Не перестаю размышлять над тем, откуда появилась у наших болельщиков такая злость, граничащая с ненавистью, по отношению к командам-соперницам. Они называют себя «фанами» от слова «фанатик», не отдавая себе, видимо, отчёта в том, что первое значение слова «фанатик» звучит так: «Человек исступленной религиозности, отличающийся крайней нетерпимостью к другим верованиям; изувер». Многие поступки этих «фанов» – например, травля перешедших в другие команды игроков и даже травля возвратившихся к родным пенатам – говорят о том, что называть их можно только «ультрас».
Так вот, задумавшись в очередной раз, откуда появилось у нас такое явление, я не нашёл другого объяснения, как полное незнание этими людьми истории нашего футбола. Ведь когда-то единственным синонимом слова «болельщик» (а ранее – «болейщик») было «любитель футбола». Любить футбол как самую прекрасную игру в мире считалось главным условием, образно говоря, членства в нашем сообществе. А уж любить ту или иную команду, болеть за неё было условием вовсе не необходимым, хотя, конечно, приветствовалось. Знакомясь, к примеру, с соседями по трибуне и узнавая, кто за кого болеет, мы не удивлялись признаниям типа «ни за кого не болею, просто люблю футбол».
Понимаю, что незнание истории нашего футбола – не единственная причина появления «фанов-ультрас» на наших стадионах. Но в борьбе с этим отвратительным явлением моим скромным вкладом может быть только слово, отдающее дань людям, писавшим нашу футбольную историю, и людям, искренне их, этих прекрасных мастеров, любившим.
Когда наш бренный мир покидают яркие личности, оставившие заметный след в какой-либо сфере деятельности, становится грустно, печально, иной раз пусто на душе. Недавно ушли из жизни великая балерина Майя Плисецкая и писатель-юморист Аркадий Арканов. Не сравнивая, безусловно, масштаб их личностей, я почувствовал, что понёс потерю и наш футбол, преданными почитателями которого они были. Тогда-то и решил рассказать о Больших болельщиках Большого футбола. А поскольку в одной колонке сделать это невозможно, то попытаюсь сгруппировать их по роду деятельности. Из огромного уважения к всемирно известной балерине первую колонку посвящу представителям мира музыки – естественно, истинным любителям и знатокам футбола.
Первое значение слова «фанатик» звучит так: «Человек исступленной религиозности, отличающийся крайней нетерпимостью к другим верованиям; изувер».
В еженедельнике «Футбол» в конце года мы предоставляли слово знаменитым болельщикам, чтобы они могли поздравить свои любимые команды с завершившимся сезоном, отметить футболистов-юбиляров. Динамовцев обычно поздравляли два семейных дуэта – Майя Плисецкая и композитор Родион Щедрин, композитор Александра Пахмутова и поэт Николай Добронравов. Вероятно, тексты поздравлений они писали вместе, возможно, мужьям принадлежал даже больший вклад. Но по телефону зачитывали нам тексты обычно Майя Михайловна и Александра Николаевна. Помню, как я огорчался, когда их тексты приходилось сокращать, наш еженедельник тогда насчитывал лишь 16 страничек. И хорошо помню, что не только о любимой команде «Динамо» они обычно писали, а и с большим уважением о соперниках – «Спартаке», «Торпедо», ЦСКА, и с уважением, и со знанием дела.
А на итоговых вечерах, которые устраивали команды в конце года и на которых вручали медали и призы, в концертах часто участвовала композитор и певица Людмила Лядова, которая не только исполняла свои произведения, но и всегда обращалась к футболистам с несколькими словами. Не просто доброжелательными, приветственными, а и верными по своему футбольному существу. Не могу точно сказать, за какую команду болела Людмила Алексеевна, выступала-то она на вечерах практически всех московских клубов. Но вот в её известной и когда-то очень популярной песне «Мой Вася» лирическая героиня видит своего любимого в разных ипостасях, даже уверяет, что он будет первым на Луне. И есть в этой песни строчки о том, что, когда Симонян посылает мяч в ворота, ей кажется, что это сделал ее возлюбленный. Можно ли сделать вывод, что композитор и певица – болельщица «Спартака»? По-моему, вполне, что не мешало ей, повторяю, радовать своим искусством футболистов других команд, участвуя в их праздничных мероприятиях. А супруга Никиты Павловича, услышав эту песню, стала называть его «Мой Вася».
На съёмках телепрограммы «Век футбола» наш выдающийся джазовый композитор и исполнитель Алексей Козлов не только признался в своей многолетней любви к «Торпедо», но и очень интересно рассказывал, как, по его наблюдениям, численность болельщицкой аудитории этой команды периодически возрастала. Конечно, торпедовская «торсида» всегда уступала по численности трем московским грандам, но Алексей Семёнович острым болельщицким глазом подметил, как увеличивалась она с приходом в команду Александра Пономарёва, а затем Валентина Иванова, чуть позже Эдуарда Стрельцова, в конце 60-х – ещё и Михаила Гершковича. Помню, что во время съемок Миша почему-то был недоволен этим пассажем Козлова, хотя совершенно очевидно, что национальный момент тут не являлся определяющим, главное все же было в нестандартной, самобытной манере игры молодого форварда.
Меня же больше всего порадовало, каким знанием истории отечественного футбола, пониманием процесса его развития блеснул в своём выступлении Алексей Семёнович, скольких торпедовских, динамовских, спартаковских футболистов он помнит и как точно, до нюансов оценивает их мастерство. Вот уж поистине талантливые люди талантливы во всем. В данном случае и в разрезе темы – в понимании и знании футбола. Чему современным молодым любителям игры еще учиться и учиться.
Периодически в редакцию еженедельника «Футбол» приходили письма от великого композитора ХХ века Дмитрия Шостаковича. Оказывается, он находил время заниматься футбольной статистикой.
Периодически в редакцию еженедельника «Футбол» приходили письма от великого композитора ХХ века Дмитрия Шостаковича. Оказывается, он находил время заниматься футбольной статистикой. Когда же какие-то числа у него не сходились или не совпадали с публиковавшимися в спортивной печати, Дмитрий Дмитриевич обращался в любимый еженедельник с просьбой о помощи: уточнить количество забитых голов тем или иным игроком, уточнить количество проведенных игр другим футболистом или арбитром. Из уважения к маэстро наши главные редакторы (сначала Мартын Мержанов, затем Лев Филатов) поручили отвечать на письма-просьбы Шостаковича одному и тому же сотруднику. Он дисциплинированно справлялся с поручением, выполнял все просьбы композитора, а затем… отправлял письма с вопросами и ответами в архив отдела писем «Советского спорта». Увы, не нашлось у него журналистского чутья, или воображения, или просто сообразительности, чтобы сохранить эти письма для истории – так было утрачено эпистолярное наследие огромной ценности.
Огорчительно ещё и то, что, добросовестно исполняя все просьбы Дмитрия Дмитриевича, он не нашёл способа расспросить композитора о том, как и когда он так увлекся футболом. Даже не удосужился подробно узнать о его отношении к любимым командам, которых у Шостаковича было, кажется, сразу три: московское и ленинградское «Динамо», а также «Зенит». Вообще же любовь сразу к нескольким, чаще, правда, лишь к двум, клубам у больших болельщиков встречается. И в очередных моих колонках вы об этом узнаете.
А засим прощаюсь на неделю. В следующей колонке речь пойдёт о болельщиках-актёрах, в заключительной же – о тружениках пера, которые не только увлекались футболом, но и отдавали ему должное словесным творчеством.