Жирков - о "Зените", Кокорине, ЦСКА, Гинере, "Челси" и Терри

С Юрием Жирковым мы встречаемся через день после победы «Зенита» в матче со «Спартаком».

— Побольше бы таких матчей в РФПЛ. Полный стадион, много голов, — начинает Жирков анализ матча и сразу его заканчивает. После паузы приходится уточнять.

— Удивило, что давно не выигрывавший «Спартак» так хорошо начал?
— Первый тайм они очень здорово провели. «Спартак» хорошо играл, моменты были у наших ворот. Почему так? Мы ошибались в обороне. Но и они шли в атаку, разыгрывали мяч.

— В какой момент поняли, что «Зенит» переломил игру?
— Когда Дзюба забил, — в трёх словах объяснил Юрий. Продолжения не было.

— Артём улетел в Москву со «Спартаком». Как вы провели время после матча?
— Дома был. В Питере… — Жирков удивляется своим словам. — Видите, Питер домом называю… День провели с женой, друзьями. Инна со мной уже живёт. Иногда улетает в Москву, потому что сын ходит в первый класс. Его сюда не перевели ещё. К сентябрю всё устроим.

— Вы говорили, что любите спокойную жизнь. Питер подходит больше, чем Москва?
— Он спокойнее. Пробок меньше. Друзья часто говорят: «Юра, выезжай скорее, будут заторы». Я сажусь за руль и удивляюсь: «Какие пробки? Они вообще здесь есть?» С Москвой не сравнить. Сам живу ближе к базе, к Крестовскому острову. Хотя раньше, когда играл в «Динамо» и «Анжи», нравилась центральная часть города. Но жить спокойнее чуть подальше.

— Владимир Быстров, вернувшись из «Спартака» в «Зенит», услышал в магазине: «Мясо не забудь купить, свинья!» С чем в Петербурге сталкивались вы?
— Меня только подбадривают. Негатива не было.

— Артём Дзюба рассказывал, что перед первым матчем на Петровском вы спросили: «Будут меня фигачить фанаты или нет»?
— Спрашивал. Все ребята говорили: «Да, будут кричать». Вышел на поле: правда, кричат. Но я готов был. Понимаю болельщиков: из «Зенита» ушли свои, питерские, а тут приходит какой-то цээсковец, которому 33 года. Почему фанаты должны сразу хлопать?

— Именно цээсковец?
— Не обязательно. Ещё «Анжи», «Динамо».

— Но первым произнесли именно ЦСКА.
— Это так просто, — Жирков вновь быстро заканчивает рассуждение, но вдруг продолжает. — Но ведь Евгений Гинер сказал, что Широков – настоящий «армеец», а я нет.

— А какой тогда?
— Фальшивый, значит.

— Обидно слышать?
— Нет. Может, он имел в виду, что я просто не заканчивал «армейскую» школу? Но тогда я вообще спартаковец.

— Ваш сын ходит в школу ЦСКА.
— Да. Он занимался в общей группе с сыном Ромы Широкова. До этого в «Динамо» играл, но сейчас от дома до «армейской» академии – две минуты. Очень удобно. Из школы вышел – ты на тренировке. Другое дело, что сейчас его перевели в платную группу.

— Почему?
— Сам не знаю… Но сын уже мечтает играть в «Зените». Осталось только переехать.

— С Гинером у вас проблем точно не было?
— У меня нет.

— С фанатами «Зенита» теперь тоже нет. В матче со «Спартаком» вас впервые не освистал вираж. Почувствовали?
— Приятно, что поддерживали. В Петербурге я уже чувствую себя уверенно. Здесь мы побеждаем, а в «Динамо» это было не так уж часто. В Москве было вообще психологически тяжело. Особенно в последнее время.

— На базе «Динамо» до сих пор висит баннер «Одна жизнь – одна команда». Вы – посередине.
— Да. Приехали со сборной тренироваться, а он ещё на месте.

— Вам не кажется, что, используя такие лозунги, клубы подставляют футболистов?
— Нет, почему? Жизнь для одной команды возможна. Есть такие игроки, как Вячеслав Малафеев, Игорь Акинфеев, Франческо Тотти. Но судьба так складывается, что приходится менять команду.

— Это зависит ведь и от руководства тоже, — загорается Жирков. — Нельзя говорить, что игрок там куда-то специально перешёл, и выплескивать весь негатив на него. Можно и руководству задать вопрос. Зачем отдали, почему так произошло? «Динамо» и «Зенит» договорились, клуб получил деньги, я перешёл.

— Вас ведь в «Зенит» и раньше звали?
— Ещё летом были намёки от Виллаш-Боаша. Когда мы играли с «Зенитом», он подходил, мы немного поговорили.

— Вы тоже хотите, чтобы Виллаш-Боаш остался в «Зените»?
— Этот тренер меня приглашал. Поэтому да.

— Когда Дзюба хвалит Виллаш-Боаша, то отмечает, что португалец понимает психологию игрока. Что Артём имеет в виду?
— Если ставит меня в основу – значит доверяет. А все остальные его качества я знал и до этого. Андре не изменился со времён «Челси», по-прежнему живёт футболом 24 часа в сутки.

— Есть ощущение, что как раз впервые после «Челси» Юрий Жирков перешёл в «Зенит» и вернулся на высокий уровень?
— Не знаю. Все ведь говорят, что Жирков уже не тот. Но раньше-то я играл ближе к атаке. Сейчас – к своим воротам.

— Люди не очень понимают, в чём разница. Они видели Юрия Жиркова, который бежит, обыгрывает, отдаёт, забивает. Это был один из лучших атакующих игроков России. Почему сейчас эти качества скрываются?
— Просто в защите играть намного тяжелее. Мне всегда нравилось атаковать.

— Есть мнение, что успешная игра на Евро-2008, когда вас переделали в защитника, подломила вашу карьеру?
— Это когда меня Хиддинк перевёл? Я тоже как-то думал об этом. Возможно, это и правда. Вот, например, в «Челси» и «Анжи» я мог и защищаться, но много времени проводить в атаке. Так мне нравилось, так было понятно. А вот в «Динамо» всё время приходилось обороняться. Это не очень моя игра, поэтому не показывал того футбола, который от меня ждали. Мне вообще очень тяжело обороняться. Не помню, с кем общался, но мне сказали, что, возможно, именно из-за смены позиции начались травмы. При обороне совсем другая нагрузка, совсем другие мышцы работают, при отборе много сил тратится. Не удивлён буду, если все повреждения, полученные на ровном месте, пошли как раз оттуда, из-за смены позиции.

— В «Динамо» приходилось играть глубже, потому что с вашего фланга и так атаковал Кокорин. Все футболисты, игравшие с ним, говорят об огромном таланте…
— Это правда. Когда на тренировках друг против друга попадаем, я ему кричу: «Вали с моего фланга». Он быстрый, мощный, техничный, умный. Наверное, Саше время нужно. Вообще, очень приятно играть с сильными футболистами. Халк очень крутой. У нас каждый раз на тренировках война, будто мини-матч РФПЛ. В «Динамо» в последнее время этого не хватало. Очень много молодых игроков: даже если захочешь, не сможешь работать с ними на пределе. Это совсем другой уровень соперничества.

— У вас есть цель в «Зените»?
— Стать чемпионом. Это ближайшая.

— Выиграть Лигу чемпионов реально?
— В этом году был хороший шанс пройти очень далеко. С «Бенфикой» мы могли всё решить в Питере. Играли лучше.

— «Бенфика» отбилась на равных с «Баварией».
— Я видел обзоры. По моментам в Мюнхене счёт был даже равный. Поэтому и говорю, что в этом году у «Зенита» был шанс показать себя на самом высоком европейском уровне.

— У вас ещё есть шанс сделать это на Евро?
— Посмотрим, как всё будет.

— Вы понимаете, о чём мы говорим. Герман Ткаченко сказал, что матч с Францией мог стать для вас последним в сборной.
— Давайте отложим эту тему немного.

— Но всё-таки новость уже ушла и здесь важно уточнение. Разные люди рассказывают, что Леонид Слуцкий высказал претензии. Вы возмутились, что достаётся только вам. Произошёл конфликт.
— Конфликта как такового не было. Но разговор действительно состоялся. Но хотел бы эту тему отложить до того момента, когда будет назван состав на Евро-2016. Надеюсь, вы меня поймёте.

«На первой тренировке Терри ударил меня ногой в грудь»

— Вопрос, который волнует всех. Почему у вас не всё получилось в «Челси»?
— Во-первых, я точно не жалею о переходе из ЦСКА. В «Челси» выиграл Премьер-лигу и Кубок Англии. Часто выходил на поле. Не сказать, что всегда, но играл. В конечном итоге не сложилось. Но во многом это из-за того, что мало помогали в бытовом плане. В футбольном всё было великолепно.

— У Павлюченко был переводчик в «Тоттенхэме», Аршавин знал английский. Как выживали вы?
— Непросто. Например, я сам просил дать любого человека, который сможет помочь в первое время, говорил, что буду сам платить ему деньги. Мне отказали. В клубе много русских людей работает, приходилось спорить, но они просто говорили: «Это «Челси», Юра». Находили аргументы, почему без переводчика лучше. Когда родился второй ребёнок – ему отказывали в визе, приходилось одному жить. Это сложно: не видеть жену, не знать, как дети растут. Всё это, конечно, сказывалось на игре.

— Почему ребёнку отказали в визе?
— Не знаю, но очень много таких было случаев. Сначала сыну, потом тёще. Непонятно, как такое вообще происходит?! Ребёнок совсем маленький, отец играет в футбол. Всё же понятно. В какой-то момент понял, что мне никто не может и не хочет помочь. Параллельно я видел, что у того же Павлюченко был и переводчик, и помощник. У меня не было никого. Я учил язык, старался адаптироваться, но…

— Дальше всё в «Челси» было не так печально. Читали о себе главу в биографии Анчелотти? Он рассказывал историю о вашем посвящении в команду.
— Пару глав да, читал. Про песню. У них традиция: новичок встаёт на стул и исполняет. Я пел «Команду молодости нашей». Но в книге Анчеллотти не всё правда. «Ужасный голос, все над ним смеялись» — этого точно не было.

— Про летевшие в вас фрукты он тоже выдумал?
— Нет. Это уже часть традиции. Если человек спел, то салфетки, другая мелочь летит в каждого новичка. Не только в меня. Шевченко и Иванович готовили меня к этому обряду очень-очень долго. Целую неделю я настраивался. Спрашивали: «Ну что ты будешь исполнять»? Я говорил: «Команду молодости». Шевченко смеялся: «Ты что, дурак, эту не пой, там все с ума сойдут». Тогда я даже подумал просто исполнить набор слов на русском языке – всё равно никто бы не понял. В итоге спел «Команду» целиком. Такая ноша упала, будто освобождённым себя почувствовал.

— Казалось, что ноша должна была упасть после первого гола на сборах в США.
— Нет. Гол – это ладно. Облегчение наступило точно после песни.

— Александр Глеб рассказывал про «Барселону» и говорил, что он чувствовал себя способным играть в суперклубе. Мол, есть гений, Месси, а остальные игроки (Иньеста, Это’О, Анри) примерно его уровня. У вас было похожее ощущение?
— В конечном итоге я точно не портил игры. Были 6-7 матчей в основе подряд, когда команда выигрывала, я отдавал голевые передачи, зарабатывал пенальти. Но когда восстанавливался от травмы Эшли Коул, мне сразу говорили: «Юра, отдохни». И вот так это продолжалось. Конечно, чувствовал, что рядом суперзвёзды: Дрогба, Баллак, Лэмпард, но на их фоне я смотрелся достойно.

— Тот же Глеб мог предъявить Гвардиоле: «Почему я не играю»? Вы так делали?
— Я такого себе не позволял. Мог только доказывать на занятиях, через злобу.

— Говорят, что Терри кричал на партнёров во время тренировок, когда ему было 18 лет. В ваше время он делал так же?
— Терри очень важен был. И на поле, и за его пределами. На первой моей тренировке играли в квадрат. Безобидная игра, мяч ходит низом, но Терри прыгнул и ударил меня прямой ногой в грудь. Прямо шипами вошёл. Иванович после этого сразу подбежал: «Смотри в обе стороны – на тренировках любят втыкаться.» Причём в «Челси» я такие манеры впервые встретил. Игроки старались посильнее друг другу заехать во время занятия и даже радовались этому. Была постоянная заруба.

— На поле в то время лишним казался Шевченко. Как было в коллективе?
— Я тогда понял, как тяжело, когда в команду приходит человек с таким именем. Не важно, русский ли, украинец. Мне казалось, что игроки, которые давно были внутри команды, могли просто не играть на Андрея в матчах, оставляли его без мяча. Это всё конкуренция, понятно. Там, наверное, все методы хороши.

— Кто был самым сильным футболистом той команды?
— Удивлял Дрогба. Смотришь на него в быту – обычный парень, не самый большой, даже худой. А когда выходишь с ним на поле, кажется, что он увеличивается в 10 раз.

Евгений Гинер сказал, что Широков – настоящий «армеец», а я нет. Какой тогда? Фальшивый, значит.

— Русских футболистов в Англии часто подкалывали из-за выбора одежды. Как шутили над вами?
— Когда семью не пускали в страну, то я пытался хоть чем-то занять своё время. А в тот момент «Челси» как раз был на контракте с «Дольче и Габанна». Нас фотографировали в этой одежде, выдали карточки со скидкой в 60 процентов. И в бутике я познакомился с русскоговорящей женщиной из Латвии. Приходил, общался, всё скупал. И когда другие игроки «Челси» в магазине появлялись, то всегда видели меня. После этого прозвали «Юра Дольче» и перед каждой тренировкой смотрели лейблы на моих вещах. Особенно Терри любил — возьмёт вещь, перевесит куда-то на видное место, смеётся.

— Вы сейчас рассказываете, и кажется, что у вас всё было не так плохо.
— Но я очень хотел в Россию из-за передряг в быту. Мало было друзей, мелочь на мелочь накладывалось. Был ещё такой момент в конце сезона, когда мы играли с «Манчестер Сити». При счёте 0:1 я начал одну атаку – сравняли. Потом другую — победили 2:1. Надеялся, что доказал, что в тот момент меня начнут выпускать на поле. Но, помню, после этого Анчелотти меня все 3-4 матча до конца сезона так и не поставил. Я, честно, обиделся.

— Получается, соглашались вернуться в Россию, просто психанув?
— Можно сказать, что да. Не выдержал. Дал согласие. Тем более предложения к тому моменту были, а «Челси» устраивал именно вариант с «Анжи». А мне уже было всё равно куда. Лишь бы в Россию.

— Изменить решение можно было?
— Виллаш-Боаш пришёл в команду, говорил, что на меня рассчитывает, предлагал остаться, но на тот момент я уже принял решение.

— И всё-таки ещё раз. С одной стороны Англия, «Челси», Лига чемпионов, тренер предлагает остаться. С другой – Россия, РФПЛ.
— Проблемы в быту уже совсем перевесили. От серьёзных, которые не для общего пользования, до банальных правил дорожного движения. Въезд в центр стоил денег. Я жил как раз там и постоянно попадался. Надо было не просто оплачивать счёт по карте, но и звонить куда-то, говорить код. Я так и не разобрался с этой историей. Доходило до того, что ждал какое-то время, чтобы заехать бесплатно, без кодов и звонков.

— Вам было одиноко в Лондоне?
— Да. Одиноко.

— Сейчас жалеете, что не перетерпели?
— Сложно сказать. Если бы знал, что будут такие перемены кардинальные, то, конечно, остался бы. При Виллаш-Боаше много молодых ребят стали играть. Он обновил команду. Но я не верил, что это случится. Малуда, Эшли Коул, Лэмпард были в огромном порядке. Сложно было представить, что они уйдут так быстро.

— Почему именно «Анжи»?
— Потому что только это предложение устроило клуб. У меня был вариант оставаться и сидеть в «Челси» либо возвращаться в Россию, чего я хотел, и играть в «Анжи».

— ЦСКА действительно ничего не предлагал?
— Нет. Хотя у них было приоритетное право выкупа.

— Зато приезжал Карпин.
— Разговор был. Но решение принимали в «Челси». Деньги «Анжи» никто не мог перебить.

— Правда, что ваш трансфер из «Челси» в «Спартак» заблокировал лично Гинер?
— Нет. Я впервые слышу об этом.

«Вася Баранов так любил Дом-2…»

— Вы ведь в «Спартак» ещё юным приезжали.
— Да. Не подошёл.

— Это были жуткие годы, когда африканцев было чуть ли не больше, чем русских.
— Помню Эссьен Фло (или как его?) веселил. Он знал едва ли не два слова по-русски: «Мама» и «кушать». Приходил в столовую – и к повару: «Мама, давай кушать». Весело было. Ещё я за те несколько тренировок в «Спартаке» с Василием Барановым познакомился.

— У каждого есть своя история про Баранова.
— С ним лично не так часто общался. Так, просто узнавал, как дела. Но вот мой хороший друг играл с ним в Рязани потом. Каждый раз приезжал – вспоминали Васю, обсуждали. На базе «Рязани» был только один телевизор. И когда начинался «Дом-2», Баранов брал пистолет с пульками-шариками и стрелял во всех, кто пытался переключить канал. Ребята в ужасе были от этого постоянного «Дом-2», а ему так нравилось.

— С Романцевым тоже успели познакомиться?
— Вот это уже смутно помню. Сильное было впечатление, когда Титова увидел в первый раз. Я болел за «Спартак». Да и больше не за кого было. В Тамбове Лигу чемпионов показывали, а мне нравился спартаковский футбол: комбинации, забегания – приятно было тренироваться с ними. Ребята, которых только по ТВ видел, отнеслись хорошо. Тем более в первом же матче я гол забил. Наверное, мог полететь на сбор, но не было загранпаспорта.

— Не помогли?
— Видимо, столько футболистов было в «Спартаке» тогда, что со мной лично никто не хотел заморачиваться. Просто отослали обратно в Тамбов. На этом «Спартак» закончился. Потом поехал в киевский «Арсенал». По-моему, Вячеслав Грозный там работал. Хотели меня брать, но тоже что-то не сложилось.
— А потом появился ЦСКА.
— Я тогда уже устал от всего. Тренер мой позвонил: «Езжай на сбор в Турцию. Я сказал: «Можно лучше в Тамбов на выходные»? «Жирков, — говорит. — Ты чего, дурак совсем?!». Я поехал и там тоже в первой товарищеской игре забил гол «Антальяспору», а дальше всё уже быстро было. Первые чемпионства, Кубок УЕФА. Тогда всё ощущалось очень просто. Я пытаюсь сейчас вспомнить те дни, те чувства – и не могу. Такое ощущение, что всё было не со мной. Был молодой, не понимал даже, что происходит. Кажется, если бы с «Динамо» и «Анжи» чемпионства выиграл, то праздновал бы более рьяно. А в ЦСКА всё будто само по себе происходило, я даже не мог понять, как, почему.

— Кто удивлял в ЦСКА?
— Много личностей. Семак, Рахимич – очень хорошие люди, мне сильно помогали. Сильными, конечно, были бразильцы. Вагнер, Карвальо.

Разговор с Карпиным был. Но решение принимал «Челси». Деньги «Анжи» никто не мог перебить.

— Говорят, что на тренировках их нельзя было трогать.
— Неправда. Антон Григорьев ими занимался. Ему вообще было без разницы, кого бить.

«Мог закончить карьеру в 16»

— У вас же очень быстрый взлёт произошёл – от первенства Тамбовской области до ЦСКА за три года.
— Не самый быстрый, но лет в 16-17 правда думал, что закончу. Переход из детского во взрослый футбол не получался. В какой-то момент нас осталось трое парней, которые никуда не прошли. Остальные разъехались по первенству области, кто-то во взрослый «Спартак» попал. А мы в Тамбове работали сами. Такая была безнадёга. Оставалось просто закончить.

— Закончить и пойти учиться, работать?
— Вот куда – вообще не понятно. Не знал, что делать. Хорошо, что вытерпел, взяли на первенство области, хотя я и там в запасе сидел. До ЦСКА три года оставалось, а я тогда мечтал, чтобы просто на поле выпустили. Потом уже взяли играть за «Спартак-2», а там ко мне подошли: «Юра, ты должен быть на игре первой команды такого-то числа». Я-то подумал, что надо просто приехать, посмотреть – и заявился без формы, конечно. Тренер так орал. Как сейчас помню: «Жирков, вообще охренел?! Ты чего припёрся?!» Но тогда не было же ни телефонов, ни Интернета. Он покричал, а с тех пор меня стали подтягивать к команде. Начал прибавлять, года два там поиграл.

— Говорят, что платили во второй лиге очень мало.
— Тренеры это понимали, отпускали на первенство колхозов. Я играл за поселок Мордово. Получалось, что там денег даже больше давали.

— И добавляли продуктами.
— Так, чтобы зарплата картошкой, – этого не было. Но какими-то сельскими продуктами угощали. Но даже такая жизнь была пределом мечтаний.

— У вас ведь детство тяжёлое было.
— Да, жили всемером в однокомнатной квартире. Два брата, сестра, мама, папа, бабушка ещё. Если гулял допоздна, в футбол играл, то приходилось вечером просто ложиться на пол. Или заглядывал в холодильник, а ужина уже не было. Не дожидались. Летом мы хоть на дачу могли выбраться. А всю зиму так и жили.

— Кем работали родители?
— Мама – почтальоном. Папа – на заводе. Рабочая семья. Я только сейчас понимаю, как хорошо, когда рядом много родных – братья, сестра. А в детстве иногда мысли закрадывались: зачем нас столько нарожали? Была мечта: вернуться домой и просто какое-то время побыть одному, в отдельной комнате. Потому что постоянно были какие-то трения между братьями, мамой и отцом. Приходилось даже драться со своим братом.

— Из-за чего могли подраться?
— Был у нас один телевизор. Дрались из-за выбора канала. С мамой тоже ссорились. Раньше шёл «Футбольный клуб» с Василием Уткиным. Я его весь день ждал, а мама включала бразильский сериал. Были очень большие трения. Там музыка была: «Айн, цвай, полицай» перед обзором Бундеслиги. У меня всё внутри горело, когда слышал её, хотелось бежать на улицу и играть в футбол, но… Мы ругались за этот «Футбольный клуб». Я даже из дома уходил, но всё равно возвращался. Всё детство на улице и во дворе провёл. Турниры организовывал, всех ребят собирал, заводил.

— Чем родители занимаются?
— Мама живёт всё там же, в Тамбове. Я когда в ЦСКА играл, не мог их вывезти на игры, в Москву на пару дней. Не хотят уезжать. Один брат ремонтом квартир занимается, другой брат и сестра помогают с музеем.

Меня спрашивали: «Ну что ты будешь исполнять»? Я говорил: «Команду молодости». Шевченко смеялся: «Ты что, дурак, эту не пой, там все с ума сойдут».

Слуцкий говорит: «Когда ты уже на танке приедешь?!»

— Вы собираете военные экспонаты.
— Войной ещё в детстве заинтересовался. Всё время ходил в библиотеку, читал военные книги. Меня родители ругали: «Что ты всё время ходишь, берёшь одну и ту же?» Я её правда постоянно брал. «Крайний случай» называлась. Это детская сказка о войне. Сестра мне три дня назад подарила эту книгу. Мы ещё раз с ней детство вспомнили. Как папа ругался. Да, так и говорил: «Что ты в сотый раз эту книгу берёшь»?

— Вы сами эту книгу брали?
— Да. Ходил в обычную центральную библиотеку. Там много книг о войне было.

— Откуда такое увлечение именно войной?
— Да как у всех, наверное. Военные фильмы смотрел, в школе был музей войны. Оттуда всё пошло. Ещё нравилась история.

— Говорят, что с книгами о войне вас подкалывают до сих пор.
— Когда с «Анжи» летали на выезды, надо мной шутили: «Не знаете, чем заняться, вон у Жиркова книжку возьмите. У него целая библиотека». А у меня в рюкзаке всегда 3-4 больших тома. О войне, естественно. Там не только исторические книги, но и материалы, посвящённые о каким-то экспонатам.

— Когда начали собирать коллекцию?
— Приехал знакомиться с родителями жены, и там мы попали в баню к хорошим друзьям. У них было много вещей с раскопок. Мне подарил каску – и с этого всё пошло. Потом уже показали, какие в Калининграде магазины – и начал собирать. Места хватало сначала и в доме, а сейчас уже всё, нужно музей открывать.

— Музей будет носить ваше имя?
— Нет. Будет просто музей войны.

— Сложно искать экспонаты?
— Если есть деньги, то легче. Почти невозможно найти френчи и гимнастёрки НКВД. Из советского ничего не осталось. Всё после войны донашивалось и утилизировалось. Есть коллекционеры, которые достают это в Германии, Америке. Я покупаю. Всё это будет в музее.

— Сколько стоят дорогие экспонаты?
— Может, не надо? А то, боюсь, ограбят меня. Помню вот, что Сулейман Керимов подарил немецкую форму. Она была в чемодане, вся с ног до головы – стоила правда очень дорого.

— Что ещё мечтаете достать?
— Какие-нибудь вещи Сталина. Не знаю, правда, как это сделать.

— Другие игроки помогают с поисками?
— Бывает, что дарят. Милош Красич как-то позвонил. Говорит: «Юра-Юра, я нашёл в Сербии одну вещь. Очень крутую». Я уже загорелся, обрадовался, думал: «Ну что же там, надо ехать»?! А Красич говорит: «У меня для тебя череп Гитлера». Все шутят на эту тему. Слуцкий тоже подкалывает: «Ты ещё танк не купил? Когда приедешь на танке на сбор»?

— Дайте обществу советы: книга, выставка и фильм о войне от Юрия Жиркова.
— Недавно был в центральном музее на Кутузовском. Там привезли экспозицию из Питера. «Знаменосцы» называется. Я очень хотел на неё здесь сходить, но как-то не успел. Поехал в Москву, ждал, когда будут выходные. Получил удовольствие. Фильм — «Спасти рядового Райана». Книга – сейчас читаю «Бабий Яр». Она о первых днях войны, об отступлении из Киева.

— Вы много читаете о войне. Часто ли встречаются противоречия в трактовке событий?
— Все знают, что в советское время была цензура, книги урезались, факты замалчивались. Описание иногда действительно бывает очень разное.

— У вас сформировалась позиция о том периоде истории?
— Нам не представить, насколько тяжело жилось людям. Первая мировая, революция, Вторая мировая. Наверное, самое непростое время в нашей истории. Но не мне делать выводы о тех событиях. Я футболист и было бы глупо с моей стороны выставлять себя экспертом. А то скажу что-то, а меня потом опять будут полоскать.

— Уже полоскали?
— Да. Когда сфотографировался в форме танкиста. Многие начали писать, что я не прав. «Как мог надеть на себя звезду героя?» «Кто он такой вообще»? Многим кажется, что для меня это просто позёрство.

— Это не так?
— Я же хотел показать, что есть такие вещи, что мы их находим, некоторые из-за границы возвращаем. Они же не на мне будут, а в музее. Для всех. Но я фото потом всё равно удалил. Прислушался к общественному мнению.

— Оно для вас так важно?
— Не сказал бы, но тогда я прислушался. Начитался комментариев.

«Если бы слушал всю критику – мог бы повеситься»

— Когда переходили в «Анжи», понимали, что будут такие проблемы с реакцией болельщиков?
— Если бы тогда слушал всю критику, то мог бы повеситься.

— Помните тот матч с Сербией?
— Да. Свист.

— Не только. На дороге фанаты развернули полотно: дата вашего рождения – дата перехода в «Анжи».
— Как дата смерти… Может, после этого что-то засело, но тогда я уже умел справляться.

— Что чувствует игрок сборной, когда он идёт подавать угловой, а его освистывают собственные болельщики?
— Да то же самое было и на Евро-2012. Как раз на матче с греками. Мы с Аршавиным играли на одном фланге. Русские болельщики оскорбляли и его, и меня. Были и отдельные выкрики, и скандирования. Думаю, результат получился плохим из-за того, что не было уже единения между нами — болельщиками и игроками. С Сербией уже понимал, что такое бывает, старался пропустить всё мимо ушей.

— Вы поняли, почему вас освистали?
— Не знаю. Может, подумали, что я не в ту команду ушёл из «Челси». Но того же Виллиана, например, тоже критиковали все, мол, дурак, куда пошёл, у тебя предложение от европейских клубов. А человек сыграл за нас, а потом уехал в «Челси». Всё у него получилось.

— Вы понимали, что вас могли критиковать за переход именно в дагестанский клуб?
— Может, и было такое. Мы в Лиге Европы играли на «Локомотиве», когда против нас болели русские фанаты. Но это вообще полный идиотизм. Команда из Дагестана — она ведь тоже из России, приносит очки в таблицу коэффициентов. Всё равно время в «Анжи» было счастливым. Хоть и переходил я туда, потому что других российских вариантов не было. «Челси» получил деньги, их устроило только это предложение.

— Почему «Анжи» не взял титул?
— Мы делали всё, что могли. Что-то постоянно мешало, не знаю.

— Известны несколько историй о конфликте внутри «Анжи». Одна — с вашим участием.
— Мы вели в матче с «Кубанью», но сыграли вничью. Самуэль Это’О мне высказал, я ответил. Хиддинк на следующий день хотел с нами поговорить. Пригласил в комнату, а сам задержался. Мы вдвоём остались, поговорили по-английски и поняли друг друга. Так что ссоры толком не было.

— Как происходил развал в «Анжи»?
— Тут сказать ничего не могу. Я был в Бельгии, лечился и только следил за всеми событиями. Тогда началась и череда поражений.

— Если бы представили себя на месте Керимова, что бы сделали иначе?
— Думаю, у него было слишком много советчиков. И каждый знал, что и как делать.

– Игорь Денисов действительно может развалить команду?
— Я с ним много времени провёл и в «Анжи», и в «Динамо», и в сборной. Соглашусь со многими футболистами: Игорь – очень хороший человек. Не всегда людей, выступающих за справедливость, любят.

— Почему не получилось у «Динамо»?
— При Черчесове одно время шли на втором месте, могли выше прыгнуть. Может, проблемы наступили из-за того, что играли на два фронта. В конце не хватило сил, много очков теряли. Плюс тоже было много негатива с трибун. Чуть что не получится – сразу слышали.

«Корона-то с бриллиантами»

— В сентябре у вас родился третий ребёнок. Судя по фото в «Инстаграме», вы присутствовали на родах.
— На самом деле, когда всё началось, я сразу убежал за дверь. По эмоциям всё было как в первый раз. Потерялся от счастья, не понимал, что делать, что на себя надеть, халат ли, ещё что-то. Просто слышал крик ребёнка, текли слёзы.

— Вы тогда на обложках практически всех женских глянцевых журналов появились.
— Это Инна. Думаю, с ней связываются, она фото высылает. Я на это сам никогда не согласился бы. Для меня это очень тяжело.

— Для неё в какой-то момент слава была тоже тяжёлой.
— Эта история с её интервью про то, как крутится земля… Там ведь всё было сфабриковано, подстроено. Это просто некрасиво.

— Но она как-то легко смогла перевести ситуацию в свою пользу.
— Да совсем не легко. Она очень сильно переживала, даже на время уехала жить в Калининград, подальше ото всех. А ей говорили: «Пользуйся моментом, ты же известная». Я очень люблю жену, поддерживал её. Она сильный человек.

— Она рассказала, что вы сначала отговаривали её сдать титул «Мисс Россия», а потом вдруг предложили выбросить корону с балкона.
— Может, и было что-то такое… Хотя нет. Там же бриллианты, кристаллы. Зачем вообще что-то из своей жизни выкидывать?

— Вы бы выкинули какие-то годы из своей карьеры?
— Нет. Я не могу о чём-то жалеть.