Долгожданное выступление капитана «Спартака» состоялось в передаче «Прямой эфир с Андреем Малаховым». Тема скандального развода стала главной, однако также были затронуты и чисто футбольные вопросы.
Про заговор
«Большой футбол — это большие деньги, ни для кого не секрет. Есть люди, которые оказались обижены, когда я подписывал контракт со «Спартаком». Я сделал это сам — «Спартак» на меня вышел, потому что я в нём нахожусь. Есть люди, которые, наверное, хотели заработать на моём контракте — они не заработали и держат обиду. А я уверен, что они замешаны и в том, что происходит на стадионе, с женой. Это большая компания.
Конечно, Дарья — игрушка, а кто-то сидит и джойстиком управляет. Думаю, ей просто мозг запутали, запудрили — вот она и ведёт себя таким образом. Наверное, Дарья сидела в каких-то компаниях и рассказывала, какие зарплаты, где и что у нас. Люди услышали — ничего себе! Я не шикую — нет каких-то «Ламборгини» или гулянок.
Никто в команде не говорит про Дарью плохие вещи. И не может сказать, потому что она моя супруга и мать моих детей. Но говорят: «С кем она связалась?». Сейчас раз — матч Лиги Европы. Они (люди) знают, когда забрасывать информацию. До этого болельщик выбежал… Это всё не просто так. Говорят, болельщик пришёл за десять минут до того, как выбежать, — он даже на футболе не был. У него была цель выбежать на футбольное поле и подбежать ко мне. Это тоже была спланированная заказуха. Второй болельщик выбежал пожать руку — там, говорят, какая-то букмекерская контора замешана, кто-то заработал деньги. Была ставка, что выбежит болельщик. Вот такие слухи ходят.
Думаю, правоохранительные органы разберутся во всей ситуации. Другой надежды у меня нет. Всё должно быть так, как хочет Бог. Он видит, я чист в этой ситуации. Потому что всё, что я зарабатываю, – открыто. Не нужно считать чужие деньги. Где вы были, когда я бегал в 10 лет с сумкой по Казанскому вокзалу, а вы сидели дома у мамы и кушали булочки? Я зарабатываю свои деньги честно. Жизнь повернулась очень быстро, но я её обратно разверну».
Про баню
«Я думаю, всё было спланировано. Они изучили территорию, знали всё. Это не просто так. Даже если ты попадёшь на территорию банного комплекса, там 15-20 одинаковых домиков стоит. Ты знаешь, кто в каком домике? Забежать и кричать на камеру: «Он перед игрой, игрок «Спартака»… Это всё спланировано. Она попала в руки людей, которые играют ей. Ей говорят — делай то и это, она делает.
Никто из моих друзей меня не мог предать. Я же говорю – там работает серьёзная команда, люди оперативно за мной следили, знали, в каком я срубе и с кем я. Дарья сначала говорит «перед игрой», потом «после игры». Она шла специально за компроматом, собрать видео. Это же все понимают.
Я же отдыхал там с командой. У нас есть традиция, когда приходит новый футболист, мы сидим вместе, общаемся. Легионеры, русские – неважно. В команде нужен диалог. Мы не можем пойти в ресторан, нас начинают дёргать, не можем раскрепоститься. А здесь у меня случилась вся эта история. Мне надо было поговорить с человеком по поводу адвоката.
Неважно, что она может мне сейчас говорить. Что она ни в чём не виновата, что может данные каких-то детекторов лжи предоставить, что к психологу ходила… А может, она наоборот ходила, чтобы её обработали так, что психология вообще поменялась, настроили против меня».
Про аудиозаписи с матом и угрозами
«То, что вышло, конечно, получилось некрасиво. Мы поругались, на повышенных тонах. Конечно, мне стыдно. Мне 31 год. Ко мне приезжала мама и говорила: «Откуда ты знаешь столько слов?» Мама ни разу не слышала, как я ругаюсь. Из этих нарезок аудио видно, что я разговариваю не только с Дарьей. Там есть «вы», «вас» — это не просто так было сказано, фразы и слова были вырваны из контекста.
Я не знал, пишут меня или нет. Некоторые слова, возможно, не мои. Что-то вырвано из контекста. Это просто всё нарезали и слепили.
Больно говорить, когда тебя человек предаёт. Ты прожил, считай, десять лет, у тебя двое детей, ты доверял, а человек тебя предал. Это очень тяжело. Не дай бог кому-то такое пережить, как сейчас у меня. Я понимаю, что она неглупая, знает, что хочет, с какой целью всё это делает. Но одна она бы всё это не сделала. У неё есть люди, которые ей помогают. Можно сказать, меня обуть, разуть — забрать всё, что я имею, чтобы Дарья выиграла суды, а потом всё отобрать у неё.
Про переход в «Ахмат»
«Я отношусь нормально ко всем командам, но я – спартаковец! Никуда не хочу уходить. Та фраза — это всё шоковое состояние, крик души. Ты остался сидеть дома один и не знаешь, к кому обратиться, что делать дальше. В голове всё просто перевернулось. Всё было так, как ты привык, а в одну секунду резко перевернулось, когда ты узнал про все эти предательства. Я сказал, что предательства не прощу и в любом случае пойду до конца. Вот и всё. Там мои дети. Это самое важное».
Про поддержку в команде
«Почему от меня не отворачивается команда? Потому что она знает всю правду. И за это я благодарен нашему тренеру, команде, клубу. Они все меня поддерживают в трудную минуту. Спартаковцы все со мной! Команда всё знает, как и тренер. Я всем им благодарен. Это очень важно, когда с тобой вся команда и коллектив. Было неожиданно, когда они вышли в футболках в поддержку меня. Это называется так – друг познаётся в беде. Тяжело играть с таким грузом, когда тебя вроде и на стадионе прессуют, и дома прессуют. Со всех сторон на тебя гадости льют. Очень тяжело играть. Некоторые футболисты говорят: «Я бы с 20-го этажа на твоем месте выпрыгнул. Как ты всё это терпишь вообще?». Ну, вот как-то так выходит".
Про Карреру
«И ещё про футбол, про тренера: я отношусь к нему с уважением, у нас были приятные минуты сотрудничества. Хочу пожелать ему только удачи».
Про болельщиков
«Я не думаю, что наши болельщики, настоящие, кричат оскорбления в мой адрес. Туда, может, заходят какие-то люди другие, кричат, провоцируют. Неоднократно было видно на стадионе, что кричит кто-то один, а другие подбегают, мутузят. Потому что это провокация! Не может болельщик прийти на красно-белый стадион в жёлтой куртке и просто кричать на меня какие-то слова, а потом получать от наших болельщиков. Адекватные болельщики понимают, что происходят, и многие всё знают».
Про Дарью
«Я бы не сказал, что конфликт назревал. Наше расставание было быстрым и спонтанным. Была ревность с моей стороны, с её. В один момент произошёл щелчок, и я узнал, что меня предали.
Желаю ей хорошо работать и понять, что такое труд, как зарабатывать деньги. Желаю, чтобы у неё процветала карьера. Чем-то я ей даже готов помочь. Она училась, отдала годы учёбе, но никогда не работала. Теперь у неё есть шанс понять, как зарабатываются деньги. Пока мы жили вместе, она не работала. Она привыкла к хорошей жизни. Она понимает, что у неё не будет уже такого дохода. Она просто не знает, с кем она связалась. Строит какие-то иллюзии о райской жизни под солнцем. А сейчас идёт просто развод на мои деньги».
Про попытку решить всё мирно
«Когда отошёл от шока, мы с ней вдвоём поговорили. Я ей сказал: «Давай нормально мирно разойдёмся. Сейчас начнётся шумиха, а я не хочу, чтобы даже в команде знали. Давай спокойно договоримся, разойдёмся, останемся людьми». Я предлагал хорошие условия. Она не хотела идти даже просто на разговор. Но когда я услышал её условия… Можно сказать, что я должен жить в сарае.
Я с ней познакомился в Миллерово, мы вместе прошли долгий путь, она мать моих детей. Она бы в любом случае осталась с жильём, с деньгами. Бизнес у неё какой-то. В любом случае я помогал бы. Но потом, когда всё начало выясняться, когда я начал узнавать, то сказал: «Я не отдам всё это, я сам всё это заработал». Для чего я всю жизнь отдал футболу, для чего тренировался? По порядочному не получилось, вот сейчас всё это выходит. Её зазомбировали, разговаривать бессмысленно.
Какой брачный контракт? Я вырос без отца, я даже не думал об этом никогда в жизни. Есть любовь, есть человек, которому ты отдаёшься и доверяешь. К которому приятно прийти домой, раскрыть душу, поговорить. Кому, если не супруге, рассказать правду, что происходит, какие конфликты есть в команде, ссоры, ещё что-то? Кому я должен рассказывать, если не ей? У меня никогда в жизни не было в голове мыслей о брачном контракте».
Про интервью Дарьи
«Я никогда не поднимал на неё руку. У нас могли быть конфликты. Мы хватали друг друга за руки. Какое смещение позвоночника? Я видел её интервью. Она сидит и говорит, что я забрал все украшения. Сама сидит в них же, выкладывает фото. К тому же все документы на машину и квартиру у неё».
Про алименты
«Как суд решит, так и будет. Но! Я с Дарьей не воюю, ещё раз повторю. Мне обидно из-за предательства, которое она совершила. Меня человек предал! И я не могу кому-то отдавать своё имущество, которое зарабатывал своими ногами и здоровьем».
Про общение с детьми
«Она не даёт им телефон. Когда я приезжаю домой, ребёнок спрашивает, почему я не позвонил. А как я им объясню? Когда она (дочка) прыгает, целует, у меня сердце разрывается.
С кем должны жить дети? Они должны быть и с мамой, и с папой. В данной ситуации я не могу оставить детей — они не в безопасности. Я бы хотел, чтобы они были со мной. Я не против, чтобы она с ними общалась — хоть каждый день пусть приезжает».