Сегодня 10 лет, как не стало Владимира Маслаченко. Легенде отечественного футбола, прославленному вратарю и знаменитому комментатору могло бы исполниться 84 года. «Чемпионат», вооружившись книгой внучки легенды Юлии Маслаченко «Спорт – это искусство, спорт – это жизнь», вспоминает высказывания близких и коллег о нём.
Валерий Рейнгольд. На протяжении почти семи лет они играли в московском «Спартаке», вместе стали чемпионами СССР и дважды — обладателями Кубка СССР по футболу.
«Познакомились мы на тренировочной базе «Спартака» в Тарасовке. Было это в 1962 году. Приезжаем, как обычно, на тренировку, а в коридоре стоит молодой человек. Смотрю, что-то знакомое очень лицо. Захожу к ребятам и говорю нашему нападающему Юрке Севидову: — Юр, а что это за парень? — Это Маслаченко. — Да ты что! — говорю. — А что это он здесь потерял? — Вот слухи идут, что теперь его взяли в команду. На тренировке начали Володьку проверять. Шутки пошли. И ко всем шуткам он относился абсолютно доброжелательно, без злобы. Вёл себя достойно. Мы его приняли. А потом пошли разные номера.
Например, я говорю ему: — Володь, как же ты из деревни приехал? — Какая деревня?! Я родился на Украине, в великом городе. — Слушай, — говорю, — великий город на Украине — Киев. При чём здесь Кривой Рог? Мы любили пошутить, это была наша разрядка. Заводилой в этом деле был, конечно, я. Володя в Тарасовке жил в отдельной комнате на втором этаже. Вратарь — такая важная фигура, нервы у них должны быть железные, так что им нужно было обеспечить покой. Я обычно открывал дверь и говорил: — Ну ты чего сидишь, Володь? А у него в номере обязательно книги, журналы. Мы дурака валяли:
— Пойдём, в бильярдик сыграем.
— Иди отсюда, иди. Вы мне мешаете, хохочете там, не даете сосредоточиться. Вот такие подколки были, абсолютно безобидные. Мы сразу нашли общий язык. Володя, между прочим, никогда не играл в азартные игры. Он мне сказал как-то: — Ты знаешь, а вот если я у него выиграю два рубля, как я с него возьму эти деньги? Завтра выходить на ответственный матч, а я его ещё в карты обыграю. Он к таким вещам относился философски.
С Володей проскочила вся моя юность. Он во всех отношениях был очень порядочным человеком, потрясающим, с большим чувством юмора. Сумасшедший профессионал своего дела. Он не любил проигрывать, был честен и к себе, и к друзьям. Мы с ним дружили. Потеря для меня Володи — это трагедия. Такое впечатление, что кусок сердца оторвали, — и всё, пустота. Володя — великий во всех отношениях. Величие — в душе, в том, что он делал и как. Чтобы понять это, нужно было пожить с ним рядом, узнать его навыки, его привычки, как он относится к окружающим. С Володи надо брать пример. Уникальный человек».
Фото: Из личного архива Владимира Маслаченко
Нахам Куло. О Владимире Никитовиче как тренере вспоминает Нахам Аллахисседжи Куло, в 1973—1974 годах выступавший за сборную Республики Чад по футболу. Нахам играл в воротах под руководством Маслаченко.
«До 1970-х футбол в нашей республике был не очень-то развит, ведь тогда в Чаде было не лучшее экономическое положение. В футбол играли студенты, рабочие с разных заводов. Помню, как мы приходили на тренировки, умирая с голоду. Но занятий не пропускали. Однако жизнь потихоньку стала налаживаться. К нам начали приезжать из-за рубежа специалисты, профессионалы — не только футбола, но и баскетбола, волейбола, лёгкой атлетики. Одним из первых появился Владимир Никитович Маслаченко: весной 1972 года он был назначен главным тренером сборной Чада по футболу. Владимир Никитович сам отбирал в команду молодых ребят из разных объединений, оценивая в первую очередь их физические данные. Я попал в сборную в 73-м году, заняв место в воротах. Маслаченко занимался как раз вратарями и защитниками. Он показывал мне, как надо стоять у ворот, какие совершать движения, когда соперник идёт на тебя с мячом. Говорил: надо двигаться прямо на соперника, бросаться вперёд и не бояться. Маслаченко, как я уже упомянул, придавал большое значение физическим данным футболиста, а потому советовал заниматься бегом на короткие дистанции, прыжками в длину и в высоту. При нём игра сборной заметно улучшилась. Помимо спорта, он занимался благотворительностью, несмотря на то что для советских специалистов были установлены строгие правила поведения, в том числе — не встречаться с футболистами вне игрового поля. Но Маслаченко не только общался с нами в свободное от тренировок время, обсуждал личные вопросы, но и помогал материально. Привёз из Москвы футбольную форму для наших ребят, некоторые носили её даже в повседневной жизни, раздал кое-что из своей одежды. Во время сборов он за свой счёт обеспечивал команду питанием. Мне Владимир Никитович запомнился тем, что он был добродушным, абсолютно не высокомерным человеком. Он относился к нам, как будто к старинным приятелям, и было ощущение, что мы знаем его всю жизнь. Наш тренер из далекой России никогда ни на что не жаловался, хотя занятия проходили днём при африканской жаре. И я прекрасно помню его всегда искреннюю улыбку...».
Фото: Из личного архива Владимира Маслаченко
Нина Ерёмина. О работе Владимира Маслаченко на радио и телевидении, куда он пришёл после окончания футбольной карьеры, рассказывает Нина Ерёмина, чемпионка мира, Европы и СССР по баскетболу, первая женщина — спортивный комментатор на отечественном телевидении.
«В наше время была тенденция — брать на радио пишущих людей со спортивными занятиями. Поэтому на «Маяке» постепенно оказались я, Володя Рашмаджян, а несколько лет спустя, в самом начале 1970-х, настала очередь Владимира Маслаченко (правда, до этого он работал у нас внештатно). И тут же его имя прогремело на весь отдел. Еще бы: тот самый Маслак, который стоял в воротах сборной СССР, в воротах «Спартака». Всегда пижонистый, очень красивый… И вот он явился на Пятницкую улицу. Прекрасно помню: превосходно одетый (он всегда в этом деле был эталоном) и с длинными ресницами, как у девчонки, меня это даже удивило. А с ним были Алёна (так Володя называл жену Ольгу) и их сын Валера, тогда ещё совсем маленький. В тот день дети сотрудников должны были отправиться в лагерь. Автобус отходил от здания редакции. Алёна была в красивой красной кофте, почему-то запомнилось… Наша редакция очень дружно жила. Часто собирались радийной компанией, выпивали где-то, а потом шли к кому-нибудь, так сказать, догуливать. А поскольку мы с Андреем Новиковым, моим мужем, жили в центре, то заявлялись все обычно к нам. И вот, помню, на часах двенадцать ночи, звонок в дверь. В пижаме открываю, а там Маслаченко, наш спортивный комментатор Толя Малявин со своей будущей женой и ещё кто-то. Сидим мы в большой комнате, кто-то курит. А у нас тогда собака была, немецкая овчарка Гриня. Наш пёс, видимо недовольный происходящим, решил покинуть комнату, а на выходе стоит кресло, в кресле сидит Маслаченко. Гриня хотел было пройти мимо, но Володя его не пустил: мол, сиди с нами. Гриня вернулся на своё место. Второй раз попытался ускользнуть, но Маслаченко его опять остановил. В третий раз — только Маслак хотел удержать пса, как тот прыгнул на него… Володьку спасла только его вратарская реакция: успел. А то бы Гриня хорошо его цапнул. Нельзя приставать к собаке, тем более к немецкой овчарке.
Маслаченко всегда находился в движении. Мы с ним были соседи по даче. Помню, как у меня там обивали вагонкой столовую. После этого я безумно устала, одна была. Я убрала всё, легла на террасе, вытянулась, наслаждаясь отдыхом и покоем. Стук. Входит Алёна. Говорит: «Нина, не знаю, что делать, отвези Вовку в Можайск, он руку дёрнул. Отвезти некому. Все разъехались». И мне пришлось везти его к врачам на его же машине — на старой «Волге», здоровой такой, кажется ГАЗ31029, — ох, я плевалась! Мы едем с ним в Можайск. Нашла там больницу. Говорю: «Смотрите, кого я вам привезла». — «Да хоть премьер-министра, да хоть президента — нам всё равно». Я говорю: «Это выше. Сам Владимир Маслаченко к вам приехал!» Сделали ему рентген, вроде ничего не обнаружили. Повезла Володю обратно, домой. Еле уже сижу, впереди ещё два десятка километров на чужой машине. И как же я рассердилась, когда он сказал: «Подожди, давай заедем в магазин, надо купить Алёне кроссворды». Даже в таком состоянии думал про Алёну. Всегда. Злилась-то я злилась, но на самом деле меня всегда это его отношение очень-очень радовало, и завидно было — по-хорошему, конечно, потому что мы тепло всегда друг к другу относились.
И как гром среди ясного неба то, что случилось 28 ноября 2010 года. Никак такой подлости от него не ожидала, что Володька возьмёт и нас бросит. Боженька забирает лучших, они долго не мучаются».
Фото: РИА Новости
Анна Дмитриева. Не раз вместе готовили программы, выезжали на олимпиады. Их журналистские дороги пересекались больше трети века.
«Он ненавидел проигрывать. После футбола Володя начал заниматься горными лыжами, а потом взялся и за теннис. Через некоторое время говорит мне: «У меня уже очень прилично получается». — «Хорошо, пойдём сыграем, но я дам тебе фору 40:0». — «Ну, нет, это несерьёзно, я же хорошо играю». — «Тогда 30:0». Я победила с сухим счётом. Вовка кинул ракетку со словами: «Чтобы я к ней ещё подошёл!» С тех пор я не видела, чтобы он играл. Ну, он же сам профессионал и должен понимать, что, если ты с детства не посвятил конкретному виду спорта жизнь, ты всё равно будешь отличаться от того, кто через это прошёл. Но проигрыши Володю жутко раздражали. Он всегда был романтически настроен. Ещё он терпеть не мог ограничения. Когда мы работали на программе «Время», постоянно перебирали хронометраж. Мы честно пытались в него втиснуться, но нам постоянно не хватало времени. И Володя зачастую мрачно говорил: «Раньше боролся за очки, голы, а теперь борюсь за секунды». Он не любил, когда его «втискивали», но при этом оставался дисциплинированным, это качество в нём было всегда.
Володя, как и все мы, боялся опоздать, опасался пробок, а потому всегда имел запас времени. Он принимал во внимание те обстоятельства современной жизни, которые на нас навалились. И это очень проявлялось в его работе на «НТВ-Плюс». Он приезжал гораздо раньше, чем какие-либо другие комментаторы, всегда был на месте. Да, Володя был такой — летающий орёл. Тем не менее он оставался семейным человеком, для него семья была главное. Он очень заботился о сыне, о внучках, переживал за них. И ориентировался на мнение своей жены Ольги. Она, в отличие от других жён футболистов, всегда была очень сдержанна со всеми, сохраняла дистанцию, потому что вела свою линию. И это правильно. Я понимала, что Оля создала очень хорошие взаимоотношения, в которых он действительно был хозяином в доме, но и от неё зависел. Володе повезло, что он с ней встретился, ведь у футболистов часто бывали далеко не образцовые жены. Но Вовка, наверно, с самого начала знал, какого человека он хочет видеть рядом с собой. Маслаченко и в семьдесят оставался мальчишкой. Он был опрометчив: постоянно таскал прицепы, лодки, мотался на дачу, катался на горных лыжах. Ни дня без движения. Я, например, на него покрикивала, когда он мне говорил: «Я только что вызвал скорую помощь, у меня поднялось давление». — «Володя, если у человека поднимается давление, надо пить каждый день таблетки». — «Вчера у меня всё было в норме, почему же сегодня должно было скакнуть?» Ну что это за рассуждения? Ему всё казалось, что ему тридцать пять…».
Фото: Из личного архива Владимира Маслаченко
Юрий Розанов. На протяжении пятнадцати лет вместе с Владимиром Никитовичем в футбольной редакции «НТВ-Плюс» работал Юрий Розанов, один из популярнейших спортивных комментаторов нашей страны.
«Совместных проектов с Никитичем у нас накопилось немного. На заре существования «НТВ-Плюс» существовала и программа, где мы рассказывали об истории чемпионатов мира по футболу. Маслаченко участвовал в ней постоянно, остальные — в качестве гостей. И вот настала моя очередь: Владимир Никитович пригласил меня вспомнить финал 78-го года, тогда чемпионом стала Аргентина, обыграв сборную Нидерландов со счётом 3:1. «Альбертыч, а давай, мой друг, приходи ко мне. Я знаю, ты болеешь за голландцев. Ну, мы им покажем, что гол Марио Кемпеса засчитали неверно, что должны были дать вторую жёлтую карточку. А вам сколько лет тогда было?» Я открываю рот сказать: семнадцать, но не успеваю. «Вот и расскажешь, кого ты больше любил, девушку блондинистую…» — «Стоп, это не мой стиль». — «Хорошо, брюнетку. Или же сборную Голландии?» Мы отработали четыре-пять программ. Мы делали комментарий не игры как таковой, а доклад на фоне игры. Обмен впечатлениями с короткими студийными перебивками. Партнёр Маслаченко великолепный, прежде всего, потому что он исполнен позитивом. «Владимир Никитович, — говорит ему Вася Уткин как-то в передаче. — До конца эфира осталось минуты полторы, надо подвести итог. По делу выиграла команда или нет?» — «На ваш вопрос, Василий, я отвечу очень коротко. Два встречных вопроса, первый…». Мы все в студии полегли. После программы он говорил: «Да, Альбертыч, ну понятно, затянул я». Но на завтра делал ровно то же самое. Однако на Владимира Никитовича никто не обижался долго. В той атмосфере, которая царила в комнате нашей футбольной редакции, любой восемнадцатилетний парень мог подойти и сказать: «Владимир Никитович, а вот мне показалось…» — «Да? — скажет он. — Вот гляди…» И рассказывал, рассказывал…
Мы все учились у Маслаченко, но не стилю, а как раз отношению к делу. Потому что не пойти и не подменить пропавшего коллегу, зная, что позавчера это сделал Никитич, — стыдно. Большое счастье дышать одним воздухом с такими людьми. Нам просто везло, что в конце 90-х этого воздуха было громадное количество: мы работали рядом с Владимиром Маслаченко, Евгением Майоровым, Анной Дмитриевой. У кого сейчас есть такая роскошь? Я думаю, что поэтому сейчас стало меньше комментаторов «с изюминкой».
Фото: Из личного архива Владимира Маслаченко
***
При подготовке материала использованы цитаты из книги Владимир Маслаченко. «Спорт – это искусство, спорт – это жизнь»