8 декабря 1956 года сборная Советского Союза по футболу в первый и предпоследний раз выиграла Олимпиаду. В финале СССР вернул Югославии должок за боль прошлых Игр (5:5 в первом матче, 3:1 в переигровке). Историки спорта потом долго спорили об авторе золотого гола в Австралии (Ильин или Исаев?). Но была у Мельбурна-1956 ещё одна, не менее, а, быть может, даже более интригующая загадка: почему в кульминационный момент турнира тренер Качалин посадил в запас своего лучшего нападающего, восходящую звезду уже не только советского – мирового футбола Эдуарда Стрельцова?
До недавних пор существовали две «официальные» и в принципе взаимодополняющие версии на этот счёт. Несколько лет назад внезапно прозвучала третья, альтернативная. Очередная, уже 64-я годовщина первой великой футбольной победы СССР – подходящий повод освежить эту историю в памяти.
Но прежде несколько фактов для понимания.
- После неудачи в Хельсинки в 1952 году сборная Союза была распущена по приказу властей и восстановлена только в августе 1954-го. С этого момента она целенаправленно готовилась к следующим Играм, в Мельбурне.
- Гавриил Качалин навеки вошёл в историю как самый эффективный тренер национальной команды; первое олимпийское и единственное европейское золото СССР – его заслуга.
- На играх-1956 СССР де-факто представляла сборная Москвы: из 20 человек в заявке половина играла в «Спартаке», остальные – в ЦДСА (предок ЦСКА), «Динамо» и «Торпедо». Ни одного иногороднего!
- 19-летний Стрельцов прилетел в Мельбурн в статусе самого молодого, но уже самого забивного члена команды: 9 голов в 8 матчах с двумя подряд хет-триками на старте.
- Стрельцов и принёс СССР первую победу на Играх над объединённой командой Германии и сравнял счёт в драматичном полуфинале с болгарами. Почему же он остался на лавке в финале? Давайте разбираться.
Версия первая, основная. Стрельцов пострадал из-за травмы одноклубника Иванова – Качалин сделал ставку на спартаковцев
По итогам сезона-1956 «Спартак» в шестой раз стал чемпионом Союза и по праву оставался базовым клубом национальной команды. «Торпедо» Иванова и Стрельцова финишировало только пятым, но не заметить два юных дарования в его атаке уже было невозможно. Валентина с Эдуардом отличали удивительное взаимопонимание и изобретательность на поле, и Качалин умело вживил свежую «автозаводскую» связку в организм сборной.
Возможно, тренер сделал бы на неё ставку и в финале, но Иванов чисто физически не мог на него выйти. Замен в футболе не существовало, поэтому игру с болгарами наши заканчивали в девять здоровых человек. Защитник Тищенко доигрывал с переломом ключицы (беспримерный спортивный подвиг!), а форвард Иванов – с повреждённым коленом.
По основной версии, «вылет» партнёра рикошетом ударил по Стрельцову. Определяя состав на финал, Качалин сделал ставку на опыт и сыгранность спартаковцев. Один из них и провёл решающий мяч. А Ильин ли, Исаев – неважно: оба представляли красно-белое общество.
Версия вторая, тренерская. Эдуард устал и сам попросил отдых
В своём последнем интервью, «Спорт-экспрессу» в мае 1995-го, за несколько дней до смерти Качалин представил иную трактовку событий.
— Эдик сам попросил, чтобы я его не ставил.
Мотивировал свою просьбу тем, что крайне вымотался в предыдущих играх и боится, как бы не подвести команду в финале.
— Вы легко с ним согласились?
— Имея в своём распоряжении такого бывалого и классного форварда, как Никита Симонян, я был убеждён, что ничем не рискую, если оставлю Стрельцова на скамейке. Он ведь действительно подустал — выдержать такие нагрузки в 18-летнем возрасте было ой как непросто.
На фоне статистики объяснение тренера выглядит достаточно убедительно. 22 матча за «Торпедо» (столько же сыграл защитник Сучков, больше – никто), 7 игр за сборную до Олимпиады и 4 — в Австралии с изнурительным экстра-таймом против Болгарии – в таком режиме сохранить свежие ноги и голову к финалу молодому нападающему действительно было сложно. Замен не было, эффективных средств восстановления – тоже. То есть помимо тактических перед тренером стояла ещё одна, не менее важная задача – за три дня привести команду в чувство после полуфинального триллера. А наибольшая нагрузка к тому времени выпала на пятерых – защитников Башашкина и Тищенко, полузащитника Нетто и форвардов Татушина и Стрельцова. Самый молодой и получил отдых. Тищенко выпал из обоймы автоматом – по травме.
Всё бы ничего, но с воспоминаниями самого Эдуарда Анатольевича тренерская версия не вполне стыкуется. Открываем автобиографию «Вижу поле», выпущенную футболистом в 1982 году в соавторстве с Александром Нилиным, и читаем:
«В финале я не играл. И до сих пор не знаю почему».
Игорь Нетто мне тогда так объяснил: раз Кузьма травмирован, нет смысла разбивать спартаковскую «связку» Татушин — Исаев. Тренерам виднее. В финале центрального нападающего играл Симонян Я уже говорил, как отношусь к Никите Павловичу. Но если до пятьдесят шестого года я считал, что он играет лучше меня, то в олимпийском году я себя чувствовал посильнее, чем Симонян. Ну да что теперь рассуждать? Финал он сыграл хорошо. А как бы я сыграл — не проверишь…»
Олимпийская сборная СССР
Фото: из личного архива Симоняна
Выходит, и не было никакого разговора, напутал тренер? К тому времени Гавриил Дмитриевич уже тяжело болел и в разговоре с журналистом не скрывал, что многих деталей из золотого 1956-го просто не помнит. Или у Эдуарда Анатольевича этот диалог не отпечатался в памяти? Теперь уже прояснить этот момент не представляется возможным – обоих, увы, нет в живых.
Версия третья, конспирологическая. Замену Качалину «подсказали» из Москвы
И совсем уж невероятную гипотезу четыре года назад выдвинул другой участник олимпийского похода – Алексей Парамонов. Несмотря на преклонный возраст (91 год), Алексей Александрович очень живо, а местами так просто с мальчишеским азартом пересказывал мне события незабываемого 1956-го в холле столичной клиники глазных болезней: ветеран жаловался на зрение, но не на память. Фрагмент про Стрельцова и финал приведу целиком.
— Валентин Иванов тоже с травмой доигрывал.
— Из-за этого перед Качалиным и возникла дилемма: кого ставить на финал? Гавриил Дмитриевич долго размышлял, перебирал варианты. Иванова можно было заменить Исаевым, но он, спартаковец, никогда в паре со Стрельцовым не играл. Проблема. А Эдик забивал – как его, лучшего бомбардира, не поставишь? Тоже нонсенс. По прошествии времени стало известно, что решение тренеру «подсказали» сверху.
— Это как, простите?
— Был такой в правительстве Микоян Анастас Иванович, армянин, влиятельный руководитель. Его сын Сергей обожал футбол. Я почему знаю – мы с ним приблизительно одного возраста были, гуляли вместе по улице Горького, «нашему Бродвею». Нарядные девицы, ребята шли туда или в сад Эрмитаж – Бесков там со своей Валерией Николаевной, будущей женой, познакомился.
Перед финалом Сергей обратился к отцу: «Папа, один армянин в нашей олимпийской сборной – и тот не играет».
Микоян звонит Косыгину, председателю спорткомитета при совете министров: «Нельзя ли как-то посодействовать?». Тот набирает номер Романова (председатель спорткомитета при Совете министров СССР. – Прим. «Чемпионата»).
— И?
— На финал вышла пара Исаев – Симонян.
— А лишним оказался Стрельцов.
— Именно! Но у Качалина был аргумент в пользу этого варианта – сыгранность Симоняна и Исаева: как-никак одноклубники.
— Эдуард обиделся?
— По-моему, нормально всё воспринял. Симонян предлагал ему свою медаль. Уговаривал: «Эдик, ты сыграл все матчи, это золото – твоё». А Стрельцов только отнекивался: «Никита Палыч, я молодой, у меня ещё будут Олимпийские игры, а вы уже заканчиваете». Короче, не принял подарок.
Не скажу, что откровение Парамонова произвело эффект разорвавшейся бомбы, но резонанс в футбольных кругах имело широкий. Никиту Палыча оно сильно расстроило. А Парамонов и спустя два года не стал открещиваться от своих слов. Коллегам Голышаку и Кружкову в «Разговоре по пятницам» чемпион Мельбурна подтвердил сказанное «Чемпионату»:
«Качалин голову ломал – кого выпускать на поле. Замены-то не предусмотрены! Со всех сторон сыпались предложения, советы. Сам Гавриил Дмитриевич склонялся к варианту сделать ставку на спартаковский дуэт Исаев – Симонян. Но риск колоссальный – Стрельцов лучший игрок Олимпиады… К тому же Симонян еще ни одного матча на Олимпиаде не провел. Полтора месяца без футбола! Тут очень вовремя поступило предложение из Москвы – поставить Симоняна.
Советовали с самого верха… Мне обо всем рассказали в центральном совете «Спартака». У Анастаса Микояна, второго человека страны, был сын Сережа. Большой болельщик. Думаю, до отца эту мысль он и довел. Попросил позвонить Косыгину. Тот набрал Романову, председателю Всесоюзного спорткомитета. Так и дошло до Качалина. У него гора с плеч. С лёгкой душой выпустил на финал Симоняна. Может, [Симонян] действительно был не в курсе. А может, не афишировал. Эту историю я рассказал в одном интервью. Всё, обиделся он жутко…»
Насколько эта версия правдоподобна, каждый решит для себя сам. Никита Павлович в ответ ограничился горькой цитатой немецкого сатирика ХV века Себастьяна Бранта, а больше подтвердить или опровергнуть эту гипотезу некому.
***
Как бы то ни было, свой самый важный (как оказалось) матч в жизни Эдуард Стрельцов пропустил. А потом и главный турнир в карьере – ЧМ-1958 – уже по своей вине. Два этих эпизода только добавили трагизма фигуре великого русского бомбардира. Героя Олимпиады, оставшегося без медали.