Главный тренер сборной Италии Роберто Донадони рассказал о своей футбольной карьере, нечеловеческих нагрузках Арриго Сакки и намекнул, что возьмёт Алессандро дель Пьеро на Евро-2008.
— Не хотелось бы начинать разговор с вопроса о приглашении дель Пьеро в сборную…
Я был четвёртым ребёнком в семье, возможно, незапланированным, но об этом я догадался позднее…
— Спасибо. Хотя могу сказать, что шесть месяцев назад не был уверен, однако сейчас я бы взял его в поездку. Факты говорят сами за себя. Однако хочу подчеркнуть, что готов говорить о приглашённых в команду в оговоренный для этого день. Складывается такая ситуация, что слишком много игроков решили поставить меня перед проблемой выбора. Я уверен лишь в одном: приглашение дель Пьеро или кого-либо ещё будет исключительно моим решением, вокруг которого не стоит полемизировать. Все мы цивилизованные люди.
— Болельщикам вы известны как игрок «Милана», однако им почти ничего неизвестно о ваших первых шагах в футболе. Говорят, что вы были первым приобретением Берлускони на посту президента клуба.
— Он сам так говорит, и я не хочу обсуждать его слова. Однако при этом мне известно, какие усилия для перехода в «Милан» приложил я сам. Президент «Аталанты» Бортолотти уже решил продать меня «Ювентусу». Но я был миланистой с самого детства и настоял на своём желании перейти в «Милан».
— Расскажите о своём детстве.
— Я был четвёртым ребёнком в семье, возможно, незапланированным, но об этом я догадался позднее. Я родился в Чизано Бергамаско, что в 18 км от Бергамо. Мой отец был первым из одиннадцати детей, у моей матери Джакомины пять сестёр. Я вырос в краю винограда и кукурузы и до сих пор помню радостные эмоции по случаю сбора урожая. А миланистой я стал из-за Риверы. В 12 лет я надел свои первые бутсы Adidas Rivera с красно-чёрными полосками. Я обожал Риверу, мне нравились также Кройфф, Беккенбауэр, одним словом, элегантные игроки, хотя я понимал важность роли всех остальных.
— Когда вы сделали первые шаги в футболе?
Мне не нравилось находиться в центре внимания тогда, мне не нравится это теперь. Но я понимаю, что общение с прессой входит в обязанности тренера, и почти стал болтуном.
— В 9 лет я уже играл в «Чизанезе». Я уступал моему брату Джорджо в игровом мышлении и технике, но он, в отличие от меня, не переносил ссадин и ушибов. Поэтому отец посоветовал ему бросить футбол и заняться чем-то другим. Джорджо стал счетоводом и до сих пор работает в банке. Я же продолжить играть в футбол, стойко снося все трудности, так как понимаю, что даже сейчас все мои усилия на тренировках и в проведённых матчах составляют лишь 10 % того труда, который выполнил мой отец. До 20 лет он был фермером, а потом занялся перевозкой металлических изделий. Он просыпался в 4 часа утра и приезжал домой поздно ночью, выполняя большой объём физической работы. Поэтому для меня футбол красив и великолепен, но он не заполняет всю мою жизнь.
— В каком плане?
— Например, я с трудом могу вспомнить, сколько скудетто выиграл в своей карьере. Не могу вспомнить мой самый красивый гол, так как на память ни один не приходит. Я не помню имена всех своих партнёров по команде или арбитров, которые судили матчи с моим участием. Я недолго праздновал свои успехи в «Милане», быстро переключаясь на следующий матч. Мне не нравилось находиться в центре внимания тогда, мне не нравится это теперь. Но я понимаю, что общение с прессой входит в обязанности тренера, и почти стал болтуном.
— Ну, хоть какие-то воспоминания вы всё-таки сохранили?
— Лучшие связаны с победой над «Реалом» со счётом 5:0. Худшие — с моим промахом в серии пенальти в полуфинальном матче с Аргентиной на ЧМ-90, та сборная Италии заслуживала участия в финале.
— Какое влияние оказал на вас Сакки?
— Колоссальное. Хотя поначалу я испытал настоящий шок, так как был уверен, что после прежних тренеров-живодёров уже никто не в состоянии меня удивить. Казатти заставлял пить воду с большим количеством разбавленной соли для восстановления сил. Но настоящим кошмаром был Сонетти. «Или я сделаю из тебя футболиста, или заставлю бросить футбол», — любил приговаривать он. Именно благодаря Сонетти я стал профессионалом, благодаря ему понял, что футбол — это умение терпеть и жертвовать собой. Но Сакки превзошёл всех остальных. При Лидхольме мы проводили лёгкие тренировки, а что было потом, после прихода Сакки, невозможно описать. Однако именно в этом был секрет того «Милана», который был способен выдерживать максимальные физические нагрузки и был силён в тактическом плане. Это было непрерывным испытанием, в котором мы в первую очередь пытались перебороть самих себя, а уж потом — соперника. Я знал, что если на тренировке мне удалось пройти Мальдини и Барези, то в игре с менее жёсткими защитниками мне будет легче. Тогда в Миланелло за мной закрепилась прозвище «Кость», так как я старался никогда не уступать в единоборствах.
— Ваша аллергия на схему 4-4-2 появилась со времён совместной работы с Сакки?
— Это не аллергия, а отказ от жёстких тактических схем.
— Как вы себя чувствуете после того, как не удалось договориться о продлении контракта с федерацией страны?
— Я абсолютно спокоен. Принятие полученного предложения было бы ниже моего достоинства. И без этого очевидно, что мы поедем на Евро-2008, ставя перед собой высокие задачи (федерация предложила вариант, при котором контракт с Донадони продлевался до 2010 года в случае выхода итальянцев в полуфинал Евро-2008. — Прим. «Чемпионат.ру»).
— Что раздражает вас больше всего?
Сейчас, являясь наставником национальной сборной, я радуюсь забитому голу намного больше, чем в те времена, когда сам выступал в майке «Скуадры адзурры».
— То, что некоторые до сих пор считают, что я нахожусь под чьей-то протекцией. Я никогда ничего не просил, и никто мне никогда ничего не дарил.
— Вы родились 9 мая, в один день с писателем Чезаре Павезе, афганским командиром Масудом, бывшим президентом Скальфаро, актёром Хью Грантом и певцом Майклом Баблом. С кем из них вы находите сходство?
— Приятно слушать Бабла. В зависимости от настроения слушаю де Андре и Гуччини. А юношей я сходил с ума по кантри, в частности, мне нравились Кенни Роджерс и Нэйл Янг. Но с годами вкусы человека меняются.
— Что вы для себя открыли с возрастом?
— Эмоции. Очевидно, что в качестве игрока я не пережил их. Сейчас, являясь наставником национальной сборной, я радуюсь забитому голу намного больше, чем в те времена, когда сам выступал в майке «Скуадры адзурры».