В первые полгода в «Бенфике» я только тренировался вместе с командой и ждал своего часа. Иногда участвовал в товарищеских матчах – и смотрелся в них довольно неплохо. Но это естественно: в тот момент я был голодным до футбола, и мне очень хотелось играть. Эрикссон говорил:
— Не волнуйся. Контракт ты с нами подписал, а это главное. Твое время скоро придет. Данные у тебя отличные. Тренируйся и не забивай себе голову ничем посторонним.
А летом Эрикссон ушел из команды. Его сменил югослав Ивич. Странный тренер, прямо скажем. Говоря по-русски, придурковатый.
Да и сами ребята, видя, как я рвал и метал в тренировочных матчах, вторили тренеру: мол, начнет сейчас этот парень за нас играть — сразу дела пойдут в гору. Наши — Васька и Серега — постоянно поддерживали меня. Они же видели, как мне тяжело без футбола.
А летом Эрикссон ушел из команды. Его сменил югослав Ивич. Странный тренер, прямо скажем. Говоря по-русски, придурковатый. Во время тренировок постоянно носился по полю как угорелый, отчаянно жестикулировал, кричал на всех языках. То вдруг подбежит к кому-нибудь из футболистов и по ляжкам шлепнет, а через минуту может этого же футболиста поцеловать. Серега Юран уже в открытую начал его посылать на три буквы. Да и не только он.
У меня с Ивичем были свои истории. Как-то вызывает он меня к себе в кабинет.
— Алекс, — говорит, — ты у меня самый лучший футболист в команде.
— О, спасибо, тренер.
— Только я не могу поставить тебя на ближайшую игру.
— Почему?
— Потому что у меня другие футболисты есть.
— Ну ладно, вам решать. Буду ждать.
Перед следующей игрой опять вызывает:
— Слушай, ты так здорово тренировался всю неделю!
Думаю: «Ну, наконец-то, сейчас поставит в состав». Захожу в раздевалку — моей фамилии в стартовом листе нет. «Елки-моталки, — крутятся мысли в голове. — Как же так?» Оставалось только разводить руками. И так было не раз. В глаза он говорил одно, а за спиной делал совсем другое.
Правда, продержался Ивич у руля «Бенфики» недолго. Его кипучая энергия упорно не желала преобразовываться в результаты. И месяца через три его отправили в отставку.
Самое любопытное, что Ивича вскоре после увольнения из «Бенфики» взяли в «Порту». Вот мы обрадовались-то! Думаем: «Ну, сейчас он точно им все дела завалит». И как в воду глядели: «Порту» после назначения Ивича капитально «посыпался».
После Ивича команду возглавил Тони, который при Эрикссоне числился вторым тренером. Когда он был помощником главного, он всегда относился ко мне замечательно, подбадривал, хвалил. Но в том-то вся и штука, что люди, сами становясь первыми, меняются кардинально.
Самое любопытное, что Ивича вскоре после увольнения из «Бенфики» взяли в «Порту». Вот мы обрадовались-то! Думаем: «Ну, сейчас он точно им все дела завалит». И как в воду глядели: «Порту» после назначения Ивича капитально «посыпался».
Так случилось и с Тони. Поначалу он, правда, доверял мне и Ваське с Серегой, ставил в состав.
До сих пор помню, как мы втроем после отставки Ивича приехали к Тони домой.
— Ребята, в субботу у нас игра, и я вас всех поставлю. Не подведите, — сказал нам он.
Но тут уже у меня началась черная полоса. Никак не мог забить, ощущал какую-то нервозность, чувствовал, что все португальцы настроены против меня. Видимо, начали злиться, что русские отнимают у них место в составе. Началась самая натуральная травля. С нами никто не общался, всячески делали вид, что мы им неприятны. А на поле порой в открытую игнорировали нас, в частности меня. Я заводился, что приводило к конфликтам. Я подлетал к парню, и на смеси русского и португальского орал на него:
— Ты что пас не даешь? Что творишь вообще?
Я уже понимал, что здесь надо биться за свое место под солнцем. Это была настоящая закалка характера.