Куда пропал Александр Филимонов — интервью с бывшим вратарём «Спартака» и сборной России: 1:7, Максименко, Украина

Вратарь Филимонов доиграл в профи до 44 лет, но у болельщиков категории 30-40+ прочно ассоциируется с 1990-ми. И дело не только в типичном для того смутного времени образе — атлетическая фигура, наголо бритый череп, жёсткий взгляд исподлобья (хотя и в этом тоже). В конце прошлого века спартаковский вратарь пережил как наивысший взлёт, так и самое болезненное падение в карьере.

В 2018 году он финишировал как игрок в Долгопрудном, недолго потренировал вратарей в юношеской сборной и частном клубе миллиардера Ломакина «Родина» и пропал из виду. «Нашёлся» только этой осенью в… любителях. В заключительном матче сезона «Гераклион» Гамулы (ага!) и Филимонова разнёс «Аврору», и мы на час присели с Александром в тренерской комнате.

«Почему не востребован в профессиональном футболе? Не могу понять!»

— Неожиданно видеть шестикратного чемпиона России в любительской лиге. Как вы сюда попали?
— В какой-то степени случайно. Один из воспитанников моей вратарской академии оказался в «Гераклионе». Руководство клуба, зная, как я работаю, пригласило и меня, чтобы мы с ним занимались не в факультативном режиме, а систематически в командном процессе. Так и пошло. Три месяца уже здесь.

— С Гамулой раньше что-то связывало?
— Ничего. Тут познакомились, начали общаться и совместно тренировать. Раньше только соперниками пересекались. Свой последний матч за Тулу, в декабре 2014 года, я сыграл против «Ростова» Игоря Васильевича. Мы тогда выиграли и ушли с последнего места. Правда, в итоге «Арсенал» всё равно вылетел, а «Ростов» с приходом Бердыева, наоборот, начал восхождение.

— Вам реально в кайф работать в ЛФЛ или это вопрос заработка?
— Какой-то минимальный заработок существует, но дело не в этом. Играем, общаемся, заодно какой-то опыт приобретаю. Не было такого, чтобы я целенаправленно искал работу. Меня попросили. Повторюсь, у меня есть своя академия, где я получаю удовольствие от того, что делаю, а заодно зарабатываю деньги. У нас коммерческая история — платное обучение.

— Много учеников?
— В моём случае вопрос не в количестве, а в качестве. Это не какая-то франшиза — дал своё имя и всё. Я сам тренирую вратарей и стараюсь их научить всему, что умею.

— Почему вы ушли из финансово благополучной «Родины»?
— Не нашли точек соприкосновения в вопросе продления контракта. Изначально проект подразумевал развитие молодых футболистов с целью дальнейшей перепродажи. А через год у руководства возникло желание двигать команду в ФНЛ. В моём понимании разные цели подразумевают и разные финансовые условия. Мне это казалось логичным, руководству — нет. Поэтому расстались.

— А что за странная история случилась в «Риге» — Калиниченко дали рабочую визу, а вам с Варламовым — нет?
— Может быть, для нас она странная, а для Европы, как я понял, обычная. Там всё настолько забюрократизированно, что из-за отсутствия одной-двух бумажек человек не может устроиться на работу. Для граждан Евросоюза или стран, сотрудничающих с ЕС, всё проще. Если у Лактионова и Калиниченко всё было более-менее нормально, то у нас с Варламовым возникли проблемы с документами, а «Рига» их то ли не захотела, то ли не смогла решить. Нас приглашали под задачу вывести команду в групповой этап одного из еврокубков, а по факту никто даже до лета не доработал. Сначала уехали мы с Женей, через месяц — Максим, а потом и Денис. У меня нет понимания, почему так случилось — вопрос к руководству клуба.

— Почему человек с таким огромным опытом не востребован в профессиональном футболе России?
— Сам не могу понять. Логических объяснений не приходит в голову. Есть масса тренеров, которые не играли на таком же уровне, как и я. Я бы понял, если бы они обладали какими-то уникальными педагогическими или тренерскими навыками, каких нет у меня. На день рождения недавно звонили, писали ребята, которых я тренировал. Значит, есть какие-то тренерские достоинства, но они почему-то не востребованы. Ладно, если бы у меня с одним вратарём не получилось, с другим, третьим — я понимал бы, что у меня игроки не растут. Но такого нет. Даже «Гераклион», получив очень много мячей в первом круге, завершил сезон четвёртым по этому показателю. Три команды пропустили меньше нас — при том, что в таблице мы финишировали шестыми. Наверное, и моя определённая заслуга в этом есть.

— Может, современных менеджеров смущает репутация принципиального и не самого покладистого человека?
— Может быть. Но неужели руководителям клубов нужны люди, не имеющие своего мнения, мыслей, позиции? Не думаю, что тренерами вратарей у нас работают исключительно «удобные» специалисты. Мне никто никогда не говорил, что, мол, с Филимоновым лучше не связываться, но такие догадки иногда возникают.

«Я бывший игрок «Спартака», но не бывший спартаковец»

— Премьер-Лигу смотрите?
— По возможности.

— Какие эмоции у бывшего спартаковца вызывает современный «Спартак»?
— Правильнее сказать: бывший игрок «Спартака», но не бывший спартаковец — я же болею за эту команду с 1985 года. Какие эмоции? Всё плохо. И очевидных путей выхода из этого состояния нет. Надо практически всё менять в клубе, чтобы «Спартак» снова боролся за чемпионство. И боролся не всплесками, а постоянно и обоснованно. Чтобы клуб был стабильным источником положительных эмоций в плане турнирных достижений.

— Вы мерите по своему игровому прошлому. Может быть, время гегемонии «Спартака» невозвратимо ушло?
— Время не ушло. Это вопрос работы клуба — кого они нанимают тренировать и играть. Когда в ЦСКА всё было завязано на Гинере, у команды были регулярные успехи. Как только главный поменялся — не попали в еврокубки. То же самое — «Зенит». До «Газпрома» клуб был крепким середняком, который ничего не добивался. «Спартак» с Романцевым был лидером советского и российского футбола, а без него — скатился. Были какие-то всплески, вторые места при Черчесове или Карпине, но стабильности не стало. Если правильно подойти, всё можно вернуть.

— Но Романцев в «Спартаке» был царь и бог — под него всё было заточено.
— Он сам всё точил, и не под себя, а под клуб. И делал это грамотно, раз команда добивалась успеха. Можно устроить демократию — и будет не пойми что. В том «Спартаке» существовало единовластие, но оно было правильно построено.

«Из Максименко пытаются сделать великого вратаря, а он обычный, хорошо обученный вратарь. Не супер»

— Скажите как тренер вратарей: что не так с Максименко?
— С ним всё так. Это его уровень. Просто из него пытаются сделать великого вратаря, а он обычный, хорошо обученный вратарь, не супер. От Саши ждут игры уровня Черчесова, Овчинникова или Филимонова, а это немножко завышенные требования. Как говорится, ваши ожидания — ваши проблемы. Я не могу сказать, что он совершает грубые ошибки, которые влияют на результат. У «Спартака» проблема в общекомандной игре — там три пропустили, там четыре, там семь. Дело не во вратаре. Ситуацию в клубе нужно менять глобально.

— Но вам не кажется, что Максименко не хватает харизмы, характера, чтобы справляться с постоянными стрессами и держать в тонусе защитников?
— И это тоже. Он такой, и вы его не переделаете. Можно, конечно, попытаться, но для этого должен быть другой тренировочный процесс, другой климат в коллективе, другое общение с тренером вратарей. Есть моменты, которые, с моей точки зрения, там вообще неправильны в плане игры вратаря — технические, тактические. Но это опять-таки вопрос к тем людям, под руководством которых он работает.

— Дадите совет молодому коллеге, как справляться со стрессом и хейтом?
— У него, в отличие от меня, всё нормально. Есть поддержка, есть люди, которые прикроют спину. Да и неуместны тут советы. Мы разные: у него свой характер, у меня свой. Те рекомендации, которые подойдут мне, не помогут ему. Тяжело тут что-то советовать.

— Люди, которые прикроют спину — это?..
— Агенты, окружение — люди, которые в обиду не дадут, а, быть может, ещё и поднимут на какой-то другой уровень.

— Если бы ваш вратарь пропустил семь штук — поставили бы его на следующий матч?
— Во-первых, надо разобрать, почему это происходит. По игре в Питере к Максименко претензий столько же, сколько ко всей обороне. Нельзя сказать: защитники играли здорово и безошибочно — один вратарь наошибался на 1:7. Я как тренер понимал бы: этому игроку с его психологическими характеристиками нужен отдых или нет. Может, наоборот, будет злее, и нужно поставить, чтобы он эту злость выплеснул. А если потерял психологическую уверенность — дать паузу, чтобы в следующей игре ещё хуже не стало. Не зная психологических характеристик Максименко, мне тяжело что-то советовать.

— А как вы справлялись со стрессом? Великий Яшин, например, на рыбалке уединялся.
— У меня такого не было. От игры к игре идёт анализ действий и подготовка к следующему сопернику. Раз или два в неделю надо играть — поэтому всё происходит достаточно быстро. Зацикливаться на каком-то матче просто не успеваешь. Тренируемся — идём дальше.

Меня иногда спрашивают: а как вы этот момент переживали, как тот? А во время игры нет времени переживать — ситуация постоянно меняется, её нужно анализировать и принимать решения. Иногда я даже какие-то моменты после игры не помнил — потом, просматривая матч, удивлялся. А когда игры идут одна за другой — чемпионат, кубки, сборная — нет времени даже задуматься: блин, почему тут так, а не иначе? Ты просто готовишься к очередному матчу.

— «Спартаку» нужен другой вратарь?
— Может быть, при другой обороне, другом тренере или другом менеджменте и Александр будет играть по-другому. Косметический ремонт «Спартаку» уже не поможет: стена треснула — давайте замажем, и всё будет хорошо. Здесь стену надо заново разбирать, чтобы опять её слепить.

— У вас в «Спартаке» однажды была пятёрка мячей от «Спарты». Сопоставимо с 1:7 от «Зенита»?
— Невозможно сравнивать. Там был конец сезона, декабрь, последний матч всего года. Честно говоря, состояние уже было неважное. Можно сказать — доигрывали. Но тут вопрос восприятия. Если бы современный «Спартак» проиграл «Зениту» 0:4, а не 1:7, это удивления не вызвало бы. А поражение от «Спарты» 2:5 в 1999-м было очень неожиданным событием. То, что тогда вызывало шок, сейчас в порядке вещей.

— «Спартак» превратился в середняка?
— По игре и таблице — да. Объективный факт.

— Руй Витория, по-вашему, на своём месте? Кажется, человек просто не понимает, куда попал, плывёт.
— Это не его вина — его беда. Виноваты люди, которые его приглашали. Как я вижу по картинке, он пытается что-то сделать, изменить. Но в сложившейся ситуации многие тренеры выглядели бы людьми, не понимающими, куда попали. Менеджмент у «Спартака» такой, что нет понимания, что произойдёт через неделю или месяц. Вопрос больше к этим людям, чем к тренеру.

— Верите, что клубом фактически управляет супруга владельца?
— Я могу анализировать только то, что вижу на футбольном поле. А что происходит в кабинетах, можно только гадать.

«Самомнение у Черчесова всегда было высокое. В его случае это скорее не недостаток, а достоинство»

— Кого вы считаете своим самым сильным конкурентом в футболе?
— На разных этапах разные были — и Черчесов, и Харин, и Овчинников, и Нигматуллин.

— У нас есть замечательное фото. Вспомните, где и когда было сделано?
— Да, конечно. В Армении.

— Смотришь на снимок — все харизматики, мужики с характерами.
— Да-да.

— С кем было сложнее ладить — с Черчесовым или Овчинниковым?
— Со всеми — нормально. В молодости был эпизод: несколько дней до игры все мысли были о том, чтобы занять место в стартовом составе. И когда это произошло, эмоций на матч не осталось. Повзрослев, я для себя сформулировал собственный принцип: у меня нет задачи выиграть конкуренцию у отдельно взятого вратаря. Моё дело — не дать мячу залететь в ворота, чтобы у меня сзади был «ноль». Если я в тренировочном процессе всё делаю правильно, и в игре будет порядок. Нет разницы, кто рядом в команде — Черчесов, Овчинников, Левицкий или Епифанов. Дело не в них, а во мне. Когда вот этот взгляд направлен внутрь себя, а не вокруг, всё сразу становится на свои места. Твой главный конкурент — мяч, которому надо не дать залететь в ворота.

— Ещё Стас — не Станислав Саламович — Черчесов на правах старшего поучал, давал советы?
— И советы были, и мнения. Он ещё в СССР чемпионом был, за границей поиграл. И Овчинников какие-то вещи говорил, и Харин. Но взаимоуважение было такое, что никто никого не поучал. Да и с чего вдруг поучать — все же вратари хорошего уровня.

— Четвертьфинал ЧМ-2018 Черчесова-человека сильно изменил?
— А что там менять? Характер формируется в детстве. Каким он был, таким остался.

— Разве самомнение не подскочило?
— Это вам, наверное, так кажется. Самомнение у него всегда было высокое. В случае Черчесова это скорее не недостаток, а достоинство. Благодаря этому внутреннему стержню он многих вещей и добился. В том числе как тренер. Вы вспомните, какая критика неслась до чемпионата мира, вплоть до призывов уйти в отставку. А стоило сыграть удачно два стартовых матча на ЧМ — и общественное мнение моментально перевернулось.

— Справедливо его разнесли после Евро-2020?
— Несправедливо. Черчесов взял на чемпионат плюс-минус всех сильнейших футболистов и сделал всё, что мог и что раньше у него получалось. Просто таков уровень российского футбола. У нас нет альтернативной сборной. Тут стрелы не в Черчесова надо пускать, а в весь наш футбол.

— Вы понимаете, за что Канчельскис так бывшего партнёра невзлюбил? Его цитата: «Черчесов был смешным вратарём, а теперь смешной тренер — просто ни о чём».
— Смешной вратарь не может много раз стать чемпионом страны.

— А как относитесь к его же мнению, что вратарь должен тренировать вратарей?
— Почему же он не говорил об этом после чемпионата мира?

— Тогда это было не тренде.
— Воооот. Это просто, видимо, ситуативное мнение в стремлении подыграть ситуации.

— Но вратари действительно редко становятся большими тренерами.
— Во-первых, вратарей в 10 раз меньше, чем полевых игроков. Соответственно, в 10 раз меньше возможностей выбиться в главные тренеры. И опять же, здесь всё равно своя специфика. Видение футбола из ворот другое, чем с поля. Плюс предубеждения. Хотя хороший футболист — не обязательно хороший тренер. Есть примеры успешных тренеров из числа вратарей: тот же Дино Дзофф, Черчесов. Слуцкий был в юности вратарём — стал неплохим тренером. Есть тренеры, которые никогда не были футболистами — например, Моуринью. И в то же время я знаю много классных игроков, которые стали очень слабыми тренерами. Тренер — это другая профессия. Если бывший вратарь стал тренером — почему нет? Тут нет закономерности — она искусственно создана.

— Я больше о психологии вратаря. Тот же Овчинников нам говорил: «Я по жизни волк-одиночка». А Акинфеев, со слов Игнашевича, даже после выигранных матчей расстраивался, если не удавалось сохранить «ноль».
— Я тоже с этой ситуацией столкнулся, анализировал. По большому счёту, любой спортсмен — эгоист. Даже в командных видах. Всё равно левый полузащитник хочет сыграть лучше правого, а правый — круче кого-то другого. Нормально, когда футболист заточен помимо командного на какой-то свой личный результат. У тренера такого нет — его реноме зависит от игры всей команды, от результата на табло. Я же говорю — другой вид деятельности.

«В Валеру — верю. Он доказывал и в «Спартаке», и в «Ростове», что хороший тренер»

— С новым тренером сборной вы тоже многократно играли за Россию. Карпин в молодости и сейчас — один и тот же человек?
— Он также поменял род деятельности, но черты характера остались те же. Карпин по-прежнему эмоционален и не лезет за словом в карман. У него были и остаются очень здравые мысли.

— Варламов рассказывал, как Карпин взбодрил партнёров перед исторической победой в Париже над Францией в 1999-м: «Порвём лягушатников. Не ссыте, пацаны!». Было?
— Честно, не слышал. Видимо, я уже в свои мысли погружён был.

— Кажется, ему и тогда было по барабану так называемое общественное мнение?
— А у Черчесова разве по-другому было? Он это мнение в какой-то мере сам и формировал своими замечаниями: не товарищеские игры, а контрольные и так далее. У него есть свой взгляд, и он не пытается подстроиться под конъюнктуру. И это правильно. Настоящий тренер должен придерживаться своего стиля, своей концепции, а не подстраиваться под мнения — общественности, игроков или начальства.

— В Валеру верите?
— Да, почему нет? Он доказывал и в «Спартаке», и в «Ростове», что хороший тренер. И сейчас доказывает в сборной. Естественно, ему нужны соответствующие ресурсы для достижения результата, но пока у него и с существующими получается неплохо.

— За неполную осень в сборной побывали 8 вратарей, а теперь ещё и девятого в расширенный список включили. Понимаете, почему такая текучка?
— Кафанов хочет посмотреть кандидатов не в клубах, а именно в сборной. Пообщаться с ними живьём, оценить в работе, понять психологическое состояние. Одно дело — видеть, как человек играет, другое — посмотреть, как тренируется. Виталий Витальевич — человек очень вдумчивый, и для него важен личный контакт с ребятами. С этой точки зрения он поступает совершенно правильно.

— Сафонов созрел для того, чтобы стать первым номером сборной на годы?
— Созрел-созрел. Он уже готовый вратарь. Единственное, у него есть небольшие проблемки, возможно, связанные с психологией или травмой. У Сафонова вначале был очень хороший этап, а потом произошёл определённый спад, из которого он тяжело, но выбирается.

«Не нужен Филимонов «Спартаку» — и ладно»

— На играх «Спартака» вы бываете?
— Не бываю.

— Не зовут?
— Нет.

— И на мероприятия вроде Нового года не приглашают?
— В этом году исполнилось 20 лет, как я ушёл из «Спартака». За это время только раз позвонили из клуба ветеранов, позвали на мероприятие по случаю 90-летия. В перерыве матча нас чествовали. «Спартак» тогда проиграл «Анжи» — 0:3. На 95 лет уже не приглашали. А непосредственно из клуба за 20 лет ни одного звонка. Не нужен Филимонов «Спартаку» — и ладно.

— Обидно?
— Воспринимаю как данность. Я бы понял, если бы команда всегда становилась чемпионом и забыла, кто такой вообще Филимонов: мол, у нас этих чемпионов как грязи. А у них один титул за 16 лет…

«Даже после Украины перчатки не выбрасывал»

— Каждый год 9 октября в России вспоминают матч с Украиной. Вас это ещё задевает или пофигу?
— Не могу сказать, что пофигу, и не могу сказать, что задевает. Если людям нечего больше вспомнить, ради бога, вспоминайте это. Мне как-то больше нравится вспоминать позитивные эмоции.

— Даже на Украине реже обсуждают тот самый матч и гол Шевченко, чем в России. Что это, особая форма мазохизма?
— Меня это тоже всегда удивляло. Блин, вспомните что-то хорошее. Может, и правда это разновидность мазохизма (смеётся)? Не знаю, не могу комментировать такие наклонности людей.

— 10 лет назад забыл спросить: что стало с теми нефартовыми перчатками?
— Первый раз такой вопрос… Даже не знаю. Через неделю после Украины у меня была игра в чемпионате России, с «Локомотивом»…

— И вы надели на неё те же самые перчатки?!
— Ну нет. Я же в сборной в Nike играл, а в «Спартаке» — в аdidas.

— Так выбросили или нет?
— Что ж мне, после каждой ошибки перчатки выбрасывать? Нет, конечно. Забрал домой.