думаете, если Карпин позовёт Дзюбу на матч с Польшей, тот приедет?
― Это их дело. Я решал этот вопрос так, как считал нужным. И решил.

― Памятка для тренера: как нужно работать с футболистом Дзюбой, чтобы выжимать максимум?
― Пункт первый: принимать Артёма таким, какой он есть. Пункт второй: смотрите первый пункт.

― Слуцкий сказал: «Если Дзюбе доверить поднять упавшее знамя, я не видел человека, который бы лучше это знамя понёс. Но если вдруг на него не рассчитываешь, он всю огромную созидательную силу пустит на разрушение».
― Я не оказывался в такой ситуации. Наверняка Леонид Викторович просто так не станет говорить. У меня Дзюба в 17-18 лет играл в Кубках УЕФА. Ромащенко следит за ним вообще с детства. Как и за Кудряшовым с Семёновым. Мы их знаем намного лучше, как и они нас ― может, поэтому нам проще. Если я кого-то ругаю, то это ещё не значит, что не люблю.

― Есть видео, где вы бьёте Дзюбе пенальти. Как он вам в воротах?
― Видите, я всё-таки не совсем такой, каким меня описывают. Могу с футболистами и пообщаться, и пошутить. А то ощущение, будто людям надо переходить на другую сторону улицы, если я иду.

― И всё же, как вам Дзюба на воротах?
― Если честно, не впечатлил, чтобы обратить на него внимание как на вратаря.

― Вроде же летал неплохо?
― Так просто он заранее знал, куда полетит мяч (улыбается).

О желании Фернандеса закончить карьеру

― С Марио хоть раз поговорили на русском?
― Конечно. Он всё понимал, но ничего не говорил.

― Слышали от него русскую речь?
― «Доброе утро» слышал. Вообще Марио – футболист, который всегда в одном состоянии ― улыбается. Он долго шёл к сборной. На Кубок конфедераций не смог поехать, потому что нужна была операция по поводу носа. Как видите, это не повлияло на наше отношение.

― Иногда казалось, что он ― железный. В матче с финнами грохнулся на спину, но с Данией всё-таки сыграл.
― Я даже не стал подходить к Марио, чтобы обсудить его состояние. Не надо его напрягать, лучше дать время. Он сказал: «Да, я готов». Марио – из тех, кто мог пересилить себя, если бы тренер просил. А это не совсем то. Если сам даёт добро, то другое дело.

― По нему было видно, что он морально готов закончить со сборной России?
― Если честно, нет.

― Он говорил, что у него это решение созрело еще во время Евро-2020.
― Может, когда он тренировался один в зале, то его посещала такая мысль. Когда Марио находился с нами, у него в голове такого не было ― я бы заметил.

О «Спартаке» и Леониде Федуне

― Как вы относитесь к увольнению Руя Витории после первого места в группе Лиги Европы?
― Мы не знаем, что происходит внутри клуба. Я ушёл из «Легии» после первого места и выигранного кубка.

― Вы же ушли, потому что вам не дали те трансферы, о которых просили?
― Опять у вас неверная информация!

― А в чём причина ухода?
― Какая разница ― ушёл и ушёл. Иногда ты уходишь после двух титулов, а иногда тебя оставляют, когда ты находишься на последнем месте. Не отбей Селихов пенальти на последней минуте в Варшаве, о чем бы мы сейчас говорили? Не было бы ни первого места, ни второго. Или, к примеру, вратарь играет пять матчей «на ноль». Но в каждом он делает по 20 ошибок, но никто в ворота не попадает. Мне ждать шестой игры, когда всё попадёт, и мы проиграем 0:20? Или вовремя его поменять? Так и здесь: «Спартак» должен ответить почему, зачем и как.

― Разговоры о вас в «Спартаке» идут давно. Вы сказали, что не пойдёте туда, потому что не хотите оставлять детей без матери. Вы понимаете, почему у Заремы Салиховой к вам такое отношение?
― Нет. И, честно говоря, даже не хочется это обсуждать. Мне тогда задали вопрос, я пошутил. Ответ понятный был. Всем счастья, добра и удачи.

― Да, как вы могли, конечно, Плетикосу посадить.
― Ага. Которого я и взял в клуб и никогда не сажал.

― Представим: к вам обращается «Спартак». Какое требование вы выдвинете, чтобы вам было комфортно работать? Учитывая, какой ад там происходит.
― У меня нет столько эпитетов, чтобы рассуждать, как вы. Мозги в сослагательном наклонении не работают. А если нет предложения, то зачем тратить время на виртуальные обсуждения? Как ты там сказал? «Ад»? А по-другому в футболе вообще бывает? Что для вас ад ― для тренера обычное состояние.

― То есть это нормально, когда жена владельца…
― Так, стоп-стоп. Я чуть-чуть ответил, остальное — всё в сторону. У каждого клуба бывает плохой период. Взять ту же «Барселону» ― у них сейчас перестройка. Другое дело, что у одних это тянется чуть дольше, у других — проходит чуть быстрее.

― Вы готовы вернуться в «Спартак», если вас позовут?
― На какую роль?

― Главного тренера.
― Абсолютно.

― Говорят, что у Федуна настроение может меняться по три раза за день. Ваше мнение о нём?
― «Спартак» был моим первым большим клубом ― спасибо ему за доверие. Мы старались решать все задачи по максимуму, но тогда второе место считалось провальным (усмехается). У нас с Федуном ни разу не было ситуации, когда кто-то из нас недоговаривал. Беседы всегда были деловыми и предметными.

― Федун влезал в тренерский процесс?
― Нет. Любой руководитель может задать вопрос, главное, чтобы был аргументированный ответ. Другое дело, что спросить и вмешиваться ― это разные вещи. Интересоваться и требовать ― да. А вмешиваться, менять что-то, что может повлиять на результат ― нет. В раздевалке хозяин я. В клубе ― его владелец.

О словах Якубко про «Черчесова – короля мира»

― Видели слова Якубко о вас?
― Люди думают, что я всё читаю. Но это не так.

― Тогда приведём цитату: «Черчесов — специфический человек. Тренер он неплохой, у него были хорошие тренировки, классная тактика, подготовка к сопернику. Просто он считает себя королём мира. А когда у него прёт, так самомнение увеличивается ещё в два раза. Он никого не уважает, кроме себя. Помню, у меня заболела жена, я хотел отпроситься на один день, он меня просто послал: «Нет, вали отсюда». Возможно, как тренер он был прав, но почему нельзя было отказать по-человечески?»
― Я не вижу с какими глазами, эмоцией… Мартин на словацком говорил, а кто-то, может, не так понял.

– Ситуация такая была?
– Во-первых, я этой ситуации просто не помню. Во-вторых, Якубко хорошо работал и тренировался, несмотря на боли в спине. Большущую пользу приносил — что на поле, что в раздевалке. Вот вы говорите сейчас, а я представляю его лицо с теплотой и позитивом. Если он так говорит, значит, он меня так видел. В конце концов, мы работаем не для того, чтобы нас любили, а чтобы футболисты становились лучше. Приходится выводить из зоны комфорта. Через 10 лет, когда он станет тренером, то поймёт, что я имел в виду. Ничего страшного.

― Бывает, что вы нарочно выводите на конфликт?
― Я это называю вывод футболиста из комфортного состояния…

― В душ?
― Нет. Это уже другое.

― Как должен пройти 2022 год, чтобы вы могли себе сказать «я доволен»?
― Во-первых, год ещё надо встретить соответствующим образом. Сейчас мы думаем — каким образом, потому что существуют QR-коды, пандемия. Вот организовывали свадьбу. Поймите меня правильно. Как я могу сказать 90-летнему старцу, который будет сидеть главным на свадьбе, что он должен прийти с QR-кодом? Это возможно в любой нации, но только не у осетин.

― И как вы справились?
― Несколько залов. Старших туда, других сюда, дистанция. Сделали, как нужно, чтобы законы не нарушать, но и чтобы веселье было. Готовились полтора-два месяца. Пришли около 500 человек.

― В Осетии вас узнаёт каждый второй?
― Сейчас намного легче стало. Чем помогает эта пандемия? Тем, что человек может выйти в маске. Ещё очки с шапкой наденешь и гуляешь спокойно. Раньше с маской приходишь в банк ― тебя скрутят. Теперь наоборот: если придёшь без неё, то скрутят.

― Вы ещё занимаетесь тем, что разводите рыбу?
― Да, форель.

― Почему решили этим заняться?
― Я ничем таким не планировал заниматься, а просто помог, когда ко мне обратились. Это, скорее, для души. Что-то вернётся ― хорошо, если нет ― ничего страшного.

В разговоре принимали участие Полина Куимова, Андрей Панков, Григорий Телингатер.