Врач сборной России Эдуард Безуглов — о подготовке к чемпионату мира

Дзюба, «Зенит», Манчини

— Почему Дзюба отсуствовал так долго?
— Что значит «долго»? Три дня. Если кто-то вылечит фолликулярную ангину быстрее — я сниму шляпу. Артём приехал с явлениями интоксикации – была температура, болело горло. Мы провели анализ: в крови был высокий уровень нейтрофилов, лейкоцитоз, низкий уровень лимфоцитов. Может, кому-то пригодится — это признаки бактериальной инфекции. Мы подобрали местное лечение-полоскание, антисептики, назначили антибиотики. Это позволило буквально за 3-3,5 дня вытащить игрока из этой ситуации. Всё, он уже работает в общей группе, но при этом мы продолжаем следить за его состоянием.

— Но есть же распространённое заблуждение, что игроки такого уровня должны работать и с температурой.
— Вот именно что заблуждение. Артём, конечно, рвался на поле. Но неадекватно пролеченная бактериальная ангина – самая частая причина приобретённых пороков сердца. Опять же, всем говорю: тратить силы на походы в школу, на работу и тем более тренировки точно не стоит – может плохо закончиться.

— В прошлом году Дзюба решил уехать из сборной из-за проблем с коленом. Тоже думал, что всё плохо закончится?
— У любого футболиста от 25 лет и выше в колене всегда можно найти явления, которые любого обычного врача-травматолога могут шокировать – это артроз, дегенеративные повреждения менисков, проблемы с хрящами. Так вот, у Дзюбы просто было обострение этих процессов. Он продолжал играть в клубе и чисто физически не успевал закачать мышцы и снять воспаление. Летом пауза появилась, и воспаление ушло. В августе прошлого года Артём приезжал в Москву – проходил процедуры, и с тех пор его колено не беспокоит.

— То есть обострение могло сказаться на качестве выступления в первой части сезона в «Зените»?
— Нет, к тому моменту колено его уже никак не ограничивало – всё с коленом, по моим сведениям, было хорошо.

— Стоп, но зимой спортдиректор «Зенита» Вячеслав Малафеев объявил, что у Артёма травма, ему надо лечиться.
— Я на тот момент обладал достаточной информацией, чтобы ориентироваться только на мнение коллег из Санкт-Петербурга и самого Артёма. Знаю, что он ездил на консультации в Финляндию – и там тоже проблем, препятствующих его футбольной деятельности, не выявили. Думаю, что то, как развивались события после его ухода из «Зенита», только подтверждает, что никаких критических проблем не было. Причём с октября по январь мы были на связи с коллегами из клуба, и никто о травме не сообщал. Только потом появилась какая-то информация.

— То есть слова о том, что договориться с Манчини ему помешала травма, не совсем правда и дело в другом?
— Мне судить тяжело. Он ведь и в своём клубе проходил медосмотр, там могли выявить какие-то изменения и проблемы.

— То есть Дзюбу просто выживали из «Зенита»?
— Я не знаю, не могу судить.

— Если иначе сформулировать: может ли клуб использовать медицинские аспекты в разрезе давления на игрока. Например, сказать: «У тебя травма, ты не можешь играть»?
— Может. Но это дела клубов. Я бы хотел дать людям совет. Нужно 100 раз подумать, прежде чем оперироваться, ведь вмешательство – это крайний шаг. Яркая история была с баскетболистом Сергеем Моней, у которого появились проблемы с плечом. У него были боли в области плечевых суставов на фоне продолжающихся нагрузок. Хирурги, в том числе иностранные, говорили о необходимости операции. В итоге обошлось консервативным лечением, он сделал паузу, выполнил курс специальных упражнений — и ситуация нормализовалась. Операция бы при этом выбивала бы 34-летнего игрока почти на год. Вопрос: продолжил бы он после?!

— То есть все эти выступления Дзюбы зимой, его фото в «Инстаграме» и видео из спортзала были сделаны не без вашего участия?
— При чём тут я? Как показало время, Артём поступил правильно, ушёл в «Арсенал», забивал голы и сейчас находится сборной, заслужив место в ней своей игрой. На колено он не жалуется, и по всем тестам оно сейчас в порядке.

Колено Джикии

— На контрасте с Дзюбой, многие удивлены комментариями по Джикии.
— Кто удивлён?

— Ко мне подходили люди и спрашивали: «Как Безуглов может говорить, что Георгий вряд ли успеет восстановиться – он же его демотивирует?».
— Игрока может демотивировать другое. Как раз эти люди, которые подобными комментариями дарят ложную надежду. В таком случае игрок может усугубить то, что есть. Мы не имели права рисковать. Если я владею данными, что после операций у конкретного хирурга игроки восстанавливаются за 5-7 месяцев, зачем должен говорить иное?!

Одно дело – стабильно сухое колено с хорошей мышцей, а совсем другое дело – сустав, готовый к нагрузкам на уровне чемпионата мира. Я рад, что с коллегами из «Спартака» мы думаем в одном ключе: самое важное – здоровье Георгия Джикии, чтобы следующие 5-8 лет он ещё играл на высоком уровне. Это лучше, чем форсировать подготовку и усугубить проблему.

— А сам Джикия рвался?
— Ну конечно. Он надеялся до последнего. Исключения, подтверждающие правило, всё же бывают. Например, Антон Понкрашов восстановился к чемпионату Европы за три месяца, играл на турнире, а через 3,5 месяца после другой подобной травмы играл в Единой лиге ВТБ в Сочи. Но там какая-то уникальная генетика и переносимость нагрузок. Да и сама специфика игры другая. Джикия – молодец, очень быстро восстанавливается. Я ездил в Тарасовку, и мы понимаем, что ориентировочно с 15 июня он начнёт тренироваться в общей группе. Это тоже очень быстро. Но подготовка к чемпионату мира, ещё раз повторюсь, началась 18 мая. Спросите у 100 хирургов, у 100 спортсменов: через четыре месяца после такой травмы можно начать тренироваться в общей группе без ограничений? Ответ будет один: «Нет». А если бы колено не выдержало? То все эти же люди, которые сейчас критикуют, кричали бы: «Зачем форсировали?»

Ахилл Селихова и тяжёлые травмы «Спартака»

— Я правильно понимаю, что Селихов должен был поехать на чемпионат мира?
— Врач «Спартака» позвонил мне прямо с тренировки и сообщил о травме ахилла. Я набрал Станиславу Саламовичу, который в этот момент передавал пресс-атташе сборной список игроков, — Селихов там был.

— Как вратарь вообще может получить такую травму?
— Специфика игры в футбол такая, что ахиллы часто перегружаются, воспаляются. На этом фоне возникают изменения в ткани сухожилия, на фоне которых травмы и происходят. Но такие травмы, к счастью, редки. Подобное было у Павла Мамаева, сейчас — у Павла Погребняка. Такое случалось с Косельни, Бекхэмом, Санетти. У молодых это бывает, конечно, пореже. Знаю, что Саша регулярно проводил профилактику, работал над стопами и ахиллом. Но увы…

— У Селихова ахилл, у Зобнина, Тигиева, Тимофеева, Реброва (другой тип) и Джикии кресты. Для вас такое количество однотипных травм за год было бы удивительным?
— Безусловно. Это внутреннее дело «Спартака», конечно, но я очень удивлён. За время работы в «Локомотиве» и «Анжи» (около пяти лет в сумме) я вообще не помню крестов. Да и по статистике на одну команду в среднем приходится одна такая травма за два года.

— «Спартак» тренируется на нормальных полях, а «Амкар» — на синтетике. Почему у первой команды постоянно происходят проблемы, а у второй – нет?
— Наверное, это можно назвать парадоксом. Но в семи командах РФПЛ таких травм не было вообще за последние 1,5 года. В «Уфе» давно не было крестов, в «СКА-Хабаровск» лет 10 как, в «Рубине» тоже. В ФНЛ, например, на 20 команд всего 15 крестов за полтора года. Получается, что в первой лиге таких травм меньше, несмотря на то что поля хуже, перелёты – дальше. Так что дело, судя по всему, не в качестве полей.

— В «Спартаке» вообще ломались все: мы не привели пример непростых мышечных повреждений игроков сборной Глушакова, Комбарова, Самедова.
— Я так скажу: мы с главным врачом «Спартака» Михаилом Вартапетовым всегда на связи – он специалист очень хорошего уровнея. Доктора клуба делали всё, что могли, чтобы этого не происходило. Они контролировали, следили и вели образовательную работу. Но нам оставалось только констатировать факты, и они нас, естественно, не радовали.

— Но Каррера говорил, что всё нормально, просто не повезло.
— Лезть в работу тренерского штаба «Спартака» я считаю некорректным. Будь я тренером «Спартака», то сильно бы удивился, если бы мне врач сборной России давал какие-то рекомендации. Они сами, уверен, сделают правильные выводы.

Иностранцы и их зарплаты

— Не удивляет, что в российских топовых клубах тренеры по физподготовке и физиотерапевты в основном иностранцы? Но на уменьшении тех же травм крестов это не сказывается.
— Удивляет в отношении физиотерапевтов. Тренеры же по физической подготовке из-за границы, думаю, пока ещё имеют преимущество. Например, Паулино Гранеро в ЦСКА – высококлассный специалист, результаты «армейцев» подтверждают, что он на очень высоком уровне. Но, с другой стороны, «Локомотив» стал чемпионом, а тренером по физподготовке работал россиянин Сергей Алексеев. В «Локо» и Олег Пашинин серьёзно разбирается во всех аспектах физической подготовки. В «Краснодаре» тренер по физподготовке точно из советской школы. Меня вообще удивляет засилье физиотерапевтов из-за рубежа. На 16 клубов РФПЛ их не менее 12. У нас были попытки в РФС собрать документацию по этим специалистам, и результаты сильно удивили. У людей зачастую нет достаточного образования — в Европе это минимум три года обучения в университете. У нас же в некоторых командах работают люди, имеющие за спиной только годичные курсы и всё. Хотя есть и ребята, полностью прошедшие соответствующее обучение.

— Как же они приезжают, если по закону РФ им нельзя работать врачами?
— Физиотерапевты — это не врачи. Врачам точно никто не разрешит работать в России без подтверждения образования. Это вопрос больше к клубам, мы на это повлиять не можем. Хотя понимание проблемы есть, и в ближайшее время мы начнём её решать. Клубы называют физиотерапевта тренером по кондиции и таким образом выводят его из медицинского подразделения. Они приезжают, и им сразу наваливают кучу денег.

— Сколько?
— 10-15 тысяч евро в месяц. При этом самая высокая зарплата у врачей — 6 тысяч долларов максимум, и то в одном клубе.

— Это ваша зарплата в «Анжи»?
— В «Анжи» у меня была больше. Если переводить на нынешний курс – около 500 тысяч рублей.

— Но физиотерапевты получают миллион рублей.
— Плюс ещё премиальные, да и перелёты в свои страны. Хотя, повторю, они часто не имеют достаточного образования и приезжают к нам не из мадридского «Реала», а из деревень, где имели максимум 2-3 тысячи евро. Причём ходят с таким апломбом, будто спасители. Да, среди них есть порядочные, честные ребята с хорошим образованием, которые хотят работать, но по общему мнению врачей РФПЛ, таких меньшинство.

— В каких клубах есть работники без данных по образованию?
— В этой среде очень большая миграция из команды в команду. Тем более сейчас сезон окончен. Перед началом следующего мы запросим во всех клубах подобную информацию и всё расскажем.

— Хорошо, вот, например, доктор Лю в «Спартаке» — у него было образование?
— Он говорит, что диплом есть. Раньше я ориентировался на его интервью, когда он работал в «Спартаке». Но в заявку на сезон в качестве врача команды его ни разу не включали.

— Разве доверие тренера и игроков не менее важно для человека, чем медицинское образование?
— Это классно, но вы работаете со здоровьем футболистов. Если вы считаете, что знания, полученные опытным путём в течение вашей жизни, достаточны для того, чтобы работать со здоровьем футболистов, тогда да – вопросов нет. Просто законодательство Российской федерации немного другого мнения придерживается.

— Среди ваших знакомых есть молодёжь, которая могла бы работать в больших клубах, но ей не доверяют?
— Не то чтобы не доверяют, просто у нас какой-то пиетет перед иностранцами, как при Петре I. Если фамилия иностранная – значит всё, берём. Главное не говорить на русском языке. Если вы хоть чуть-чуть знаете русский язык, если учите — значит что-то уже не так. Лучше вообще никак не говорить, просто ходить с умным лицом. У нас всё это до сих пор есть.

— Это понятно. Но где взять русских?
— Так они есть. Я общался с хоккейным ЦСКА. У них работает физиотерапевтом молодая и хорошая девочка, ей 30 лет, она окончила Первый мединститут. Все довольны и никаких проблем нет. По моему убеждению, хоккейный ЦСКА – это топовый спортивный клуб. В КХЛ на моей памяти всего один иностранный физиотерапевт, и как-то там у нас всё не хуже по результатам, чем в футболе. Да и в баскетболе обходятся своими силами. Так что иностранцы в качестве физиотерапевтов — это просто веяние моды. Сильные специалисты нужны, а у нас приезжают люди, которые у себя на родине стельками торговали.

Уход Файзуллина

— Только что завершил карьеру Виктор Файзулин, а вы стали героем мемов. Через каждые месяца сообщали, что сейчас-то Витя начнёт играть.
— Мы с первых дней были на связи. За футболиста отвечает врач, который его оперирует – это закон. И доктора давали прогнозы и видели некую динамику. Например, после первой операции хирург ориентировался на 2-3 месяца. Капелло рассчитывал тогда, что Виктор попадёт на майский сбор перед ЧМ-2014. В итоге – нет. Он проходил реабилитацию, доходил до определённого уровня, сербский и немецкий терапевты, с которыми он работал, тоже давали положительные прогнозы. Так что не вижу здесь ничего странного.

— Получается, это такой вид аферизма со стороны реабилитологов, когда ты даёшь надежду, зная, что вряд ли что-то получится?
— Нет, это была искренняя надежда. Вы должны понимать, что Файзулин – это футболист очень высокого уровня. Людей, которые бы оперировали и реабилитировали таких игроков в массовом порядке, в мире точно нет.

— Что всё-таки было первопричиной?
— Это фон, который был изначально после прооперированной связки 10 лет назад. Так появился артроз, который есть у всех. Если ваши поклонники в возрасте 30 лет и старше, которые будут ставить единицу в оценках под статьёй, сделают себе МРТ, то обнаружат пугающее слово «артроз». Другое дело, насколько он выражен и какие хрящи затрагивает. У каждого ведь разное состояние хряща, плюс нужно понять, только ли это хрящ или повреждена кость под ним, есть ли воспаление.

У Виктора в этом плане всё было не очень хорошо.

— Можно сказать, что его кто-то загубил?
— Я такого точно сказать не могу. Возможно, у Виктора есть своё видение по этому поводу. Нужно быть погружённым в проблему, видеть протоколы хода всех операций, тактику лечения, которая была выбрана, тактику реабилитации и 100 других проходящих факторов. Сейчас уже их по отдельности не рассмотришь, а в сумме они дают смазанную картину.

— В интервью Файзуллин сказал, что где-то в США могли заново нарастить здоровый хрящ. Это реально?
— Я не слышал, чтобы подобные попытки у спортсменов высокого уровня заканчивались успехом. Есть методики, при которых на дефект ставят «заплатку», но это всё работает в теории о любителей — вернуться в спорт профессиональный после этого практически невозможно.

Акинфеев, Игнашевич и футболист, с оторванной мышцей

— Есть ли футболисты высокого уровня, которые сейчас играют с серьёзными повреждениями?
— Да. И меня очень расстраивает, когда кто-то, не зная специфики вида спорта, начинает рассказывать, что игроки обнаглели, не тренируются толком и просто пинают мяч. Иногда на МРТ вижу, что есть ребята, которые играют с разорванным передним крестом. Знаю двух таких игроков, они наблюдаются из года в год — и дай бог ещё несколько лет поиграют. Или ещё пример: есть игрок очень высокого уровня, у которого полностью оторвана длинная приводящая мышца. Это очень больно, и боль при нагрузке чувствуется практически всегда. Думаю, что обычный человек даже не думал бы о футболе, а этот человек справляется уже года три.

— Он выступает в Лиге чемпионов?
— Да. Но в расширенном составе сборной, скажем так, его нет. Это всё, что могу сказать.

— Не секрет, что у Игоря Акинфеева проблемное колено. То, что он играет на таком уровне, признак уникальности?
— Он с 18 лет играет на высоком уровне – это уже признак уникальности. Это уникальность физических параметров, уникальность скорости восстановления и уникальность психоэмоционального статуса и психотипа. Он всегда очень ответственно подходит к восстановлению. После операций очень грамотно восстанавливался… Следит за своими мышцами и сейчас, следит за весом и много времени проводит в тренажёрном зале. Я не вижу ничего удивительного в его длинной карьере. Он будет играть столько, сколько сам захочет.

— Но он в интервью намекнул, что может закончить.
— Повторю, если сам захочет. А так – он способен играть на высоком уровне ещё долго.

— Игнашевича тоже ждать на чемпионате Европы — 2020?
— Меня смущают эти разговоры, мол, Сергею 39 лет. В 2014 году за Коста-Рику играл центральный защитник, которому было 40, — и никаких вопросов не возникло. Хавьер Санетти держал высокую планку на этой позиции до 40 лет, и всё было в порядке. Игнашевич – профессионал, он очень внимательно к себе относится. Контролирует свой вес, грамотно восстанавливается, строго режимит и играет за счёт своих сильных качеств. После чемпионата мира — 2014 меня спрашивали, будут ли Березуцкий и Игнашевич играть через два года. Тогда ответил, что по физическим кондициям они смогут выступить и в России. Игнашевич вызван в сборную, и никаких поблажек к нему нет, он тренируется, ни на что не жалуется. Знаю, что в ЦСКА он среди первых по всем показателям.

Спорт, травмы и сердце

— Получается, профессиональный спорт ломает?
— Я считаю, что нет. 30-летний футболист без лишнего веса, с хорошими мышцами имеет хрящи и связки не хуже, чем толстый мужик, сидящий у телевизора. Спорт лучше, чем лишний вес.

— Я знаю одного футбольного врача, который то ли в шутку, то ли всерьёз выдвигает теорию о том, что жизнь человека примерно собрана из сердечных сокращений. Можно просто сидеть на стуле с сигаретой, а можно бегать, но продолжительность жизни будет примерно равной.
— Вывод какой? Нужно сидеть и курить?!

— Его вывод был – я лучше посижу и покурю.
— Отличный вывод, но он неправильный. Самыми частыми причинами смерти являются травмы, инфекционные и онкологические заболевания, а также проблемы с сердечно-сосудистой системой. Есть несколько факторов риска преждевременной смерти от сердечных заболеваний: лишний вес, высокий уровень холестерина, курение и высокое давление. Спортсмены достоверно реже курят, у них реже высокий уровень холестерина и реже имеется лишний вес, а из-за всех предыдущих факторов у них ниже и артериальное давление. Да, профессиональный спорт может усиливать выраженность тех же артрозов. Но количество заболеваний, угрожающих жизни, особенно сердечных – точно меньше. К тому же спортсмены постоянно проверяются и имеют возможность начать профилактику прогрессирования того или иного негативного явления раньше.

Глушаков, Денисов, Сёмин, алкоголь

— О режиме: Игорь Денисов сказал, что даже бокал пива себе не позволял в этом году.
— Игорь — молодец. Что ещё можно сказать?! Я не думаю, что он просто перестал пить. Он же и раньше соблюдал режим. Может быть, после матча выпивал бокал пива или в отпуске. Это больше вопрос системы самодисциплины, которую спланировал человек. Там мелочей нет.

— Но Глушаков, например, говорит, что все футболисты пьют. Он не профессионал?
— Сами подумайте и почитайте. Все немецкие клубы, даже «Бавария», привыкли, что у них бокал пива на столе. И после чемпионата, и после матча, и даже во время подготовки. Тут всё чётко – есть данные, что 300 мл. пива не мешают восстановлению. То же самое можно сказать, что о бокале вина и рюмке крепкого алкоголя. Вот больше – хуже. Ну и нельзя говорить, что пиво как-то помогает. У нас есть специальные восстановительные напитки, которые работают гораздо лучше. Пиво – это, наверное, больше психоэмоциональное восстановление.

— То есть если мы где-то увидим Глушакова с бокалом, то не стоит кричать на него?
— Если это будет после матча, когда на следующий день выходной, или он в отпуске. Почему нет?

— То есть в данном случае всё зависит от того, вызывает ли один бокал цепную реакцию и желание выпить ещё.
— Всё верно.

— Был хоть один случай в вашей практике, когда футболист запивал и пропал?
— Был, один, он уже не играет. Фамилию говорить не этично. Но скажу, что это вратарь, который провёл не так много матчей.

— Думал, вспомните Гарри О’Коннора.
— Он уже ушёл к тому моменту, когда я начал работу в «Локомотиве», но отзывы врачей о нём были негативными. С режимом он не дружил категорически. Всё, что я о нём знаю.

— Из-за алкоголя мог появиться фурункулёз, о котором говорил врач «Локо» Ярдошвили?
— Причинно-следственную связь я не проводил, но о нём ни один человек хорошо не отзывался. Недавно у него было какое-то интервью жёлтой газете в Шотландии, которое почему-то наша пресса перепечатала. Там даже обсуждать нечего, история яйца выеденного не стоит.

— Кстати, к постоянным шуткам про Сёмина и водку как относиться?
— Я таких шуток не слышал ни разу, но это точно бред. Не так хорошо знаю Юрия Павловича, но не видел, чтобы он вообще выпивал. Даже близко такого не было. В баню он любит сходить, как и любой русский человек. Знаю, что Юрий Павлович следит за своим здоровьем, контролирует его, находится в очень хорошей форме. У него нет лишнего веса, соблюдает режим питания.

— Просто в Сёмине все видят русского тренера старой школы в «петушке», а на самом деле человек одевается в Милане и ездит на дорогих машинах.
— Да мы все живём стереотипами, с которыми нам спокойно и удобно. Вместо того чтобы самим как-то меняться, нам легче повесить на кого-то ярлык. Сёмин в 70 лет правда в очень хорошей форме.

Российская медицина

— Вы постоянно проводите семинары и конференции, которые часто не имеют отношения к футбольной медицине. Зачем?
— Сразу скажу, что за это я денег не получаю. Если и бывает какая-то прибыль, то мы давно определили ей применение. Отправляем на благотворительность. Есть фонд “Доктор Клоун”, возглавляет его Юлия Райская. Я точно знаю, что он честная и порядочная, просто хочу реально что-то полезное для людей. У нас очень много проблем с образованием тренеров, спортсменов, родителей в принципе просто с образованием и медициной. Ту же проблему, на мой взгляд, с допингом в России можно решить за один год. Что такое допинг в спорте высших достижений? Это 10 тысяч спортсменов, тысяча тренеров и 500 врачей — капля в море. Мы в футболе ведём огромную образовательную работу. Начиная с создания чатов в социальных сетях и заканчивая созданием раздела в РФС. Более чем 20 пунктов было в программе по профилактике антидопинговых нарушений в футболе, которую была разработана при непосредственном участии руководства Союза. И все пункты уже реализованы. Стараемся до каждого врача, тренера и футболиста донести всю необходимую информацию, чтобы уберечь от непреднамеренных ошибок. За два года мы видим, что реально у нас нет ни одной положительной пробы. Это факт, который ни один человек в мире не может отрицать.

— Но что мешало встретиться с Мутко и перекинуть свои методы на весь спорт?
— Да Виталий Леонтьевич всё это знает. И помогает в этой работе. Ни разу он не отказал нам ни в одной нашей инициативе. В других видах спорта ситуация тоже значительно улучшилась. Главной проблемой является тот факт, что до огромного количества футбольных людей не доходит актуальная информация. Я не понимаю, когда на конференцию по детско-юношескому футболу, которую мы впервые провели в мае, из 230 присутствующих специалистов только 11 человек поднимают руку на вопрос о созданной РФС программе по тренировкам детей 10-14 лет.

К сожалению, во всём мире, наверное, есть только один процент людей, которые хотят что-то делать и что-то менять. Где-то им мешают, где-то нет, где-то, наоборот, помогают. У меня мечта, не знаю осуществится или нет, рано или поздно занять такую должность, когда точно смогу спокойно что-то делать. Даже не такую, где бы помогали, а чтобы просто не мешали.

— Какая это должность — министра здравоохранения?
— Чтобы им стать, надо быть гением, наверное. Обладать великолепными организаторскими способностями.

— Это ирония?
— Нет, почему же? Просто где министр, а где я?! Конечно, мне было бы интересно поработать в должности, где можно что-то сделать для улучшения качества жизни обычных людей. Знаю, что я могу это сделать. Со многими общаюсь, в том числе и с занимающими высокие посты в нашей стране людьми, не глупыми. Они тоже считают, что что-то можно сделать. Но, опять же, я никогда не пользовался чьим-то покровительством.

— Кадыров вам недавно вручил удостоверение заслуженного врача Чеченской Республики.
— Я никогда не посмею Рамзана Ахматовича о чём-то просить. Очень ценю его хорошее отношение к себе. Он один из немногих людей, который отметил мою деятельность на благо республики. Ещё я знаю, что благодаря Кадырову в республике многое делается в медицинском направлении. Я родился в Чечне. Семья видела страшные времена. Но сейчас все друзья моего отца отмечают, что жизнь в республике становится лучше и качественнее. Это глупо отрицать.

— Кадыров для вас — положительный?
— Ничего отрицательного в отношении себя от него не видел. Только добро. А если кто-то что-то говорит?! Считаю, чтобы о чём-то говорить, давать оценки, необходимо быть максимально погружённым в тему, а таких людей по определению много быть не может.

— Наверное, вам завидуют? Безуглов с Мутко, Безуглов с Кадыровым. Думают, что кто-то может вас двинуть.
— Да, всё это есть. Слышу за спиной, мол, молодой, куда-то лезет, интервью раздаёт, по телевизору его показывают, семинары те же. Наверное, это зависть, но у меня нет времени на неё реагировать. Есть пять работ, своя клиника, увлечения, любимая семья, дочь родилась. Зависть – это чувство, которое хуже болезни разъедает ум, сердце, снижает качество жизни. Я же хочу жить качественно, поэтому никому не завидую. Всё, что хочу сказать, всегда могу любому человеку сказать в лицо. А если человек не может, то он трус. Как мой друг Сергей Хайкин из «Локомотива» говорит: есть люди-глисты. Есть позитивно мыслящие, а вот глистов побольше. Не всё же в мире находится в балансе. В моём окружении больше порядочных, поэтому глистов не боюсь. И хочу помогать людям.

— Но в «инстаграме» вашей клиники я всё чаще вижу именно звёзд: надавно вот «сториз» записывала Ольга Бузова.
— Ольга, если вас волнует, лечится очень адекватно. Всё, что назначено, выполняет. А так — никакой элитарности нет. У меня много клиентов обычных людей с улицы. Активные спортсмены, любители и так далее. Мы лечим всех. Бывает, министр или губернатор действующий сидит и ждёт, когда я посмотрю какого-то парня из Подмосковья. Причём я часто делаю это бесплатно, если понимаю, что у человека нет возможности платить. Мне пишут в «директ», я говорю: «Пожалуйста, приезжайте, мы постараемся помочь». Да, чисто технически не успеваю всем ответить. У меня приём в клинике 5-6 часов каждый день. В остальное время — сборная, лекции студентам и ординаторам, много образовательных проектов, вот начал писать четвёртую книгу. Так что кто не получает ответа, пусть не обижается.

— Для Эдуарда Безуглова мечта развития карьеры — это не работа в зарубежном клубе «Челси» или «Барселоне». А наоборот образовательная программа внутри России?
— Всегда говорил, что не зацикливаюсь на одной футбольной медицине. Я очень рано в неё попал и всегда готов к тому, чтобы из неё уйти. Пока это любимая работа, ответственная, она позволяет совершенствоваться, позволяет работать в стрессовых ситуациях. При этом я до сих пор считаю себя врачом, только в марте 2017 года перестал дежурить, и то не по собственной воле. В своей клинике я до сих пор ежедневно принимаю 20-25 человек в неделю с разными проблемами, травмами. Стараюсь читать, развиваться, куда-то ездить.

— Но обычная медицина приносит меньше денег, чем футбольная?
— Очень узкому кругу футбольных врачей она приносит в два-три раза больше, чем обычному хорошему врачу. Остальным — меньше. Мне иногда жаль коллег, которые много лет работают в клубах не за самые большие деньги, а потом и им приходится уходить вникуда только потому, что там новый тренер пришёл. За эти годы теряется и практика, и ты, по сути, становишься никому не нужен. Да, в какой-то степени, мне повезло попасть в футбол, но я всегда вел параллельную деятельность. Так что не будет футбола – ну хорошо. Может, это уже не всегда это будет бутерброд с чёрной икрой, а просто со сливочным маслом – но ничего страшного.

— Как думаете, вас будут критиковать после этого интервью?
— А за что?

— Найдут. Сейчас всё, что связано со сборной и футболом, вызывает отторжение.
— У нас такая страна, ментальность. От любви до ненависти меньше шага. Если не читать форумы и комментарии под статьями, то у меня не складывается ощущения, что сборную не любят. На мой взгляд, писать комментарии — это вообще нецелесообразно. Это только повышает эго автора. Если не хочешь читать Егорова – ну не читай Егорова. А так ты потратил полчаса жизни, чтобы увидеть текст, проанализировать и рассуждать, что, вот, опять он сделал не так, как мы привыкли. За это время лучше пойти побегать, почитать. Сейчас мне Юра Жирков, кстати, дал книгу про Нюрнбергский процесс. С упоением погружаюсь, хотя тема мне не очень близка.