Примерно в середине сентября днём у меня зазвонил мобильник. На экране высветилось: «Малафеев». Со Славой мы нередко общаемся с середины 2000-х, так что факт звонка удивления не вызвал. Необычной оказалась тема.
— Игорь, если не секрет, как ты относишься к моему иску против Губерниева? – поинтересовался вратарь «Зенита».
Скрывать мне было нечего – да, собственно, я и в «твиттере» обозначил своё отношение сразу после известия об обращении футболиста в суд. Я считал, что Малафеев поступил последовательно и правильно. Он долго – с августа 2011-го по февраль 2012-го — ждал от оскорбившего его телекомментатора извинений – личных или публичных. За полгода их не последовало – более того, имели место нелепые и издевательские «отмазки», что комментатор-де имел в виду «вратаря сборной Дании». И в конце зимы Малафеев, как ранее и предупреждал, решил защищать честь и достоинство – свои и погибшей жены – в судебном порядке. Заявив, что в случае выигрыша дела переведёт деньги в одну из детских футбольных школ.
Россия – страна особая. Нашлось немало людей, кто отнёсся к решению Малафеева с каким-то дремучим, посконным раздражением: «не по-пацански», мол, поступил. Лучше бы, дескать, дождался где-нибудь в укромном местечке и потолковал по-мужски…
Нашлось немало людей, кто отнёсся к решению Малафеева с каким-то дремучим, посконным раздражением: «не по-пацански», мол, поступил. Лучше бы, дескать, дождался где-нибудь в укромном местечке и потолковал по-мужски…
А по мне, так обращение в суд при таких обстоятельствах и было мужским поступком. То есть не пустой крикливой болтовнёй с разрывом рубахи на груди, а — делом. При этом – делом цивилизованным, приближающим нас к миру, где принято отвечать за свои слова. По закону. Ясно ведь, что Малафеева оскорбил не только Губерниев, но и боссы ВГТРК – тем, что не предприняли по отношению к подчинённому никаких реальных действий. Тоже мне кара – «отстранить на три месяца от футбольных трансляций», учитывая, что речь идёт о нефутбольном комментаторе, который, собственно, репортажи о матчах никогда не ведёт. Недаром с тех пор общительный вообще-то голкипер с сожалением отказывает в интервью даже своим хорошим знакомым с «России 2» — канала, который, к несчастью, является частью того же холдинга…
Современная жизнь – не «Три мушкетёра». На дуэль, если ты оскорблён, нынче не вызывают, а вызывают в суд. И это всяко лучше того, как нередко было принято отвечать на обиды в 90-е…
И ладно бы ещё оба принадлежали к миру футбольной журналистики и неизбежно время от времени пересекались. Но Губерниеву несравнимо ближе мир того же биатлона, футбол же для него – штука сугубо рейтинговая, хотя и категорически нелюбимая. Соответственно, комментатор знал, что в плане дальнейшего профессионального общения со спортсменом или командой эта история ему никак не аукнется. А это, как показывает практика, сильно развязывает язык.
Понять Малафеева я мог ещё и потому, что сам, будучи в хамской форме уволенным из «Спорт-экспресса», недавно также — впервые в жизни — обратился в суд (процесс, если кому-то интересно, ещё даже не начался). По моему разумению, если человек сколь угодно громко разоряется в СМИ или социальных сетях, но не предпринимает никаких юридических шагов – грош цена была его возмущениям. Не подав иска, я бы, по сути, признал, что бывший работодатель имел основания так поступить. И так же Малафеев, спустив Губерниеву его слова, сделал бы его правым…
Вячеслав Малафеев
***
В общем, примерно так я Малафееву свою позицию и разъяснил, ещё не понимая — зачем. И тут услышал вопрос: «А сможешь всё то же самое изложить в суде?»
И вот тут я встал перед дилеммой. Есть такое понятие – корпоративная солидарность. Знаю, что это такое, и, например, стараюсь никогда публично не критиковать пишущих о спорте коллег – ибо понимаю, насколько труден и во многом неблагодарен этот хлеб. Тем более что есть возможность, если что-то в публикации мне не понравилось, высказать коллеге всё это в лицо. Очный разговор – он как-то, по опыту, более конструктивен и располагает к адекватному восприятию, нежели заочный «полив». Вопрос ведь тут в двух вещах. Первое – ставишь ли ты себя заранее выше своих коллег, считаешь ли себя вправе их на глазах у других поучать. Второе — что тебе нужно, к кому ты обращаешься в своей критике: к самому автору, чтобы следующий его материал прочитать с куда большим удовольствием, или к публике, чтобы вызвать желаемый резонанс…
Но в случае с Губерниевым проблема крылась в плоскости не профессиональной (тем более что работает он в сфере тележурналистики и я не вправе лезть в область, которой сам не занимался), а нравственной и этической. Так что корпоративная солидарность здесь была уже ни при чём.
То, что произошло изначально во время перерыва дерби «Спартак» — ЦСКА в августе 2011 года, наверное, можно назвать несчастным случаем. Нечаянным вынесением «кухонного» разговора на общенациональную интернет-аудиторию. Хотя и тут можно поспорить: зная, что у тебя на шее висит телевизионная гарнитура, в любом случае «базар» надо фильтровать – даже если уверен, что трансляция не идёт. Это как у Довлатова в репризе про неудачливого актёра Чмутова, работавшего диктором на ленинградском радио и при перегоревшей лампочке «Эфир» стенавшего на всю страну о тяжести своего похмелья…
Разница в том, что Чмутова уволили, а Губерниев не то что всерьёз не пострадал, а принялся публично веселиться по поводу случившегося – то о «вратаре сборной Дании», то в шоу «Девчата» на «России 1»… А ведь не забудем, что одна из его нашумевших реплик касалась трагедии жены Малафеева Марины, погибшей несколькими месяцами ранее. Адвокаты футболиста, кстати, не поленились отправить официальный запрос в ГАИ Санкт-Петербурга, и там факт объявления плана «Перехват» категорически опровергли…
По-мужски было извиниться хотя бы за это – досужую болтовню о человеке, которого с нами уже нет. Но в течение полугода после скандального эфира невозможно было разглядеть ни намёка на то, что комментатору из-за случившегося элементарно неудобно и совестно. По всему выходило, что даже гордится тем, что сделал себе таким образом дополнительный пиар. Не говоря уже о «говне» — хамское слово в эфире нынче ценится нашим расплодившимся до безобразия быдлом в миллион раз выше чего-то умного и талантливого. Сравните аудиторию «Дома-2» и канала «Культура»…
Малафеев – один из тех немногих футболистов, к которым никогда не липла дурная слава. Редчайший для современной игры пример верности клубу, он всю свою 13-летнюю на сегодня карьеру провёл в одном «Зените».
Ко всему прочему Малафеев – один из тех немногих футболистов, к которым никогда не липла дурная слава. Редчайший для современной игры пример верности клубу — он всю свою 13-летнюю на сегодня карьеру провёл в одном «Зените». Сыграл за него больше сотни официальных матчей на ноль. Девять лет выступал за сборную России, в составе которой провел вторую в истории всего отечественного (в том числе и советского) футбола сухую серию. Выиграл два еврокубка и – пусть в роли резервиста – бронзу Евро, не говоря уж о трёх чемпионатах страны. Да и как человек никогда не вызывал у окружающих негатива, будучи одним из самых воспитанных, контактных и не задирающих носа футболистов…
В футболе, как известно, разбираются все. По крайней мере, каждый из тех, кто берётся о нём рассуждать, свято в это верит. И чем меньше действительно знает – тем категоричнее и агрессивнее высказывается. Грубость от Губерниева – лишнее тому доказательство. Почему-то мне кажется, что о прекрасно знакомых ему лично биатлонистах он не произносит подобных слов даже вне эфира. Зато футболистов облить помоями каждый горазд. Включая и политических журналистов, которые с удовольствием подключаются к этому процессу после любой неудачи сборной.
Вот это-то прилагательное – «политических» — на самом деле видится мне корнем произошедшего с Губерниевым в перерыве матча «Спартак» — ЦСКА. Обладающий лужёной глоткой и безмерно патриотичный, готовый в эфире «пасть порвать» за наших; наконец, статный, косая сажень в плечах – он на самом деле давно уже превратился из спортивного комментатора в шоумена. Он из года в год ведёт новогодние огоньки на «России 1». Он, наконец, получил весьма о многом говорящую, номенклатурную роль ведущего митинга партии власти на Большой арене «Лужников» в недавнюю выборную пору.
Чего в реалиях нашей страны бояться столь важной персоне? Такие люди со временем привыкают к мысли, что им всё можно и ничего за это не будет. А жалеть, терзаться, извиняться… Зачем, если ты уверен, что от тебя без ума миллионы?
У меня всегда были нормальные, ровные человеческие отношения с Димой Губерниевым. Мы никогда не были друзьями, но и ничего плохого он мне ни разу не делал. Очень даже может быть, что для близких людей он очень хороший, заботливый, щедрый и хлебосольный человек. Дай бог ему здоровья.
Но всё то, о чём я говорил выше, не дало мне возможности на предложение Вячеслава Малафеева ответить словом «нет». А потому тогда же, в сентябре, мы познакомились с его адвокатом Владимиром Сарухановым, и я в своей — ограниченной, разумеется, — роли подключился к этому делу.
***
В Химкинском городском суде мне довелось побывать дважды. Первый раз, правда, вхолостую. Сторона ответчика (а Губерниева защищала адвокат ВГТРК) несколько раз находила уважительные причины, чтобы не явиться на заседание, — и в конце сентября был как раз такой случай. Потому-то суд по не самому запутанному делу и продолжался так долго – с февраля по конец октября.
Поначалу меня планировалось заявить в статусе «специалиста» (в области футбола), в связи с чем пришлось взять с собой массу разных документов о местах работы, достижениях, футбольно-журналистских премиях и т.д. Но в итоге в суде было решено, что специальные знания о футболе в данном деле не требуются, и меня перевели в ранг свидетеля. И 29 октября я около 20 минут отвечал на вопросы адвокатов обеих сторон, а также судьи Колмаковой.
Опыт это был интересный и необычный. Потому что разжёвывать пришлось, на первый взгляд, абсолютно базовые в футбольном плане вещи. Что такое список приглашённых в сборную, заявка на матч и сколько вратарей в неё включается. Есть ли такие официальные понятия, как «основной» и «запасной» голкипер, и как это определяется. Какие матчи вправе именоваться «решающими» и на каком основании…
Судья хотела получить чёткие подтверждения того, что непотребная характеристика касалась именно Малафеева, а не кого-то другого. Мне кажется, я таковые предоставил. Включая статистику сезона сборной в 2011-м, когда и в обоих состоявшихся до того отборочных матчах года Акинфеев находился в воротах, а Малафеев – в запасе, и в последнем августовском «товарняке» с Сербией было то же самое, а в предпоследнем, с Камеруном, Малафеев и вовсе провёл на поле все 90 минут с капитанской повязкой…
Вячеслав Малафеев
Плюс к тому за всю предыдущую часть года единственным третьим голкипером, однажды попавшим в заявку команды Дика Адвоката, был Рыжиков, отыгравший с Малафеевым по тайму в контрольном матче с Катаром. И всё. Кому еще играть в следующих отборочных матчах при подобной статистике, если не Малафееву? Который во всех четырех в итоге и сыграл, не пропустив ни гола…
И это не говоря уже о том, что сразу после дурно пахнущей характеристики вратаря Губерниев заговорил на тему Марины. Добавив, что «Зенит» эту информацию скрывал. Тут уж всё казалось яснее ясного.
Но суд – явление дотошное. У меня выспросили всё, что могли – и отправили в «предбанник»: по закону свидетелям находиться в зале суда, за исключением времени разговора с ними, запрещено. Поэтому остального марафона я собственными глазами и не видел – хотя было бы очень интересно. Ведь «битва» продолжалась практически 12 часов! С 11.50 до 23.40, с часовым перерывом на обед и ещё парой коротеньких пауз.
Я ждал своего часа с 11 – когда мы до суда, собственно, и добрались – до трёх часов дня. Потом ещё довольно долго ждал в коридоре развязки, но не дождался. Не хотелось, чтобы пропали билеты в театр на «Сублимацию любви» с несравненным Олегом Табаковым и Мариной Зудиной. А потому в шестом часу вечера, когда в зале суда всё было в разгаре, — ноги в руки, в подземный переход под Ленинградкой, и на маршрутку к «Речному вокзалу»…
Адвокат Губерниева, говорят, билась как лев, отстаивая своего клиента виртуозно. Обычно в юридической среде принято предварительно излагать в письменном виде позицию каждой из сторон – здесь же оппоненты Малафеева придержали козыри до последнего. А потом – отрицали абсолютно всё. Пытались доказать и то, что имелся в виду не Вячеслав, а другие вратари сборной; что портал, на котором прозвучали скандальные высказывания, на тот момент не мог считаться официальным СМИ; наконец, что это вообще не голос Губерниева…
И всё же – не доказали. Около полуночи, когда я уже не понимал, что происходит, мне позвонил Владимир Саруханов и сообщил о победе. Губерниева обязали в течение 30 дней на том же портале опубликовать опровержение и извинения, а также выплатить Малафееву 75 тысяч рублей.
В иске он, правда, требовал полтора миллиона – но такова российская судебная практика, что за моральный вред дают максимум 150 тысяч, а куда чаще – намного меньше. Мотивационная часть решения будет обнародована в течение семи дней после решения. То есть до следующего понедельника включительно.
Губерниева обязали в течение 30 дней на том же портале опубликовать опровержение и извинения, а также выплатить Малафееву 75 тысяч рублей.
Впрочем, Дмитрий Губерниев ждать этого момента не стал, сразу заявив, что подаёт апелляцию. «Суд вышел за пределы заявленных исковых требований, решение суда незаконно», — возмутился комментатор. Чем, интересно, вышел за пределы – тем, что урезал финансовую часть иска в 20 раз?..
Всё это лишний раз показало: ему ни за что не стыдно, он ни о чём не жалеет. Я же, прочитав его слова, получил ещё одно подтверждение своей правоты. А когда ты убеждён, что прав, тебя не могут задеть никакие реплики в соцсетях вроде: «Какая низость!». Её мне довелось прочитать в «твиттере» – в качестве реакции на моё поздравление Малафеева с победой и информацию о собственной свидетельской роли.
Нервно отреагировали на эту новость, естественно, те, кто с патологическим отвращением относится к «Зениту» и всему, что с ним связано – вне зависимости от того, хорошее или плохое. И я понимаю, что, наверное, с этим ничего нельзя сделать: люди, помешанные на футболе, мыслят не категориями добра и зла, а цветами любимых и ненавистных клубов.
Поэтому словесные пакости, как это ни прискорбно, всегда будут востребованы и кем-то приняты на ура. А значит, бороться с ними можно сегодня только так, как это сделал Вячеслав Малафеев. В очередной раз в своей карьере отстоявший свои ворота на ноль — только теперь не на футбольном, а в правовом поле.