Не фанатики, а ценители. Как люди искусства болели за футбол
За кого болели Озеров и Никулин
Надеюсь, что, знакомясь с моими зарисовками о деятелях искусства, актёрах театра и кино, почитавших футбол, читатели понимали: это не попытка создать «энциклопедический список», а только личные впечатления, основанные на встречах с замечательными людьми. Конечно, я слышал о многих других знаменитых болельщиках, но, повторяю, пишу лишь о тех, с кем хоть как-то пересекался и потому точно знаю об их отношении к футболу. По роду же своей литературной и редакторской деятельности мне посчастливилось знать стольких писателей и поэтов, ценителей футбола, что обо всех и не рассказать.
Начну всё же с Аркадия Арканова, ведь в первой колонке о людях искусства я признался, что именно горечь из-за кончины его и Майи Плисецкой побудила отдать долг многим истинным ценителям футбола. С Аркадием, болельщиком «Торпедо», мы периодически беседовали об игре, но часто при этом спорили. У него была удивительная, по-моему, для сатирика и юмориста слабость: будучи знакомым со многими тренерами и футболистами разных команд, он принимал на веру буквально всё, что они ему говорили. А как это бывает во всякой
профессиональной среде, не все, скажем, тренеры почтительно отзывались друг о друге. Потому мне и приходилось оспаривать некоторые суждения Арканова, который, кстати, всегда прислушивался к моим доводам. Зато очень подкупало его искреннее восхищение мастерством – индивидуальным и командным – разных команд, а не только, как это часто бывает, своей любимой.
Любопытно, что торпедовскими же болельщиками были двое выдающихся писателей и по-настоящему близких мне людей – Юрий Нагибин и Виктор Астафьев, они дружили, хотя возникали у них периодически оценочные, так сказать, разногласия. Юрий Маркович, кстати, много писал о спорте, и о футболе в частности, что позволило выпустить в издательстве «Физкультура и спорт» его книгу в серии «Библиотека спортивной прозы». Его периодически приглашали выступить в телепрограмме «Футбольное обозрение», и тогда по пути в Останкино он заезжал ко мне (сначала в журнал «Смена», потом в издательство «ФиС») с просьбой послушать, что он собирается там сказать: «Не хочется выглядеть глупо». Какое там «глупо»? Да любое его соображение было ценнее всей той программы!
Киносценарист Яков Костюковский (автор «Кавказской пленницы», «Бриллиантовой руки» и ещё многих сценариев) о футболе никогда, по-моему, не писал, но как многолетний болельщик ЦСКА дружил с Борисом Аркадьевым.
Виктор Петрович Астафьев о спорте практически не писал, хотя в «Затесях» у него есть кое-что о хоккее. Когда мы познакомились и он признался в любви к «Торпедо», я подумал, что в хоккее он наверняка предпочитает нижегородское «Торпедо», самобытную в то время и яркую команду. Но оказалось, что он восторгается Александром Мальцевым и потому болеет за хоккейное «Динамо». Однажды он выступал перед огромной аудиторией в Останкино на встрече с телезрителями. Почему-то я ту трансляцию не смотрел, но на следующий день в редакции сияющий от удовольствия Лев Иванович Филатов сказал: «Ваш друг Астафьев вчера сообщил на всю страну, что из всех периодических изданий предпочитает наш еженедельник – по его словам, единственное в периодике, которое пишется прозой!». Да, для нашего редактора это было счастьем — получить такой отзыв великого писателя, величие которого мы, современники, ещё не в состоянии в полной мере оценить и понять.
В той же «Библиотеке спортивной прозы» вышла и книга Юрия Трифонова. Вернейший поклонник «Спартака», Юрий Валентинович часами просиживал в крохотном кабинете Геннадия Радчука, заместителя главного редактора нашего еженедельника, ведя нескончаемые беседы о спартаковских новостях и заодно обо всём мировом футболе. Иногда они звали меня, чтобы разрешить какое-то сомнение. Тогда-то и вышел у нас с Трифоновым спор. По какому-то поводу я вспомнил строчку из стихотворения Льва Озерова: «Талантам нужно помогать, бездарности пробьются сами», а Юрий Валентинович вдруг решительно заявил о несогласии с этим посылом. Мол, незачем помогать талантам, они должны сами пробиваться что в литературе, что в футболе.
С этим я никогда не мог согласиться, а сейчас знаю: когда предстану перед богом, мне будет что предъявить из добрых футбольных дел, ибо в трудных ситуациях смог помочь печатным словом и душевным разговором, например, Володе Федотову, Эдику Мудрику, Игорю Кульчицкому, Володе Пильгую, Дато Кипиани, Валерке Воронину, Гиле Хусаинову… Каждый из них, безусловно, талант, и каждый попадал в труднейшие ситуации, которые талантливые люди переживают особенно болезненно. Но у них проблемы случались, когда они уже состоялись как мастера. Что же говорить о талантливых юнцах?! Ну а в своём творчестве – имею в виду тему футбола – Юрий Валентинович был безупречен, ни в одной его статье, очерке, рассказе не торчали, как мы говорим, болельщицкие уши.
Киносценарист Яков Костюковский (автор «Кавказской пленницы», «Бриллиантовой руки» и ещё многих сценариев) о футболе никогда, по-моему, не писал, но как многолетний
В стихотворении Евтушенко о Хомиче была такая строчка: «Друзья уходят. Умер Вася Карцев».
болельщик ЦСКА дружил с Борисом Аркадьевым, боготворил этого тренера, в том числе и за «литературный слог», а узнав, что ушла в производство книга Аркадьева, заранее выпросил у меня сигнальный экземпляр. В конце минувшего века мы с Яковом Ароновичем консультировали создателей телепрограммы «Век футбола». И вместе возвращаясь после длительных творческих совещаний, удивлялись, как же плохо знают (точнее – совсем не знают) историю отечественного футбола люди, работающие на телевидении. Но одновременно мы и радовались, понимая, что хоть какие-то пробелы в «футбольном образовании масс» эта программа заполнит.
С младых ногтей болел за «Динамо» драматург и прозаик Леонид Зорин (автор «Покровских ворот», «Царской охоты», «Светлого мая», «Варшавской мелодии» и вообще великого множества пьес и киносценариев). На протяжении долгих лет он дружил с Константином Бесковым, и когда тот играл и тренировал «Динамо», моральных проблем у Леонида Генриховича не возникало. Но Бесков тренировал и «Торпедо», и ЦСКА, и «Локомотив», и много лет «Спартак». Вот сидим с Зориным за шахматной доской (он просил меня ознакомиться с его сценариями, сначала это был «Секундомер», спустя несколько лет «Гроссмейстер»), и слушаю его признание: где бы ни работал Бесков, Леонид Генрихович всегда болел за эти команды, а значит, хотел, чтобы их матчи с «Динамо» завершались вничью. Спустя несколько лет после той беседы Бесков возглавил «Спартак», и при очередной встрече Зорин столь профессионально разобрал очередной спартаковский матч, что поразил меня до глубины души. И столь же профессионально, конечно, судил он о «Динамо». Слушая его, я думал: можно ли понять, за кого он болеет? Его вполне могли принять за своего не только, естественно, динамовские болельщики, но и спартаковские, и торпедовские, и «армейские», и киевские, и ленинградские…
То же самое с уверенностью могу сказать о Евгении Евтушенко. Будучи юным начинающим поэтом, он публиковал первые стихотворения в газете «Советский спорт», с тех пор и был знаком с привечающим молодёжь Филатовым. Потому и принёс в еженедельник свои футбольные мемуары и стихотворения о Всеволоде Боброве, Алексее Хомиче, Давиде Кипиани. В стихотворении о Хомиче была такая строчка: «Друзья уходят. Умер Вася Карцев». Он читал нам стихи в кабинете Филатова, и на этой строке я его перебил: «Василий Михайлович живёт и работает в Рязани. К нему недавно ездили ребята из динамовского пресс-центра». После краткого раздумья строчка стала выглядеть так: «Друзья уходят. Где ты, Вася Карцев?». А я потом долго переживал, не появится ли в каком-нибудь издании это стихотворение с прежней строкой, поэты иной раз в разных редакциях оставляют свои странички.
Что же касается футбольных мемуаров Евгения Александровича, то в них было немало интересных наблюдений и впечатлений, и, если бы он мимоходом не обмолвился, что с детства болел за «Динамо», его наверняка признали бы за своего болельщики разных команд. Так же как только близкие и коллеги знали о привязанности Филатова к «Спартаку», в его обозрениях, статьях, очерках о футболистах вы этого ни за что не обнаружите.
Завершу на этом свой «триптих». Но ещё лишь два слова после точки. Большой футбол и истинные болельщики когда-то были едины. Клубные пристрастия не разделяли людей, любовь же к футболу сплачивала их. Неужели всё это только в прошлом?! Неужели никогда не вернётся?!