Готовый синопсис к киноблокбастеру: они вместе начинали в сборной Бразилии – на победном чемпионате мира 1958 года в Швеции. Но Пеле было суждено стать Королем Футбола, а Мануэл (Манэ) Франсиску дус Сантус, или просто Гарринча – кривоногая радость бразильского народа, – так и не смог справиться с теми пагубными привычками, которые приобрёл ещё в детстве.
«Есть что пожрать, есть чем заняться – и ладно»
По воспоминаниям Игоря Фесуненко – лучшего знатока бразильского футбола тех лет, автора легендарных книг «Пеле, Гарринча, футбол», «Чаша «Мараканы» и многих других, — Гарринча курил с детских лет. И пил безбожно. Уже с 10 лет – кашасу (бразильский ром), пиво и «качимбу» – напиток из кашасы, мёда и лимона.
«Настоящий индеец – беззаботный, раскованный, живущий одним днём. Есть что пожрать, есть чем заняться – и ладно. А завтра — будет завтра».
В футболе ему это долгое время не мешало. И здоровье позволяло справляться с нагрузками, не снижая объёмов выпитого.
Как не мешал врождённый дефект — левая нога от рождения у Гарринчи была короче правой аж на 6 сантиметров. А ещё он страдал косоглазием, деформацией позвоночника и смещением костей таза.
И вот такое чудо умудрялось раз за разом оставлять в дураках всех защитников мира!
Пиком карьеры Манэ стал чемпионат планеты 1962 года, который, как многие считают, Гарринча выиграл для Бразилии в одиночку (Пеле ещё на групповом этапе получил тяжёлую травму). В четвертьфинале с англичанами он забил два мяча: первый — головой, второй – кручёным ударом из-за пределов штрафной. На следующий день чилийская газета Mercurio вышла с заголовком: «С какой планеты Гарринча?».
А чтобы дисквалифицированный Манэ мог сыграть в финале (за стычку в полуфинале с соперником из сборной Чили Гарринча был удалён с поля) премьер-министр Бразилии направил в Сантьяго телеграмму, и специально созванная дисциплинарная комиссия признала решение судьи ошибкой. Впервые в истории чемпионатов мира с игрока была снята дисквалификация! Оправданный Гарринча вышел на поле в решающем матче.
В 1962 году Бразилия выиграла своё второе золото ЧМ, а Манэ стал не только лучшим игроком и бомбардиром турнира, но и тем Гарринчей, которого впоследствии назовут Чарли Чаплином мирового футбола и лучшим правым крайним нападающим в истории.
Видео с игрой Гарринчи.
«За их с Гарринчей романом следила вся Бразилия. Это как сейчас за Бекхэмами следят»
О нём многое известно. Написаны книги, осталась хроника матчей тех лет. Но прежде всего как о футболисте. А вот некоторые уникальные подробности его личной жизни, которые помогают лучше понять противоречивую натуру Манэ, его характер и судьбу, мне удалось услышать только от Фесуненко, с которым мы общались в 2014 году перед чемпионатом мира в Бразилии (в 2016-м Игоря Сергеевича, к сожалению, не стало).
Например, тот факт, что Гарринче повезло жениться на Эльзе Суарес – и этот брак долгое время держал Манэ на плаву.
«Как-то я приехал к нему домой на интервью. Но на час раньше, чем договорились. Звоню в дверь – открывает жена. Эльза Суарес — знаменитая бразильская певица. Великая была звезда, но в жизни – простая баба. Провела в дом, усадила. «Пивка?» – «Не откажусь». И пока я дожидался Гарринчу, рассказала мне всю свою жизнь!
Тоже из фавелы, в 14 лет изнасиловали, забеременела, к 19 годам родила четвертых, двое детей погибли, первый муж спился и помер. Начинала как прачка, потом решила пойти на певческий конкурс и всех потрясла. Получив 500 долларов, вернулась в свою фавелу на такси – там все офигели! За их с Гарринчей романом следила вся Бразилия. Это как сейчас за Бекхэмами следят. Разница в том, что и Гарринча, и Эльза были несвободными – у обоих семьи, дети.
Поначалу это был счастливый брак. Эльза пыталась вытащить Манэ, спасти от бутылки. Увезла с собой в Италию, когда он закончил играть. У Эльзы там были длительные гастроли, а Гарринчу по её просьбе назначили официальным представителем бразильского института кофе в Европе. И вот он мотался: то Берлин, то Париж, то Рим – на выставки-презентации. Давали чашку, он должен был отпить и произнести хвалебные слова вроде: «Ничего лучше в жизни не пробовал!». А в газетах потом писали: «Представитель бразильского кофе – великий Гарринча!».
Но однажды ему всё это надоело. В Риме поднесли чашку, Гарринча попробовал, скривился: «Не знаю, кому как, а мне не нравится. Предпочитаю кашасу». И это при всём честном народе – дипломаты, журналисты. Скандал!».
«Гарринча в сексуальном плане был абсолютно несдержанным человеком. Феноменально!»
Рассказал мне Фесуненко и о том, какими мачо были Пеле и Гарринча.
«Одна сценка. Пеле прилетел в Москву. Вечер, «Балчуг Кемпински», ждем вещи из аэропорта, сидим в лобби, общаемся. Пеле видит – жена устала. «Игорь, старина, проводи ее, пожалуйста, в номер». Я помог – заселилась, всё нормально. Возвращаюсь – другой Пеле! При жене – о политике, о футболе. Только жена ушла: «Посмотри, какой бабец! А вон ещё кадр! Ух ты, какая блондинка!».
Но, конечно, Гарринча в этом отношении всем фору даст. Ни одной юбки не пропускал! Еще мальцом начал работать на фабрике, переспал там с какой-то начальницей.
Или случай в сборной. Тренер дал выходной: «Ребята, отдыхайте. Если хотите, можете в публичный дом сходить». Диди – великий полузащитник, но страшно трусливый в этом смысле человек – отказался: «Нет, я не пойду! Рано или поздно супруга узнает и сожрет». Гарринча тут же вскочил: «А можно я выполню его норму?». То есть не к одной схожу, а к двум.
Гарринча в сексуальном плане был абсолютно несдержанным человеком. Феноменально! В Норвегии история случилась – сборная Бразилии приехала туда буквально на сутки. Заселились в гостиницу – жили в каком-то небольшом городке, не в Осло. Сосед Гарринчи убежал за пивом, а в номер сунулась девушка, уборщица. Он: «Иди-иди сюда!». Пока приятель 15 минут пиво пил, Гарринча своё дело сделал.
Девушка забеременела. В Норвегии большой шухер начался – она оказалась несовершеннолетней и круглой сиротой. Местное общество защиты одиноких матерей встало на дыбы. Европа, цивилизованная страна, а тут такое. Стали писать письма в «Ботафого». Бразильцы их, естественно, выбрасывали, не читая. Просто не обращали внимания.
А где-то через год-полтора «Ботафого» снова приехал в Норвегию на очередные товарищеские матчи. В тот же город. И Гарринчу повязали прямо в аэропорту. Отвезли в участок. «Вы обвиняетесь в том-то и том-то». Он: «Е-мое!». А уже родился пацаненок – черненький. В Норвегии в те годы – представляете?
На следующий день – суд. Обвинение требует от пяти до семи лет. В зале сидят бабы из этого общества защиты матерей – церемонные такие. А Гарринча смеется: «Чего они ко мне прицепились? Ребёнок? Пацан? Отлично! Я его и мать с собой в Бразилию заберу. А то у меня одни девки!». У него и правда одни дочки были – только от законной жены восемь штук. Радуется: «Наконец-то сын! Слава Богу! Поселю их рядом с собой в Рио, сниму квартиру, буду по понедельникам навещать». Норвежцы в шоке: ещё одна статья – двоеженство!
Но в этом был весь Гарринча – сама непосредственность. Когда норвежцы поняли, с кем имеют дело, махнули рукой – ладно уж, лети, и без тебя вырастим. Вырастили. Я недавно в интернете статью нашел – взрослый сын приехал на могилу отца под Рио-де-Жанейро».
«Спасибо за то, что ты жил!»
Гарринча жил как играл, а играл как жил. Финтил, обманывал и убегал от любого защитника. «Он всю жизнь был большим ребёнком и умел играть в одну-единственную игру — футбол» — скажет про него партнер по сборной Бразилии Нилтон Сантос. Только от себя и своей судьбы Манэ убежать не смог. Его отец, потомок рабов индеец Амаро, работавший охранником на заводе, страдал алкоголизмом и умер от цирроза печени.
«Кашаса сгубила и сына, — вспоминал Фесуненко. — Когда Гарринча окончательно спился, Эльза его прогнала. И в 49 лет он помер. Белая горячка. И цирроз печени».
На похороны гениального Манэ, который в последние годы жил практически без средств к существованию при целом букете тяжелых заболеваний, вышел весь Рио-де-Жанейро. По дороге от Рио до его родного поселка Пау-Гранди – а это около 70 километров – стоял народ, провожающий Гарринчу в последний путь. Болельщики кричали: «Спасибо за то, что ты жил!».
«Кого в Бразилии любили больше – Пеле или Гарринчу?» – спросил я Фесуненко на прощание.
«Любили обоих, но по-разному. Пеле – это Бог. Его обожали постоянной и крепкой любовью. А Гарринча – это всеобщее ликование и наслаждение. Эти его финты немыслимые… Раз-раз – и три человека в стороны! Гарринча – это радость».
