Бесполезно в очередной раз перечислять все детали того, что происходит на судах, где решают судьбы Кокориных, Мамаева и Протасовицкого, потому что происходит примерно одно и то же. Но в деталях новое заседание отличалось, и довольно серьёзно.
Первое – цирк с плакатами у здания суда. Несколько довольно мутных парней держали распечатанные плакаты с призывами выпустить на свободу Кокорина и Мамаева. На отдельных листах были распечатки детских фотографий Александра и Кирилла. Этим ограничиваться не стали: Алана Мамаева после объявления приговора вышла в прямой эфир «Инстаграма» и призвала всех выходить на Манежку (в смысле – ехать к Бутырскому изолятору). Эти попытки показать какую-то народную поддержку выглядят очень неловко. Достаточно почитать любую ветку комментариев или твиты по тегам, чтобы понять: в лучшем случае люди признают, что это дело рассматривается с учётом общественного резонанса и с оглядкой на реакцию толпы. А подавляющее большинство требует и дальше держать парней в клетке, приводя в качестве аргумента: «Вам бы прилетело стулом по голове, вы бы тоже требовали выпустить?!».
Второе – невероятно слабое выступление адвокатов всех обвинияемых. Кажется, у юристов давно закончились любые сильные аргументы, но при этом от них ждут активной деятельности. Отсюда рождаются отчёты о психическом состоянии Кокорина, справки о его больном колене и другие аргументы в пользу нахождения Александра хотя бы под домашним арестом. Андрей Ромашов попросил приобщить к материалам дела экспертизу психолога «Зенита», в которой Кокорин называется человеком с повышенной чувствительностью и низкой устойчивостью к психологическим нагрузкам.
А из-за травмы и пропуска ЧМ, однообразных тренировок во время восстановления он пребывал в напряжении, из-за чего с трудом управлял эмоциями. Заключение подводило к тому, что именно из-за этого Кокорин в «Кофемании» вёл себя агрессивно.
У судьи к документу вопросы возникли с самого начала: «Экспертиза по Кокорину. Так, и что?» – не поняла она документа. Адвокат пытался объяснить, но путался в терминах.
Судья довольно жёстко и чётко раз за разом обрывала попытки адвокатов пересказать полностью содержание предыдущих серий. А несколько раз суд открыто переформулировал за юристов их же тезисы, чтобы они звучали юридически стройнее.
Пару раз диалоги юристов и суда звучали совсем нелепо. Особенно когда выступал адвокат Кирилла Кокорина. У него пересыхало во рту, он волновался и ронял бумаги с ручками. А затем обратился к суду так: «Как говорит нам Верховный суд РФ...». Судья даже не стала дослушивать и уточнила, действительно ли сейчас адвокат хочет пересказать ей, что и как говорит ВС РФ. Вячеслав Барик смутился и пообещал этого не делать. А затем сказал, что его подзащитный в СИЗО начал интересоваться законами и подумывает сменить специализацию высшего образования.
Понятно, что на этих словах весело было всем в зале, хотя ситуация совсем не весёлая. Открыто смеялись и парни за решёткой, которых на этот раз не доставляли в суд, а вывели по видеосвязи. Это накладывало свой колорит. Во-первых, четверо мужчин были вынуждены сидеть в довольно тесной клетке. Во-вторых, микрофон трансляции передавал вообще всё их общение. Вплоть до очень своевременной шутки Александра Кокорина над братом. Когда того спрашивали о месте рождения, Саша произнёс: «Мексика». Окей.
Вообще парням невероятно везло, что все эти трансляции не выходят за пределы зала суда. Если бы это показали в эфире ТВ, то никакие адвокаты и Андрей Малахов не смогли бы убедить, что такое поведение – от нервов. Все четверо абсолютно не выглядели расстроенными, подавленными или загруженными мыслями о своем положении. Они радовались друг другу и особо не верили в положительное решение суда, на автомате призывая проявить профессионализм. Показательным был перерыв, во время которого парни обсуждали состояние здоровья Михаэля Шумахера.
– Я сегодня видел новости, что двигаться начал!
– Да, красавец вообще. Сколько он лежал!
– Теперь дышит сам даже!
Попутно шло обсуждение новостей (судьбы какого-то сокамерника и его зависимости от никотина) и кухни (звучали слова «лапша» и «пюрешка»). Плюс просьбы выпустить в туалет и не закрывать дверь камеры для видеосвязи.
При этом были моменты, когда эти истерические смешки заканчивались и мелькала реальная оценка происходящего. Кокорин в своей речи практически умолял в конце концов показать видео конфликта, которое давно есть в распоряжении следствия. Мамаев обещал покрыть любой ущерб автомобилю Виталия Соловчука. Павел – единственный из четверых вёл себя нервно. Грыз ногти, молчал. А после оглашения приговора закричал в микрофон «Позор» и отказался опротестовывать решение суда.
Впрочем, адвокат футболиста «Краснодара» пообещал, что протест будет. Но кому это всё нужно, уже не очень понятно.