Это фрагмент истории советских футболистов и спортивных деятелей братьев Старостиных. Для полного погружения в атмосферу, доступа к архивным фотографиям и историческим справкам можно перейти на страницу специального проекта «Чемпионата» и Музея истории ГУЛАГа.
Аресту братьев Старостиных, пыткам во время следствия и выбитому признанию посвящён предыдущий текст проекта «Репрессии и спорт».
«Жизнь! Хоть и за колючей проволокой», – писал в своих записках Пётр Старостин после объявления приговора. После нечеловеческих условий и пыток, пережитых братьями во время следствия, десять лет лагерей для них были сродни выходу на свободу.
Благодаря своим связям, популярности, а также стойкости и воле братья Старостины сумели избежать страшной участи, постигшей многих их соратников. Дело, выраставшее из обвинения в покушении на Сталина, выродилось лишь в обвинение в антисоветской агитации.
Братья были счастливы, что избежали смертного приговора, и вряд ли думали о том, чтобы поскорее вернуться в футбол. Впрочем, их судьбы тогда были в чужих руках.
«По дороге многие падали»
После суда братьев Старостиных отправили по разным лагерям и за 10 лет не раз перенаправляли. Николай по пути на север попал в пересыльный пункт Котлас, где пробыл три месяца, после чего его отправили в Ухту. Спустя три года он оказался в Комсомольске-на-Амуре, в Амурлаге. Александр сперва был этапирован в Инту, откуда неоднократно писал письма на имя Сталина с просьбой пересмотра дела. Его отправили в Усольлаг в Соликамск, потом – в Печорлаг в Республике Коми, в Ивдельлаг в Свердловской области, а оттуда – снова в Коми. Андрея этапировали в Норильск – в особо режимный лагерь – Горлаг. А Петра сначала направили в Нижний Тагил на стройку металлургического завода, там же сделали его инженером местной ГЭС, где он трудился четыре года. После перевели под Тулу на строительство цементного завода.
Рукопись Петра Старостина «Краткое изложение воспоминаний о пребывании в заключении»
«Работаем на открытом воздухе. Разгар зимы 1944 года. Холодно и голодно. Копаем землю. Подносим бетон, кирпич, пилим бревна, обогреваемся у костра по разрешению Ермилова. Бригада считается ударной, даем хорошую выработку. Получаю 750 граммов хлеба – это выше среднебригадной. Максимальную – 900 граммов – получает только Ермилов и его подручные. Очень устаю. Это самая тяжелая зима из всех, которые я пережил в лагерях. Вовсю действует приказ Сталина – за отказ от работ применять жесткие меры, вплоть до расстрела. Поэтому на развод выходим через не могу. По дороге многие падали. Смертность доходила до 40 человек в день. По лагерю прошел слух – прошлой ночью трое доходяг проникли в морг и вырвали мягкие места у трупов...»
Николай был единственным из всех братьев, кто не трудился на общих работах: в Ухте его сразу же определили тренером лагерной команды, а потом вызывали на Дальний Восток – тренировать комсомольское «Динамо». Александр тоже тренировал, но ещё и трудился на лесоповале, Пётр работал массажистом. «Принадлежность к футболу была лучшей охранной грамотой», – писал Николай в своей книге. Ему среди братьев повезло (если так можно говорить в контексте лагерей) больше всех – из-за его имени и громкого футбольного прошлого влюблённые в этот вид спорта генералы в лагерях относились к нему гораздо лучше, чем к другим заключённым.
С тем, как росли успехи команды «Динамо», нарастали и его «льготы»: в какой-то момент ему даже разрешили жить за зоной, имея круглосуточный пропуск, и вызвать жену с детьми в Комсомольск. «Моё правовое положение стало больше напоминать участь ссыльного, чем политзаключённого», – признавался он.
«Посадили-то попусту, это же ясно»
В 1948 году, спустя пять лет пребывания Николая в заключении, случилось, по его словам, «быль с невиданным сюжетом». Глухой ночью к гаражу, который примыкал к Амурлагу и где он жил, приехала машина первого секретаря горкома партии Комсомольска с известием: Сталин вызывает к телефону! Старостин писал, что в тот момент он подумал, что это какие-то галлюцинации.
Когда он взял трубку, на другом конце провода услышал то, что вряд ли вообще когда-либо ожидал: «Николай Петрович, здравствуйте! Это Василий Сталин. Ну что они вас там до сих пор держат? Посадили-то попусту, это же ясно. Но вы не отчаивайтесь, мы здесь ведём за вас борьбу».
Полную историю о том, как Николай Старостин благодаря личному вмешательству сына вождя был освобождён из заключения, как стал тренером команды Василия Сталина и ради безопасности даже спал с ним в одной кровати, читайте на странице проекта «Репрессии и спорт».