Церемония вручения «Золотого мяча»: LIVE
Среди многих моих знакомых – журналистов и писателей – попадались такие, кто обожал перечитывать собственные произведения. Один из них приехал на Олимпиаду в Монреаль, захватив несколько своих книжек, и массу времени провёл, лёжа на кровати и наслаждаясь чтением сочинённого им ранее. В последние четверть века грешен в каком-то смысле и ваш покорный слуга. Два раза в год перечитываю свой небольшой репортаж, опубликованный в еженедельнике «Футбол-хоккей» в январе 1971-го. Перечитываю его 22 октября, в день рождения Льва Яшина, и 20 марта в день его кончины. Но вот сейчас обратился я к нему, получается, третий раз в году, по той причине, что среди претендентов на получение «Золотого мяча» наконец-то оказался вратарь – чемпион мира Мануэль Нойер. Если он получит эту награду, то, как вы понимаете, станет вторым голкипером после Яшина, признанным лучшим футболистом года.
Яшин в списке претендентов на «Золотой мяч» фигурировал шесть (!) раз.
Прежде чем вернуться к своему репортажу 45-летней давности, обращу ваше внимание на важнейшее, по-моему, обстоятельство. Да, все знают, что по сей день Лев Яшин – единственный вратарь, награждённый «Золотым мячом». Следуя логике, если вручат Нойеру эту награду, он сравняется с Яшиным. Ан нет. Дело в том, что вратарь московского «Динамо» и сборной СССР в списке претендентов на этот почётнейший приз фигурировал шесть (!) раз. В 1963-м он стал победителем, но почему-то даже статистики не приводят полный список его номинаций. А он впечатляющ: 56-й год – пятое место, 60-й – тоже пятое, 61-й – четвёртое, 64-й – восьмое, 66-й – седьмое. Даже представить себе не могу, что кто-либо из вратарей столько раз окажется в списке претендентов.
Теперь пора объяснить, почему в памятные яшинские дни перечитываю именно тот репортаж. Среди множества встреч и бесед с Яшиным именно та, январская, оставила в душе самый чёткий след. Вероятно, потому что была и самой грустной, ведь тогда он завершил карьеру, и об этом шла речь в репортаже. Естественно, чувство грусти, печали, тоски я испытываю всегда в день его рождения и в день его смерти. Потому-то и перечитываю грустные строки.
Конечно, день расставания с активной ролью игрока всегда приходит. Рано или поздно, но приходит всегда. День, когда не надо укладывать спортивную сумку и отправляться на тренировку. В этот день вольно или невольно человек оглядывается назад, чтобы оценить пройденный путь. Он как будто переплыл бурную реку, в борьбе с течением ему некогда было оглянуться, остановиться, и только достигнув того берега, невозможно удержаться, чтобы не посмотреть, какое ты преодолел расстояние. Это просто необходимо сделать, ибо, когда мы поймём, что оказалось нам по силам, только тогда мы вправе ставить перед собой новую цель, достойную по трудности, по масштабу уже достигнутого.
– Мне кажется, что я ещё не познал всей горечи расставания с полем. Сейчас даже испытываю какое-то облегчение: решение принято, возврата нет. И вот впервые за долгие-долгие годы не надо готовиться к сезону в зале, не надо бросаться за мячом на маты (мы беседовали в манеже, где готовились к сезону московские динамовцы. – Прим. ред.), падать и вставать, вставать и падать. Но чувствую, что самую горькую горечь ещё предстоит мне вкусить, когда команда начнёт играть, когда в раздевалке будут стучать по полу шипы бутс, и будет пахнуть массажной мазью, и будут разминаться и нервничать ребята, и будут рваться на поле, и их будут ждать и встречать зрители. А мне не надо будет надевать форму и разминаться, прислушиваться к торопливым последним словам тренера, и меня никто не будет ждать и встречать…
Он говорил медленно, с трудом подбирая слова. И мы говорили как будто ни о чём, ни на какую-то определённую тему. Это не было интервью. Я впервые беседовал с Яшиным без записной книжки, ведь всегда раньше он внимательно следил, чтобы его формулировки были точны и точно переданы. Да, это не было интервью, я не задавал вопросов. Но зато это был разговор обо всём.
Яшин говорил медленно, с трудом подбирая слова… Но зато это был разговор обо всём.
О том, что даёт футбол человеку и что человек отдаёт футболу. И здесь не были важны формулировки, важнее было настроение. И мысли. Мысли вслух человека, без которого столько лет мы не представляли себе наш футбол.
– По-разному люди уходят из футбола. На моих глазах заканчивали выступать десятки игроков. Для одних футбольные годы остались воспоминанием, приятным, нет ли, но только воспоминанием, эпизодом в жизни, хоть и длительным, но только эпизодом. Они отдавали себя футболу каждый по-своему. Кто отдал всё, что мог, а кто и половины не отдал. Кто был тружеником, а кто красовался своим талантом. Приходили мальчишки, в 20 лет становились чемпионами, сейчас им по 30, но их уже почти никто не помнит. Потому что гораздо важнее не как начать, а как закончить. Секундомер показывает результат на финише. Для других футбол остался на всю жизнь. И чтобы было так, совсем не обязательно работать в футболе, необязательно быть тренером, потому что можно, и работая в футболе, оставаться ремесленником и лишь отбывать часы. У меня есть друзья, с которыми мы вместе играли и которые сейчас по работе с футболом не связаны. Но они живут радостями и бедами нашего футбола, они думают о его путях-дорогах. Мне интереснее с ними спорить и говорить, скажем, о нынешних крайних форвардах или хавбеках, чем с иными тренерами или футбольными работниками, для которых футбол никогда не был жизненной потребностью, которые с таким же успехом, точнее, неуспехом, могли обосноваться в любой другой области…
Когда вы знакомитесь с его монологами, не кажется ли вам, что вы слышите его голос, его характерные интонации?! Или это только мне так кажется?
Во время ЧМ-78 мы с Николаем Озеровым совершили автомобильный вояж из Буэнос-Айреса в Росарио на матч Аргентина – Бразилия. 300 км в один конец и, ясно, столько же обратно. О чём только не говорили! И Николай Николаевич рассказал, как во время ЧМ-58 из Москвы позвонили руководителю нашей делегации, чтобы сделал внушение комментатору, который уж слишком расхваливает Яшина. Озеров на это замечание ответил, что он рассказывает о том, что происходит, и если мяч чаще находится у наших ворот и Яшин без конца спасает команду, то он об этом и говорит. А уж мне добавил, что если наши проиграли 0:2, а не 0:8, то только благодаря Яшину. Впоследствии Озеров написал об этом в своей книге «Всю жизнь за синей птицей…», где, кстати, признался в том, что Яшин был его самым любимым спортсменом.
Книга эта вышла, когда Яшина уже не было с нами. А тогда, вернувшись из Аргентины и делясь со Львом Ивановичем впечатлениями о ЧМ, я упомянул и о рассказанном Николаем Николаевичем. По реакции собеседника не понял, слышал ли он ранее от Озерова о том звонке из инстанций. Но что касается 0:2 и 0:8, то Яшин огорчённо сказал: не важно, мол, какой был счёт, раз проиграли, вот, если бы удалось отбить те два удара, тогда другое дело…
Ту публикацию друзья и коллеги по группе «Вспомнить всё» на «Фейсбуке» активно обсуждали. И живущий сейчас в Германии журналист Мирон Гойхман сообщил, в частности, что Мануэль Нойер в одном из интервью признался: не помнит он фамилию единственного вратаря, становившегося обладателем «Золотого мяча». Кто-то из нашей группы поспешил сразу осудить молодого немца, кто-то отнёсся к его признанию снисходительно, заметив «молодо-зелено», но вот Мирон был резок: никогда этого ему не прощу!
Я же попытался представить себе реакцию Льва Ивановича. Он, пожалуй, и внимания на это не обратил бы. Зато искренне радовался бы мастерской игре Нойера. Как всегда радовался успехам коллег-вратарей, в чём тоже служил примером для многих себялюбцев. Ибо был не только лучшим среди всех, но и самым скромным!