Утром я проснулся в австрийском отеле с шикарным видом на курортный Лойперсдорф, сходил на богатый завтрак и открыл новости. (К слову, за огромный двухместный номер и шведский стол мы платим 4000 рублей в сутки — это раза в два дешевле, чем аналог в Сочи.)
Повестка была типичной: Трамп похвалил Путина, Мэй сделала кислую мину, а какой-то там бразилец или аргентинец мог перейти в «Спартак», но выбрал что-то другое.
Потребительская информация настраивала на новый, весёлый день, пока я случайно не нарвался на комментарий к прошлой заметке. Если коротко, речь в ней шла о том, что летние турниры с участием клубов РПЛ нужно проводить в России, инвестируя в свою землю и в своих детей, а не развивая австрийский футбол и австрийские же деревни. Ведь если вокруг двухтысячного Пеллау восемь футбольных полей, то на весь 80-тысячный Бор — в прямом смысле полтора (на «Воднике» алкаши распилили ворота на металл, а вполне трезвые люди поставили в центральном круге хоккейную коробку).
Фото: «Чемпионат»
Так вот комментарий пользователя «Naarden» — судя по всему это взрослый мужчина — звучал так.
"… Потому что их распилили на металл алкаши". А если не алкаши, то тоже ведь распилили.
«Россия – отсталая и безнадёжная...»
Это коротко о России, а ведь мы освобождали Австрию. Если серьёзно вдуматься, мне, взрослому мужику, хочется плакать».
И ведь правда освобождали. В апреле 45-го. Прямо на этих полях и дорогах.
Тут я понял, как много накануне мне указывало о Великой отечественной войне — позвольте не называть её Второй мировой.
Во-первых, во время интервью с русским бразильцем Ари, который сказал, что главный праздник для него — День Победы. Мол, сначала Ари не понимал, почему люди выходят на улицы 9 мая, но когда познакомился с историей — решил, что для жителя нашей страны не может быть ничего важнее.
Фото: Дмитрий Голубович, «Чемпионат»
Во-вторых, ровно на половине пути от отеля «Краснодара» к гостинице «Спартака» мы вдруг увидели памятник.
Представьте: холмы Австрии, деревня Фюрстенфельд, размером меньше своего названия и толком не видимая за кукурузными полями.
Здесь же, прямо на дороге, непонятно откуда вырастает аэродром, а рядом с ним — стела.
— Там реально красная звезда была? — спросил я.
— Ага, давай поворачивай, — ответил коллега.
Крутанулись, встали прямо у входа на кладбище. С этой стороны звезды были не те, а кресты оказались кельтскими: «Punzer Devision» или «третья танковая дивизия Вермахта». Здесь же фамилии немецких воинов: не только Брандты, но и Андриявичусы — сотни людей.
Знаете, если говорить сухим языком, то при освобождении Вены австрийцы договорились с нашими, что помогут сдать столицу без боя, если СССР откажется от бомбардировок и не разрушит город.
Но даже при таких условиях в растянувшейся на сотни километров операции погибли до 42000 советских солдат. Как любят добавлять местные гиды, «всего 42000». В голове не укладывается, но в сравнении со Сталинградом, наверное, и впрямь не так много…
И вот когда от немецкого кладбища ты переходишь к стеле с красной звездой, где лежат 269 советских солдат, 211 из которых не опознаны. Когда видишь, что до конца войны они не дошли всего пару недель, освобождая те самые поля, за которые сегодня наши клубы платят, чтобы весело поиграть в футбол подальше от российских проблем. Когда вспоминаешь, в каком состоянии такие же поля (не только футбольные) и домики находятся в нашей стране, то остаётся только согласиться с комментарием «Naarden».
А ещё в эту минуту осмысления ты начинаешь смотреть на мир по-другому. Понимая, в какое же исторически счастливое для себя (потому что в иных странах мира народ вымирает из-за войн и голода) время мы всё-таки сейчас живём.
А то ехал до этого и жаловался: подгорел у бассейна, вода под рукой не холодная, а паста с соусом болоньезе какая-то тяжёлая.
Завезти бы сюда, к стеле, и футболистов — таких же, как мы, «страдальцев». Вместе постоим и подумаем, что такое настоящая усталость, настоящая работа и настоящий подвиг. И чего в этом мире значит наша с вами страна.