— Сергей Александрович, какая из ваших инициатив вызвала наиболее сильный общественный резонанс?
— Переход на систему «осень-весна». К сожалению, резонанс появился уже после того, как было принято решение, хотя мы давали четыре месяца на обсуждение. Тем не менее я абсолютно уверен, что мы сделали всё правильно и движемся в верном направлении. По пути к чемпионату мира — 2018 нам надо развить весь российский футбол, а не только одну команду, которая будет играть на этом первенстве. Те цели, которые мы сейчас пытаемся реализовать, направлены именно на успех в 2018 году.
Прежде каждый нечётный год сбивал наш календарь. Теперь всё должно быть стабильно. Вне зависимости от того, есть ли чемпионат Европы или мира. Два месяца перерыва…
— Нужно ли в таком случае давать более длительный промежуток времени, прежде чем вводить какую-то инициативу?
— Нет, я так не думаю. Мы дали достаточно времени, а кто не успел, тот опоздал. В ближайшее время мы докажем, что всё было сделано правильно.
— Давайте проанализируем детали. Мы начинаем играть 22 июля. Это по чётным годам?
— Я бы хотел, чтобы регулярный чемпионат имел стабильные сроки. Прежде каждый нечётный год сбивал наш календарь. Теперь всё должно быть стабильно. Вне зависимости от того, есть ли чемпионат Европы или мира. Два месяца перерыва…
— За это время можно упустить внимание публики…
— Отчего же? Проводятся коммерческие турниры, и в это время мы не упустим внимание зрителей. При этом у команд будет полноценный отдых и время для улучшения организационной ситуации. Мы ужесточили требования по полям, заставили с этого года клубы иметь резервное поле с искусственным газоном. Манежи, естественно, за короткие сроки никто не построит, но иметь такие поля должны все.
— Когда планируется начинать вторую часть чемпионата?
— В этом году была аномально холодная весна, и нам не повезло с погодой. Тем не менее футбол всегда начинался в начале марта. В этот раз мы стартовали на неделю раньше. Будь погода получше, никаких вопросов не возникло бы. В то же время декабрь был тёплый — до 15 декабря можно было легко играть. При этом есть очень много плюсов у схемы «осень-весна». Ещё раз напомню некоторые из них. Если зима приходится на середину сезона, какой-то из матчей или даже туров, попавших в непогоду, можно перенести на весну. Или, наоборот, сыграть больше в декабре. Дальше: начинать чемпионат и проводить решающие матчи на хорошем поле всегда приятнее. В прошлый раз финиш был абсолютно смазан из-за жуткой погоды в декабре. Год на год не приходится, но, на мой взгляд, в переходе для календаря больше плюсов, чем минусов. Я уже не говорю о совмещении трансферного периода с европейским.
— Несколько раз в этом сезоне мы видели матчи, которые были организованы днём в будние дни. За этим должна следить РФПЛ, но, коль скоро мы хотим сделать наш чемпионат естественным и стабильным, не стоит ли запретить такие матчи?
— Я бы хотел рассказать о европейской практике, которую мы внедрили. Я являюсь председателем маркетингового комитета УЕФА, и так случилось, что с моим приходом была проведена реформа отборочных турниров после 2014 года. Принята так называемая «футбольная неделя». Это значит, что теперь отборочные матчи будут играть не только в пятницу и вторник, а в течение почти целой недели — с четверга по вторник. Мы сможем видеть матчи всех сборных по очереди вместо того, чтобы показывать их одновременно. Таким же образом надо построить календарь и в Премьер-Лиге. Надо работать с календарём, а не следовать застывшей схеме, продиктованной телевидением. Надо расширить возможности трансляций. Сейчас новый календарь уже находится в стадии утверждения, но в будущем зрители должны видеть все матчи. А в будние дни было бы правильнее играть в более позднее время, с этим я согласен.
— Что нужно сделать для того, чтобы зритель вернулся на стадион?
— Прежде всего, на стадионе должно быть комфортно. Надо навести порядок, и мы делаем для этого всё возможное. Конечно, существуют различные фанатские группировки, противоборствующие между собой, не все хотят вести себя прилично. Это надо регулировать и законодательными мерами, и благодаря лидерам этих группировок. Нам нужно внести совершенно новый стиль боления. К сожалению, одним щелчком систему не изменишь. А особо рьяных фанатов надо просто не пускать на стадион.
— По вашим словам, все проблемы — в болельщиках?
— Не только. Когда мы вводили правила поведения на стадионах, мы изучали все аспекты. Проблема не столько в том, чтобы ограничивать болельщиков, сколько в том, чтобы чётко организовать сами соревнования. Все проблемы, которые были у нас в прошлом году, были связаны с плохой организацией. В частности это касается того возмутительного случая в Самаре, когда были столкновения с полицией. Болельщикам раздали бутылки в рамках рекламной акции, и они стали бросать их на поле. Мелочи, которые организаторы считают несущественными, приводят к таким последствиям. Силы правопорядка всегда должны чётко знать своё место на поле. Надо принять такие правила, согласно которым ОМОН или спецназ не может находиться в чаше до особого распоряжения. Полиция не должна провоцировать болельщиков, как это было в Дагестане во время матча «Анжи» и «Зенита». Ситуация была спровоцирована силами правопорядка, которые повели себя безответственно. После реорганизации, устроенной Керимовым, эти случаи прекратились. Кроме того, нужны семейные сектора, которые не должны быть подвержены каким-либо насильственным действиям. Однако здесь уже вопрос не к организации, а к фанатам. Помню, когда я вместе с внуком пришёл на стадион, а на трибунах стали перекрикиваться «ультрас», хотелось просто встать и уйти. Сейчас это вроде как в порядке вещей. Одно время говорили по поводу мата на трибунах. Я считаю, что надо вообще исключить возможность действий подобного рода. Если в метро кто-то начинает громко материться, его тут же задержат и применят какие-то административные действия. Заметьте, я не говорю обо всех фанатах – провокаторов там не так уж много. И на поле бывают попраны все морально-этические нормы, и с этим надо бороться.
— Считаете ли вы, что нужно ограничивать курение на стадионе?
— Я неоднократно бывал на стадионе «Шальке». Там всегда порядок, впрочем, как и на всех стадионах Германии. Арена «Шальке» оборудована пепельницами и специальными подставками для пивных стаканов. Непосредственно на стадионе есть пивопровод. Там болельщики и курят, и пьют пиво – никаких негативных инцидентов не возникает. Правда, там активно мониторится пространство, стоит более 50 камер. Я сам не сторонник курения и считаю, что семейные зоны должны быть от него освобождены, но если всё организовано на высоком культурном уровне, то ограничения должны быть минимальными. Система безопасности на Западе хорошо организована. Например, на моих глазах в подтрибунном помещении «Альянц-Арены» в Мюнхене людей, которые выкрикивали какие-то лозунги, спецназ сразу окружил и не выпускал, пока они не успокоились. Но и не бил при этом. Всё идёт от уровня культуры. Я не вижу ничего плохого в том, чтобы выпить стакан пива на стадионе – может быть, два, в зависимости от комплекции человека. Но водка, выпитая до игры, гораздо опаснее, чем стакан пива, выпитый во время неё. В футбольном мире пиво принято. В 2018 году нам всё равно придётся наложить мораторий на наш закон, потому что пиво является генеральным спонсором такого вида мероприятий. В этом направлении я бы поддержал мнение болельщиков о том, что пиво надо разрешать на стадионах.
Непосредственно на стадионе «Шальке» есть пивопровод, Там болельщики и курят, и пьют пиво – никаких негативных инцидентов не возникает. Правда, там активно мониторится пространство, стоит более 50 камер.
— Ещё один вопрос: сколько будет стоить это пиво? Если втридорога, то водкой человек всё равно заранее заправится.
— Если мы вернём пиво на стадионы, постараемся договориться с поставщиками. Ценовая политика должна быть приемлемой для футбольных болельщиков.
— Сейчас в процессе строительство нескольких ультрасовременных стадионов, которые смогут принять чемпионат мира…
— Да, и на новых аренах, о которых мы говорим, всё будет уже по-другому. У нас все без исключения действующие стадионы, за исключением «Локомотива», относятся к середине прошлого века. То, что мы завоевали право принять чемпионат мира 2018 года, положительно скажется на футбольной инфраструктуре. Мы получим 16 новых стадионов.
— Насколько состав комиссии по приёмке стадионов важен с общественно-политической точки зрения и будут ли там думать о таких деталях, как камеры, пепельницы и многое другое?
— Вопрос не в том, соберётся ли комиссия, сформированная РФС, или кто-то ещё. Так как заказчиком действа является ФИФА, то их комиссия и будет принимать эти стадионы. Нам нужно выполнить план на уровне требований ФИФА и УЕФА, которые чётко прописаны в регламентах этих организаций. У меня нет никакого сомнения, что всё будет на самом высоком уровне.
— Есть ли инициативы РФС, которые оказались в какой-то степени несвоевременными или были исполнены не так, как планировалось? Что не удалось сделать?
— Те инициативы, которые были несвоевременны, мы притормозили.
— Как вы лично относитесь к лимиту на легионеров?
— Я отношусь к нему как к некой мере, которая позволяет усилить российскую сборную. Есть много разных мнений. Не я его принимал, но мне не хотелось бы его серьёзно ослаблять. Однако есть и пути усиления чемпионата. Можно, например, позволить выходить на поле дополнительному легионеру, который играет за сборную из двадцатки. Из топ-10 вряд ли кто-то в ближайшее время будет играть у нас – может, один-два. А вот из двадцатки их может быть гораздо больше.
— А что делать, когда та или иная сборная вылетает из топ-20?
— Мы будем проводить отсечку на какое-то время. Раз в полгода, может быть, в перерыве между чемпионатами. Так что технических проблем я не вижу.
В этом году была аномально холодная весна, и нам не повезло с погодой. Тем не менее футбол всегда начинался в начале марта. В этот раз мы стартовали на неделю раньше. Будь погода получше, никаких вопросов не возникло бы.
— Какие критерии должны применяться к легионерам из первой двадцатки сборных?
— Есть опыт Англии: если отыграл 75 % матчей за свою сборную в сезоне.
— Не кажется ли вам, что лимит — своего рода индульгенция для российских футболистов? Не развращает ли это наших игроков?
— Сейчас мы расхлёбываем проблемы, связанные с перестроечными процессами. У нас появился пробел, связанный с подготовкой футболистов. Произошло резкое падение возможностей, развал государственных и окологосударственных структур. Нам надо протянуть года два, и тогда у нас появится достаточное количество российских футболистов высокого качества. Главное, чтобы были ещё и хорошие тренеры, которые могут этих ребят чему-то научить.
— Лимит пока никакой роли не сыграл, кроме того, что дал больший простор для действий агентов.
— Я бы так не сказал. Да, завышена стоимость отдельных игроков. Но если лимит вовсе отменить, то к нам приедет играть непонятно кто. Особенно в клубы уровня нынешней второй восьмёрки. При этом я глубоко убеждён, что лимит помогает сборной.
— Как вы отнесётесь к идее сдачи экзаменов по русскому языку для футболистов-легионеров, сыгравших первый сезон в России?
— Это в большей степени внутреннее дело клуба и коммуникации между тренером и игроком. Футбольное руководство не должно вторгаться в эти вопросы. Если конкретный клуб захочет учить игрока русскому языку, то это можно сделать. Кроме того, не каждый обладает способностью к изучению иностранных языков. Многие тренеры, приезжающие сюда, не собираются разговаривать по-русски и главным образом нацелены на футбольные вопросы. А есть и те, кто уже прекрасно говорит.
— Как вы относитесь к натурализации иностранных игроков как руководитель РФС и как россиянин?
— Как россиянин я бы хотел, чтобы наши игроки развивались и играли в сборной, радуя наших болельщиков. Как руководитель РФС я не возражаю против натурализации. Как известно, есть удачные примеры натурализации в мини-футболе, в фигурном катании. Вместе с тем надо, чтобы эти игроки доказывали, что достойны играть в сборной. Главный тренер национальной команды разделяет мою позицию. Если клуб решил натурализовать игрока – милости просим. Но он в конкурентной борьбе должен доказать, что достоин сборной.
Продолжение следует.