Валерий Рейнгольд – о «Спартаке», «Зените», ЦСКА, Слуцком, Дзюбе и прошлом

11 февраля не стало известного в прошлом игрока «Спартака» и не менее авторитетного эксперта Валерия Рейнгольда. Предлагаем вашему вниманию одно из последних интервью с Валерием Леонидовичем, приуроченное к 75-летию прославленного ветерана советского и российского футбола.

«Кокорин у нас в дубле не играл бы»

— Может быть, эксперт – это громко сказано, — с порога захватывает инициативу Рейнгольд. – Но я – человек независимый. Нигде не получаю гонораров. Я говорю правду – в том случае, когда она кому-то интересна. Считаю, что люди, вещающие с телевизионных экранов о футболе, зачастую врут. А обманывать болельщика не надо. Когда у меня спрашивают, почему у нас такой слабый футбол, по рейтингу, отвечаю одно: играть не умеют. Псевдоэксперты убеждают: важна тактика, стратегия. Да болельщику пофиг на эти заумности! Он идёт на стадион, чтобы посмотреть красивые комбинации, на скорости, технику. Когда мне на уши вешают лапшу, мол, надо было играть 4-3-3 или 3-4-3, я смеюсь. Прежде чем воплощать в жизнь какие-то стратегические задачи, футболист должен научиться элементарным вещам. Заинтересовать, привлечь зрителя на свою сторону. Чтобы люди ехали на футбол, как раньше шли на Симоняна, Гаврилова, Черенкова, Хусаинова, Численко, Яшина… Ведь не говорили: «Сегодня встречаются киевское и московское «Динамо». Говорили: «Сегодня играет Блохин». Или Стрельцов. В этом суть футбольная. А я слушаю наших дилетантов – и плююсь. Выключаю телевизор.

Почему пропали таланты в России? Да потому что повернулись на Запад и весь ширпотреб привезли в Россию.

— Вы о легионерах?
— Ну конечно! Возьмите Ивановича. Зачем он нужен? Человеку 32 года. По телевизору его нахваливают. Да, был когда-то Иванович, играл в «Челси», сделал сумасшедшую карьеру. Но когда господин Абрамович говорит ему: «Иди гуляй, парень», — неужели футбольные чиновники в Ленинграде не понимают, что он не нужен?! Отработанный материал. В Бельгии два мяча нам привёз. И с кем? Со средней командой «Андерлехт». Ребята, постарайтесь воспитывать своих, русских футболистов. У нас столько талантов, а ими не занимаются. Я понимаю, что мы хотим удачно провести первенство мира. А как, если у нас даже костяка сборной нет?

Если бы в наше время была открыта граница, не знаю, где играл бы я и где играли бы мои друзья, многие из которых давно ушли из жизни. В «Интере», «Милане», «Барселоне» — да где угодно! Таланты были сумасшедшие! Мы выигрывали Олимпиаду, Кубок Европы. Сейчас – ничего. Кокорин у нас в дубле не играл бы. Человек абсолютно неконкурентоспособен. Дзюба – здоровый амбал, а у него то здесь болит, то там. Да с такой фактурой, с таким ростом, весом – что ещё тебе надо? Включай руки, корпус и играй. А он еле ползает…

«Не надо шуметь, что «Спартак» уже чемпион»

— Когда последний раз получали удовольствие от игры любимого «Спартака»?
— Всё второе полугодие 2016-го, за редким исключением. Вижу, что команда перестроилась. Селекция наконец-то заработала прилично. Зе Луиш, Промес – люди быстрые. Попов, Мельгарехо – играющие. У ребят загорелись глаза. Они выходили не просто провести матч и быстрее вернуться в раздевалку, а отдавали дань уважения болельщику. Не было равнодушия – вот это меня подкупило. Команда начала играть в такой, что ли, партизанский футбол. Да, иногда увлекалась и пропускала контратаки. Но это лучше, чем бродить пешком.

Не надо шуметь, что «Спартак» уже чемпион. Это чушь собачья. Пять очков отыгрываются в одну секунду. Полторы игры – и нет этих пяти очков. Я почему говорю про «Спартак»? Это лицо нашего футбола. У нас одно время наверху был ЦСКА. Я аплодирую этому поколению – Игнашевичу, Березуцким. Но в плане популярности пропорция примерно 60 на 40 в пользу «Спартака». Это уже традиция.

— Почему у Аленичева не получилось в «Спартаке»?
— Федун взял его под давлением общественности и сделал всё, чтобы потом выгнать. Абсолютно неправильное, на мой взгляд, решение. При всей критике и неудачах Аленичеву надо было дать поработать, и, возможно, со временем команда заиграла бы так, как заиграла при Каррере.

— На должность штатного эксперта редакции не зовут?
— А им такой не нужен. Сейчас в цене люди, которые лают, как собаки, под грозный рык руководства. Уловили тональность начальства – и врут. Для меня это неприемлемо. Правда дороже денег. Будем называть вещи своими именами – может, когда-нибудь и выправим дела в футболе. А нет – так и останемся на дне сидеть.

— Никогда не сожалели о сказанном сгоряча, на эмоциях?
— Никогда. Во-первых, я стараюсь не оскорблять футболистов. Знаю, насколько это тяжёлая профессия. Единственное, обидно, когда неучи играют в футбол. И особенно в топ-клубах. Для меня это дикость. За какие заслуги человек, забивший за «Зенит» два мяча, получает бешеные гонорары и играет в сборной? У Станислава Черчесова должно быть три-четыре состава. Вместо этого нет ничего. Мне скажут: «Весь российский футбол в запустении». Так на каком основании мы убираем из тренерского цеха Слуцкого? Мы что, с ума сошли? По клубной принадлежности он как враг мне должен быть, принципиальный соперник. Но я его уважаю. Это один из лучших специалистов Европы. И вдруг его убирают из ЦСКА.

— Так по собственному желанию, вроде бы, ушёл.
— Значит, был намёк. А с таким настроением долго не проработаешь. Когда у нас разбрасываются такими специалистами, напрашивается вопрос: ребята, куда мы катимся? У нас 10 или 15 лет не работает Бышовец. Когда мне говорят, что Луческу что-то выиграл в «Шахтёре», я отвечаю: «Вот пусть в «Шахтёре» и выигрывает. Я живу в России, и нам надо развивать свой тренерский цех». Дайте Аленичеву работать, Юрану, Горлуковичу, Титову. Или мы ждём, когда эти ребята уйдут в забытьё? А так оно и происходит. О ветеранах и вовсе молчу. Людей, на которых ходили миллионы, наши руководители уже забыли.

«Думал про себя: вот бы Слуцкого в «Спартак»…»

— Старые сослуживцы не советуют быть покладистее, аккуратнее в выражениях?
— А в чём я не прав? В том, что хочу, чтобы игроки отрабатывали свои контракты? Я что, желаю вреда Кокорину или Дзюбе? Да ни в коем случае! Они — мои коллеги по цеху. Но в моё время люди бились на поле за Родину, за клуб, а сейчас будто делают одолжение. Они забывают, что армия болельщиков в Санкт-Петербурге тоже смотрела трансляцию и теперь задаётся ровно тем же самым вопросом, что и Валерий Леонидович: «А чего они вышли на поле?». Не хочешь играть – зачем выходишь? Есть футболисты, которые то ли под воздействием критики, то ли ещё чего, прибавляют. Смолов совсем другим футболистом стал. Видно, понял: корёжить футбол нельзя. Есть скорость, мышление. Много открывается в свободные зоны. Как говорили мастера высокого класса, в первую очередь нужно уметь играть без мяча. 10 раз вхолостую откроешься, а на 11-й получишь и забьёшь. Если игрок передней линии не лезет в штрафную, гнать его надо из футбола. Это площадь, где убивают. Там больно, там встречают в кость. Конечно, у защитника, твоего опекуна, громадное преимущество. Он — разрушитель. Как Ковтун Юра – положит тебе шпагу на шею и будет рвать позвонки. А ты сделай так, чтобы защитник на заднице ползал.

— Субъекты критики не звонят: «Ну что же вы, Валерий Леонидович…»?
— У меня в Интернете есть сайт – болельщики сделали – где ведём полемику с людьми. Жена приносит с работы распечатки. Поначалу высказывания в мой адрес были аховые – чуть ли не матом. А сейчас, смотрю, все болельщики – и «Спартака», и ЦСКА, и «Динамо» — стали прислушиваться к моим высказываниям. Некоторые даже извиняются. Поняли наконец, что я говорю о футболе!

А обижается кто-то или нет, мне плевать. Я не заключаю ни с кем пари – лишь высказываю то, что наболело. Ко мне обращаются за комментариями ваши коллеги. Иной раз замечают: «Валерий Леонидович, очень дерзко…». Вы позвонили – переваривайте! Говорю то, что вижу.

Я почему говорю о Слуцком? Мы ведь даже не знакомы. Я не лично Слуцкого или Бышовца защищаю – я защищаю их права. Нельзя людей на посмешище выставлять. Вы знаете, как я рад, что «Локомотив» тренирует мой друг Сёмин. Часто с ним перезваниваемся. Единственное, желаю Юрке поменьше нервничать, переживать. Сердце – такая штука. Я вон четыре операции в прошлом году сделал – четыре шунта…

Страшно равнодушие. Вдумайтесь, мы за последнее время потеряли две команды с традициями – «Торпедо» и «Динамо»…

— Ну, «Динамо»-то, даст бог, скоро вернётся.
— Если вернётся, если с деньгами не будет проблем – сплошные вопросительные знаки. Напрашивается вопрос: почему так происходит? У «Торпедо» была великая команда, чумовое поколение – Славка Метревели, Шустиков, дай бог Михалычу здоровья, Эдуард Анатольевич Стрельцов, Валентин Козьмич Иванов, Анзор Кавазашвили, Валера Воронин… Где «Торпедо»? Нету. «Динамо» теряем. Когда слышу от наших чиновников «денег нет, того нет…», хочется спросить: «А зачем вы влезли в футбол? Ведь были же деньги – где они?». Пропили, проели, скупили всю Московскую область, коттеджей понастроили… А команды – нет. Вот наш футбол. Любого болельщика спросите – каждый скажет: «Конечно, Леонидович, вы правы».

«Томь» живёт в гостинице «Измайлово», а потом идут к Путину с протянутой рукой: «Дайте денег на зарплату».

— Вам когда-нибудь угрозы поступали?
— Только примитивного характера. Я же не политик – революций не замышляю, в пекло не лезу. Хочу, чтобы в футболе произошёл переворот – в положительную сторону. Если я считаю, что Газзаев не прав, предлагая отменить лимит на легионеров, то говорю это открыто: «Валера, ты, как депутат, наоборот, должен бороться за его ужесточение». Чтобы играло четыре иностранца и семь россиян.

— Разве раздутые зарплаты российских игроков – не следствие лимита?
— За это спасибо агентам, руководителям клубов нужно сказать. Люди набивают себе карманы. Сначала эти деятели раздувают зарплаты, а потом команды рушатся: нечем в автобусе за билет заплатить… Бардак! В федерацию футбола должны прийти новые люди, молодые, прогрессивные, болеющие за футбол. Только такие смогут вытащить наш футбол из грязи. Нас так засосало, что никакие деньги уже не помогут. Захлёбываемся.

Много раз говорил: «В Сибири, за Уралом – запретить играть в футбол». Как это ни больно. Нет, пускай играют по любителям, как раньше было. Там вечная мерзлота – какой футбол?! «Томь» живёт в гостинице «Измайлово», а потом идёт к Путину с протянутой рукой: «Дайте денег на зарплату». В то же время Волгограде команды нет, в Новороссийске нет. Владикавказ и Астрахань – то же самое. А ведь именно там, на юге, и должны играть в футбол! А в Сибири надо развивать зимние виды: биатлон, лыжи, двоеборье, трамплин. Неужели непонятно?! Для кого «Спартак» играет в Томске в 14 градусов мороза? Англичане футбол не для того придумали, чтобы в тулупах и валенках его смотреть. Они придумали его, чтобы кайф получать. Зелёная поляна, хорошая погода, пивко, бутерброды – всё должно вернуться на стадион. В советские времена так и было. Вместо этого у нас выходят дворники в телогрейках и долбят лёд ломом.

— Выход?
— Весна-осень. Однозначно. Начинать играть надо в начале марта, заканчивать в ноябре. Что у нас происходит? Дурдом. Футболисты отдыхают больше, чем работают. 13 туров провел – он уже на Канарах, ж… у греет. Устал!

— Один из немногих, о ком всегда отзываетесь с теплотой, это Слуцкий. Чем Леонид Викторович заслужил ваше расположение?
— Слуцкий – странное для меня явление. Карьеры футболиста не сделал, зато буквально по учебнику сделал карьеру тренера. Уже в «Москве», «Крыльях» я видел в Слуцком новатора. Грамотного специалиста, который себя не выпячивает. Думал про себя: вот его бы в «Спартак»…

— Последние годы Слуцкого упрекали в консерватизме.
— Критикуя тренера, посмотрите на заслуги. У Слуцкого они высвечиваются, как названия станций на табло метрополитена: чемпион, обладатель Кубка, Суперкубка…

«Толпа ребят из тюрьмы выходила, новая партия входила…»

— Почему вы после окончания карьеры не остались в футболе?
— Разные причины. Не захотел, если коротко.

— Почему?
— Много в футболе было бардака. Не было ни малейшего желания участвовать в этой сваре и себя обманывать. Я пошёл по другой стезе. А говорить о футболе начал недавно. Юрий Саныч Севидов, когда жив был, часто звонил, советовался насчёт статей. Не раз предлагал: пиши. Я отнекивался: «Юр, говорить буду – писать нет». Потихонечку втянулся в это дело.

— Вам было три года, когда война закончилось. В памяти отпечаталось что-то?
— Войну вообще не помню. Первое яркое воспоминание из детства – футбольное. Чёрный ящик, репродуктор, который висел в коммуналке на кухне. Голос комментатора Синявского.

— А из нефутбольного?
— Голодное было время. Карточная система. Вечно недоедали. Жили в коммуналке недалеко от «Красных ворот». Толпа ребят из тюрьмы выходила, новая партия входила. Многие мужики на войне погибли – безотцовщина, воровство. Улица нас кормила, одевала, трепала. Тяжёлое время, но незабываемое.

Дня за три до суда директор автозавода Лихачёв пришёл к Хрущёву насчёт Эдика. Вроде бы, урегулировал вопрос. И вдруг умер…

— Сколько вас в одной комнате ютилось?
— Шестеро на двадцати метрах. Кто на полу спал, кто на стульях. Не жировали.

— Мягко говоря.
— Кусок хлеба с топлёным маслом – и иди гуляй. Или в школу. Самоучки в основном были. ЕГЭ, родительские комитеты – ничего этого не было. Но были таланты. В любой отрасли.

— Ваш отец был из советских немцев. Как он в Союз попал?
— Сам толком не знаю. Предки были не то из приволжских, не то из прибалтийских немцев. Да и какая разница, это не главное. Страна жила дружно: никто не обращал внимания на национальные различия.

— Но для отца война с Германией была вдвойне трагична?
— В детстве я этого не понимал, а потом возможности спросить не было – отец ушёл в другую семью. Папа был подполковником Советской Армии. Артиллерист. Дошёл до Берлина.

— Юрий Севидов, кажется, шутил по этому поводу?
— Якобы отец с немцами дошёл до Москвы, а потом с русскими – до Берлина? Было, было. Юрий Александрович – молодец, умел пошутить…

— Ваше поколение в сравнении с нынешним играло за гроши. Какой был месячный оклад?
— 190 рублей. Плюс надбавка за звание мастера спорта – червонец. Итого 200. Премиальные за победу, грубо говоря, 70 рублей. Выиграл пять матчей в месяц – считай, дополнительные 350 целковых. По тем временам – прилично. Не гужевались, но чувствовали себя более или менее.

— На авто долго нужно было копить?
— У меня не было машины. А копить можно было годика два-три. Приличный автомобиль стоил около 5000-6000. Холостой быстрее скопит. А я женился рано, в 20 лет – там уже не до автомобиля было. Семью прокормить бы.

— По городу на общественном транспорте перемещались?
— Автобус, метро – как все советские люди.

— А как же популярность?
— Так это же приятно! Никто не бил морду за популярность. (Смеётся.)

«Какое устали? Они же пьяные, Николай Петрович!»

— Футболисты считались богемой. Как проводили культурный досуг?
— Могли куда-то сходить, коньячку грамм 50 выпить. Или в бильярд в парке поиграть. Но мы дома-то практически не бывали – по восемь месяцев в году в разъездах. У меня дочки родились без меня. Ленино рождение застало в Кисловодске, Катино – в Болгарии.

— Когда всё же выбирались в ресторан, люди зазывали к себе за стол, уговаривали выпить?
— Если мы хотели после поражения разборки устроить, знакомые в «Арагви», «Метрополе» с заднего входа проводили в отдельный кабинет. Никто нас не видел. Чтобы высвечиваться в зале – такого никогда не было. Никогда! Мы понимали, что в этом случае будем преступниками в глазах людей: «Мало того что проиграли, ещё и водяру жрут!».

— Как эти посиделки проходили?
— Как обычно. Поддали по 100 грамм, на сухую-то вроде и не поговоришь, и давай правду-матку резать – каждый свою. Почему по твоему краю прошёл? Где ты был? Как дал прострелить?

— Тренеры не участвовали?
— Не участвовали, но знали. Чувствовали. На другой день приезжаешь в Тарасовку – Симонян со Старостиным усмехаются: «Так, ребята, два-три костюмчика – и пять-шесть кругов с ускорениями». Пропотеешь, сходишь в баньку – и опять как новенький.

— Как вы с Севидовым в Ростове загуляли?
— Важная победа. Ну, мы с Юрой Севидовым на радостях и поддали шампанского. Из горла в пять утра… В аэропорту задремали. Старостин идёт: «Ничего себе, как устали ребята». А Симонян ему: «Какое устали? Они же пьяные, Николай Петрович!». Старостин пришёл в изумление: «Да ты что? Я же только что с этими стервами разговаривал!».

— Досталось потом?
— Какие могут быть оргвыводы, если мы 6:1 обыграли великую тогда ростовскую команду? «Грохнули» их, а потом стали чемпионами в Киеве. Когда команда играет, зарабатывает очки, тренер старается сквозь пальцы такие вещи пропустить. Вот когда пьёт и не играет – это трагедия. Симонян сам был в этой шкуре. Великий футболист, он прекрасно понимал, что нервная система на грани бывает. А как её поправить? Выпьем, посидим, друг другу напихаем – и, глядишь, на следующую игру совсем другая команда выходит.

«Нетто был лучшим полузащитником мира»

— В состав чемпионской сборной Союза 1960 года входили три спартаковца: Маслёнкин, Крутиков и Нетто. В 18 лет смотрели на них, как на небожителей?
— И сейчас смотрю, особенно на Игоря Саныча Нетто. Это мой учитель. Моё мнение однозначное: это был лучший полузащитник мира. Он опередил время лет на 50. Сейчас Нетто играл бы в «Барселоне», «Реале» — где угодно! Великий был игрок. Для меня выше человека нет. Федя Черенков, Илюша Цымбаларь, Гаврилов – классные были футболисты. Но Нетто – запредельный уровень. Умел в футболе всё. Человек 10 лет подряд был капитаном сборной СССР – это о чём-то говорит.

Я выполнил свою миссию перед великим клубом.

— Со слов Алексея Парамонова, Нетто жутко злился, когда его Гусём называли.
— У него голос был писклявый, нос вытянутый – похож на гуся. Но к критике был расположен отрицательно. Имел право. У нас разница – 10 лет, но мы дружили. Он меня любя «баранчиком» называл, но уважал, по-отечески относился.

— Олимпийский чемпион Татушин правда работал закройщиком в ателье во время дисквалификации?
— Нет, Боря не работал закройщиком. Его двоюродный брат Костя был сапожником у нас. Судьба у Татушина сумасшедшая. Умер страшной смертью – рак съел.

— Татушин когда-нибудь заговаривал о печально памятной вечеринке с участием Стрельцова и Огонькова?
— Что там произошло, я знаю. Сплавили их по-чёрному. Была политика такая, и власть своего добилась. Стрельцова посадили не по делу.

— Невиновен был?
— Абсолютно. Напиши заявление в «Динамо» — и никто ничего не вспомнил бы. То же самое по Татушину.

— Стрельцову предлагали замять дело в обмен на переход в «Динамо»?
— Предлагали. Присутствовал элемент шантажа. Эдик просчитался. Написал бы это заявление – не сел бы в тюрьму.

«Вы приносили мне счастье»

— Старостин при вас декламировал стихи наизусть?
— Выписывал отрывки из Есенина, Блока, других поэтов – и нам зачитывал. Николай Петрович был влюблён в это общество. Братья Старостины создавали «Спартак» и до конца были ему преданны.

— Расскажите о гениальной установке Николая Петровича перед кубковым полуфиналом с «Динамо».
— Взял газету, свернул и со словами «так будет и с «Динамо» прихлопнул муху.

— По преданиям Старостин живого Ленина видел.
— Он иногда в шутку говаривал: «Хусаинов и Рейнгольд для «Спартака», как Крупская для Ленина».

— Какое у вас самое яркое воспоминание из футбольной молодости?
— Два Кубка, чемпионство, круг почёта. Выигрыш бронзовых, серебряных медалей. Восстановление и триумф «Спартака»… Срок футболиста недолог – пять-шесть лет.

— Что так мало?
— Нагрузка страшная. Физический износ колоссальный. Таким, как в 22-23 года, ты не будешь в 25. Заметили, как Месси сдал? Однажды наступает период, когда человек там не успевает, сям не успевает. Это говорит о снижении реакции. Скорость уже не та. Стареет организм. Играть в одном темпе 10 лет невозможно. Кто этого не понимает, тот дилетант. Вот в эти пять-шесть лет надо постараться выиграть всё что можно.

Я успел. В «Спартаке» выиграл всё. Поэтому считаю себя счастливым человеком. Я выполнил свою миссию перед великим клубом.

— В игровые годы от прямоты страдали?
— Каждый человек берёт гены родителей. Меня звали Живчиком, Рексом – шебутной был по натуре. Ребятам приходилось успокаивать перед матчами. Мы, молодые, думали, что будем здоровыми до конца жизни. Оказывается, это не так. Со временем приходит и опыт, и размышления: что дальше? А дальше – немощь. Когда в больнице лежишь весь порезанный, особенно ясно осознаёшь, что ты уже не тот, кто прыгал, скакал, бегал, как лань.

Лет пять назад в метро на «Рязанском проспекте» подошёл пожилой мужчина: «Извините, пожалуйста». Подумал, что-то попросит. А он: «Вы – Рейнгольд? Я вам очень благодарен». – «За что?» — «Вы приносили мне счастье». Развернулся и ушёл. Какие деньги сравнятся с такими словами?..