Народный футболист

Совсем неудивительно, что Черенков стал символом «Спартака». В нём было всё то, за что многие полюбили московскую команду. В нём было умение играть пас, большие дирижёрские способности, с помощью которых и шли все знаменитые спартаковские стеночки и забегания. Он читал игру, управлял ею и направлял в нужное ему русло. Наверное, в истории «Спартака» подобного игрока найти нельзя, поэтому и в разных символических сборных и рейтингах у него нет альтернативы.

Именно поэтому Фёдор Фёдорович и получил прозвище Народный футболист. А ещё за скромность, за поведение на поле и вне его, которое никак не ассоциировалось со «звёздностью». Он был своим и родным для многих тысяч людей. Чтобы посмотреть его футбол, люди приезжали из различных уголков Советского Союза. Красная площадь, ГУМ и Черенков — основные достопримечательности столицы середины 80-х. Мне иногда кажется, что подобное признание будет поважнее титула чемпиона мира, потому что чемпионов мира всё же много, а Черенков был единственным в своём роде. Произведение искусства, шедевр!

Про его игру трудно рассказывать — это надо было видеть. И большинство из тех, кто видел, на всю жизнь стали преданными поклонниками «Спартака». Команды, которой он посвятил свою жизнь.

Наверное, ему немного не повезло, он родился либо слишком поздно, либо слишком рано. В те годы советский футбол сводился к противостоянию двух различных систем. Прагматичного и силового киевского «Динамо» Валерия Лобановского и техничного «Спартака» Константина Бескова, и, надо сказать, что чаще верх брал украинский клуб. Успехи на внутренней арене Лобановский подтверждал успехами в еврокубках, поэтому ему была доверена и сборная, где он не видел места для Черенкова.

Фёдор Фёдорович не подходил под схемы великого тренера, который, как выяснилось потом, значительно опережал время. Впрочем, несколько раз «Спартак» всё же переиграл киевлян, так что чемпионские титулы у Черенкова есть. Ещё он играл на московской Олимпиаде в 1980 году и выиграл там бронзовую медаль. Но на чемпионаты мира и Европы Лобановский его упорно не брал, Валерий Васильевич предпочитал игроков более силового склада, более универсальных и атлетичных.

Черенков же часто уставал, был подвержен спадам и нагрузки наставника сборной переносить не мог. При этом сам он всегда говорил, что прекрасно понимал Лобановского. «Он брал в сборную тех, кто, по его мнению, ему подходил. Он отвечал за результат, и я его прекрасно понимал», — говорил он.

В конце карьеры Черенкова отпустили поиграть во Францию, в скромный «Рэд Стар», но там он особо не блистал. Вернулся в «Спартак», где поиграл ещё несколько лет, но это уже была другая страна, другой «Спартак» и другой Черенков. Нет, команда играла хорошо, но на неё уже не ходили, людей интересовало совсем другое. Это был «Спартак» Карпина, Ледяхова, Черчесова, в котором ему хоть и было место, но уже не такое, как раньше.

Романцев выпускал на поле кумира, но делал это больше ради болельщиков, команде, с точки зрения достижения результата, Фёдор был не нужен. И приходившие на стадион люди думали о том, что времена изменились и эпоха Черенкова завершается.

Ему устроили красивый прощальный матч, всё было очень трогательно, особенно когда его несли на руках под песню в исполнении Тамары Гверцители «Виват, король». Но почему-то больше запомнился момент, когда Черенков стоял один-одинёшенек под дождём и глаза у него были очень грустные.

Состояния он себе не сделал, богатым не стал. Клуб, конечно, его не забыл, но в послефутбольной жизни искал себя Фёдор Фёдорович с трудом.

Вспоминается его интервью, где он рассказал замечательную притчу. «Сидит богач на мешках с деньгами. Думает: „Куда этот рубль деть? Куда тот?“ Слышит: кузнец молотком стучит и песни распевает. Удивился: „Я, такой богатый, молчу. А этот нищий кузнец поёт и поёт. Дам ему денег“. Дал. Кузнец приуныл. Задумался, на что их можно потратить. Перестал петь».

В этом весь Черенков. За это его и любили. Впрочем, что это я — любят!

С днём рождения!