Как и ожидалось, Александр Дюков начал свою работу во главе Российского футбольного союза с заявлений о детско-юношеском футболе. Любой руководитель РФС так или иначе поднимал эту тему на уровне прямого или позитивного популизма, но Дюков, кажется, настроен по-настоящему решительно. Его первый кадровый шаг уже сделан: Сергей Галицкий станет главой нового комитета детско-юношеского футбола. Первые действия тоже объявлены: будет создана единая российская лига U17, а молодёжное первенство подвергнется реформам. С активного Дюкова спрос будет больше, чем с предшественников — те понимали, что тему лучше удерживать на уровне популизма, чтобы не попасть за критику после действий, которые не принесут результата.
Тот факт, что тема вскрыта, конечно, оптимистичен, но пока ничего революционного не произошло: архитектор лучшей академии в стране и должен заниматься детско-юношеским футболом на федеральном уровне, а формат молодёжного первенства был настолько плох, что на него можно было просто дунуть — и он уже бы посыпался. К Дюкову есть несколько системных вопросов, которые требуют решения.
1. Каким должен быть промежуточный 5-7-летний итог новой детско-юношеской программы?
Реформы и новые назначения говорят о том, что есть некая среднесрочная (не долгосрочная — в России такие категории не работают) стратегия, а значит — есть ожидаемый итог. Какой он? На что будет нацелен РФС? Есть два глобальных пути. Первый: воспитывать команды и связки внутри них. Второй: воспитывать игроков. По первому пути российский футбол идёт давно, но если в советские времена это действительно хорошо работало, то в условиях открытого рынка так нельзя — футболистов теперь вполне могут забрать в более сильный клуб ещё в глубоком юношестве, отрывая от команды, с которой он сыгрался.
Есть здесь и ещё один момент. Попытка идти по первому пути создаёт феномен «тренерских» детско-юношеских команд, что не совсем правильно к моменту, когда парням придётся переходить во взрослый футбол. Во-первых, за годы с одним коучем они привыкли к его требованиям и могут не адаптироваться к стилю другого специалиста. Во-вторых, возвращаемся к открытому рынку: выпуск совершенно точно не будет играть этим составом на взрослом уровне, а потому нужно уметь адаптироваться под другие условия. В «Аяксе», к примеру, за десять лет в академии футболист вполне может сменить десять тренеров. В Лейпциге, где «Ред Булл» создал один из самых мощных тренировочных центров Европы, тренер для младших юношеских команд меняется раз в семестр. Отказ от первого пути развития будет тяжёлым, но необходимым шагом, если мы хотим развивать игроков.
2. Почему молодёжное первенство — U20, а не U19?
Этот вопрос — из самых очевидных. Понятно, что брать за пример практику «Аякса» — это уже слишком неглубокий анализ, но тем не менее: руководители академии амстердамского клуба уверены, что только к 17-летнему возрасту становится потихоньку понятно, способен ли будет футболист заиграть среди профи или нет (например, по Кристиану Эриксену ввиду его физических данных вопросы были почти до 18). В Амстердаме всегда накидывают игроку лишний пристрелочный год, не подписывая с ним контракт. К 19 же годам игрок уже должен пробоваться в матчах взрослых команд — система немецких лиг, например, устроена таким образом, что юношеские турниры заканчиваются на U19. Дальше у клубов есть вторые команды, которые встроены во взрослую пирамиду лиг — эта система работает очень продуктивно.
В России же молодёжное первенство, существовавшее в формате U21 трансформируется теперь в U20. Эта мера выглядит логичной только в том случае, если является временной. В противном случае меняется немногое — молодёжное первенство останется бессмысленным турниром и лишним якорем для бюджетов провинциальных клубов, поднимающихся в РПЛ, а футболисты в этом турнире теряют целый год соревновательного футбола среди взрослых.
Пару лет назад я на цифрах объяснял, что не так с молодёжным первенством. Почитайте подробно, ничего не изменилось:
3. Что будет сделано для развития детских и молодёжных тренеров?
Наблюдая за работой российских детско-юношеских департаментов, я выявил один из ключевых, на мой взгляд, моментов: нам не хватает тренеров, которые хотят работать только с детьми — и даже больше: только детьми одного возрастного сегмента.
Сейчас объясню свою позицию. Почти каждый футболист, завершивший карьеру и ставший тренером школы или академии, хочет дойти до работы с профессиональной командой. Это, во-первых, вопрос псевдопрофессионализма (в детском футбол принцип «плох тот солдат, что не мечтает стать генералом» работать не должен), а во-вторых, к сожалению, — вопрос денег. Таковы реалии: главный тренер профессиональной команды получает в несколько раз больше даже главы молодёжного департамента клуба. В момент, когда становится понятно, что дойти до профессионального клуба не получится, тренер академии не перестаёт стремиться наверх — к командам более старшего возраста.
Это большая ошибка. Детско-юношеский тренер не должен рассматривать своих игроков, как расходный материал, из которого можно построить трамплин к телекамерам и более высоким зарплатам. Он должен становиться профессионалом в своём возрастном сегменте, потому что с семи до 19 лет ребёнок переживает три разных физиологических и психологических этапа, и нельзя понемногу ориентироваться в каждом. Тренер должен понимать, что показатель его работы — не результаты или продвижение по карьерной лестнице, а процент футболистов, заигравших в разных командах благодаря хорошей индивидуальной работе с ними.
Как этого добиться? Составляющих две. Во-первых, нужно заняться специализированным обучением тренеров по сегментам молодёжных департаментов. Во-вторых, подравнять тренеров академий и профессиональных клубов по зарплатам. И то, и другое требует денежных вливаний от РФС, но результат окупит эти затраты.
4. На что ориентироваться при подготовке футболистов?
Ещё одно важное наблюдение: в связи с тем, что тренеры детско-юношеских команд результатоориентированы, в футболистах по-прежнему подавляется индивидуальное развитие. Здесь я согласен с голландцем Питом Хамбергом (кстати, он как раз всю жизнь специализируется на детско-юношеском футболе и поработал при создании империи «Ред Булла»). Цитата Хамберга жёсткая, но справедливая: «У игрока юношеской команды есть два врага: сначала родители, а затем — лицензированные тренеры. Мы достигли стадии, при которой сертифицированные детско-юношеские тренеры стали массовыми убийцами детей. Таланты уничтожаются, творчество вытесняется из футбола. К детям относятся, как ко взрослым: от них требуют контролировать матч, не рисковать, владеть мячом. Индивидуально они все ограничены. Думаете, детям это нравится? Все эти тренеры хотят предсказуемости в матче и тем самым убрать в детях самоуправление. Самоуправление же — это один из самых важных психологических навыков, которые вы должны иметь, чтобы иметь силу воли для принятия решений».
В переводе на русский язык: отказ от индивидуальной работы сделал футбол вместо искусства ориентированным на физиологию, а потому в топе неизбежно команды, получившие десант мощных ребят из бывших африканских колоний (ещё раз: это не расизм, а описание действительности). В прогрессивных с точки зрения подготовки молодёжи странах это понимают — бывший технический директор «Витесса» Мохаммед Аллах, например, уверен, что борьба за физиологию уже проиграна. «Нам придётся ориентироваться на что-то другое. Нам нужно стараться делать ставку на игровой интеллект и умение быть непредсказуемыми», — говорит он.
Успех на Евро-2008 по-прежнему поддерживает в российском футболе иллюзию правильности физического пути развития — даже наши лучшие таланты не всегда принимают правильные и нестандартные решения на поле, а про всех остальных не приходится говорить. Физиологию забрали Франция, Англия и Бельгия — нам нужно стремиться к тому, чтобы развивать в игроках понимание игры.