Капитан «Реала» ушёл, когда чемпионские времена команды, казалось, не закончатся ещё лет пять. Однако так уж получилось, что после его ухода результаты клуба пошли на убыль и пропала романтика в игре королевского клуба.
— Что происходит в голове футболиста из числа элиты, когда он заканчивает карьеру?
— Нужно обладать определённой крепостью духа. Однажды ты просыпаешься, а целого ряда привилегий, с которыми ты жил очень долгое время, больше нет. И их уже не вернуть. Впрочем, лично у меня адаптация к жизни без футбола прошла довольно гладко. Я сыграл два сезона за пределами Испании, заранее знал, что мой последний сезон действительно станет последним, и что нужно наслаждаться им в полной мере, так как другого уже не будет. Решение о завершении карьеры уже было принято, и я знал, что если не буду готов к жизни, которая настанет сразу же после завершения карьеры, всё может сложиться очень-очень плохо.
Оглядываясь назад, понимаешь, что раньше футбол был более спокойным, более личным. В нём было гораздо больше чистого спорта.
— Сейчас футбол — это вид спорта, в котором переплетаются множество интересов. А какую роль в нём занимает игрок?
— Футболисты моего поколения играли в несколько другую игру. Оглядываясь назад, понимаешь, что раньше футбол был более спокойным, более личным. В нём было гораздо больше чистого спорта. Сейчас в футболе существуют экономические интересы, интересы масс-медиа, и на их фоне спортивная составляющая теряется, а значимость приобретают другие аспекты. Сейчас добиться успеха в роли игрока, тренера или президента команды гораздо важнее, чем просто быть хорошим человеком, и корректно вести себя по отношению к другим людям. Нынешний футбол приобрёл достаточно специфические формы, но это – свершившийся факт, и мы не в силах ничего поменять.
— Могут ли успешно сосуществовать экономические интересы со спортивными?
— Для команды-победителя спортивная составляющая всегда первостепенна. И только потом идут все остальные аспекты. Добиваться спортивных успехов тем сложнее, чем больше факторов будет отвлекать игроков от их непосредственной работы, т.е. игры в футбол. Сначала нужно спланировать работу игроков, каждодневные тренировки и только потом уже заниматься всем остальным, но, повторюсь, спортивная составляющая должна быть приоритетна и неприкосновенна. Нельзя, чтобы на первые роли выходили различные околофутбольные процессы, а тренировочный процесс был бы к ним лишь дополнением, формирующимся по принципу «потренируемся, если на это останется время». Несомненно, жизнь поменялась: реклама, маркетинг и продажа футболок – всё это очень важные аспекты, но надо понимать, что продать футболку команды, которая побеждает, гораздо проще, чем той, которая проигрывает.
— Ваша карьера была долгой и блестящей. Что послужило для неё отправным пунктом?
— Я всегда говорил, что моя жизнь похожа на сказку. Будучи ребёнком, я начал играть в футбол в своём селе. В 17 лет я перешёл в систему «Малаги», в первой команде которой играли два моих брата. В 18 лет я уехал из дома, чтобы провести предсезонку в одной из дочерних команд клуба. Я приехал в Росаледу, а тренер сказал мне, что я здесь никому не нужен. Всё, что мне оставалось, это собрать свои вещи, позабыть о мечтах и надеждах и вернуться обратно в своё село.
— О чём вы думали в этот момент?
— Представьте себе: ты приезжаешь в родное село, выходишь на автобусной остановке в двухстах метрах от твоего дома с сумкой в руке, и тысяча мыслей проносится у тебя в голове: «Сейчас мне надо будет войти в дом, а что я скажу своим родителям и братьям?» Было очень сложно забыть всё это, но, на моё счастье, мой брат Маноло тогда играл в Вальядолиде и поговорил обо мне с его тренером, Висенте Кантаторе. Маноло сказал, что у него есть брат, и что он был бы очень признателен, если бы Висенте смог на него посмотреть. Когда тренер узнал, что мне уже 19 лет, он сказал, что если в этом возрасте я ещё ничего не добился, то вряд ли уже что-то получится, но всё же согласился просмотреть меня. Я играл предсезонный матч за Вальядолид Промесас (в 1972-1992 годах так назывался нынешний «Реал Вальядолид Б» — прим. автора), а Кантаторе наблюдал за игрой с трибуны. Спустя пять минут после начала матча – так рассказывал мне позднее знакомый – Кантаторе спросил: «Кто этот долговязый парень?» и ему ответили, что это брат Йерро. А когда после игры они разговаривали с Маноло, Контаторе уже всё решил: «В этом году твой брат будет играть вместе со мной в Примере».
О профессии механика я забыл, когда уехал в Вальядолид. А уже через полтора месяца я вышел на поле Ноу Камп. Мне повезло, что я встретил Висенте Контаторе, благодаря которому я и стал профессиональным футболистом.
— Если бы не эти события, вы бы стали механиком в Велесе…
— О профессии механика я забыл, когда уехал в Вальядолид. А уже через полтора месяца я вышел на поле Ноу Камп. Мне повезло, что я встретил Висенте Контаторе, благодаря которому я и стал профессиональным футболистом. Он говорил мне: «Я поставлю тебя в состав, но если ты не выполнишь поставленные задачи, я уберу тебя из состава, и ты сам будешь виноват в том, что упустил свой шанс». Мне было необходимо, чтобы тренер так говорил, так как после своего первого возвращения в родные пенаты я очень много думал. И возвращаться в Велес с сумкой в руках второй раз, и говорить родным, что я не подошёл и Вальядолиду, мне совершенно не хотелось. Это была очень тяжёлая, но в тоже время прекрасная неделя, потому что в это время произошло самое важное событие моей жизни: встреча с Висенте Кантаторе.
— Фернандо Йерро действительно такой эгоистичный игрок, как о нём говорят?
— На мой взгляд, в футбольных грандах должно быть около двадцати игроков. Безусловно, если я играю, это гораздо лучше, чем если бы я был среди запасных, но у игрока всегда должно быть уважение к команде. И если слово «эгоист» рассматривать с положительной стороны, то оно принимает не такое уж и плохое значение. Если его применять к людям, которые хотят играть, которые знают, каким образом их работа может принести пользу клубу, то такой эгоизм мне нравится. У меня такие люди вызывают гораздо больше уважения, чем те, кто спокойно сидит в запасе, получает причитающиеся ему по контракту деньги и не стремится ни к чему большему.
— Расскажите о ваших тренерах.
— Все мне дали что-то полезное, и о каждом можно говорить очень долго. Так, Кантаторе открыл мне дорогу в большой футбол. Дорогу, которая и стала определяющей в моей дальнейшей жизни; Фабио Капелло показал мне важность характера игрока и единства команды для достижения успеха; Висенте дель Боске помог мне понять, что футбол на самом деле гораздо проще, чем я думал; Хавьер Клементе, с которым я был в отличных отношениях, на самом деле был гораздо большим сторонником атакующего футбола, чем о нём думали и писали, или чем Камачо, который почти тридцать лет учил меня защищаться. В футболе, как и в жизни, есть чему учиться до самого последнего дня.
Мне неприятно видеть, как выборы в клуб превращаются в «гонку» между его бывшими игроками.
— Вы не слишком задерживаетесь со своим возвращением?
— Когда я закончил играть, единственное, чего мне хотелось – это отдохнуть и привести в порядок свои мысли. Точно понять, где же теперь моё место в жизни. Своё возвращение в мир футбола я не рассматривал, как что-то неотложное. Сейчас прошло уже достаточно много времени, я по-другому смотрю на происходящее и готов в любой момент вернуться. И это нормально, так как футбол всегда был всей моей жизнью. Но я хочу просыпаться зная, что пойду на работу, которая будет целиком захватывать меня как профессионала и как личность.
— Почему на прошедших выборах в руководство «Реала» вы не выставляли свою кандидатуру?
— Времена выборов – смутные времена. Каждый должен чётко понимать, что речь идёт о «Реале» — величайшем клубе в истории футбола, не заслуживающем ничего, кроме уважения. Четырнадцать лет своей жизни я отдал «Реалу» и никогда не играл ради кого-то, лишь ради самого «Реала». Мне неприятно видеть, как выборы в клуб превращаются в «гонку» между его бывшими игроками. Я в такой ситуации чувствую себя неуютно.
— Что чувствует игрок, который только что выиграл чемпионат, которому устраивают овацию сто тысяч поклонников, когда он уходит с поля… а на следующие утро уже не знает, останется ли это поле его домом и в дальнейшем?
— Тогда я уже знал, что оно не будет моим домом. Таковым оно оставалось в моём сердце, но я сознавал, что это был мой последний матч на Сантьяго Бернабеу. Это была интуиция. Позже я спросил у Висенте дель Боске: «Вы заменили меня на последней минуте, так как знали, что это мой последний матч?». От ответил мне: «Нет, я просто хотел отдать должное Павону». Однако обдумывая эту замену и анализируя свои ощущения я понимал, что продолжения не последует.
— Почему вы не говорили об этом предчувствии вплоть до окончания чемпионата в примере?
— Рассказать всё для меня тогда было бы самым простым решением. Но у меня было устное соглашение с «Реалом» и моральные обязательства перед командой. Я понимал, что мы выступаем в чемпионате, боремся за чемпионство и всё должно происходить своим чередом. И что моя проблема гораздо менее значима, чем задачи команды.
— Что для вас оказалось более болезненным, сам факт того, что с вами решили попрощаться, или форма, в которой это произошло?
— Сам факт не вызвал вопросов. Мы с руководством «Реала» обо всём договорились за пару минут. Раз уж они решились на этот поступок, мы уладили все вопросы без проблем. Самым же неприятным в тот вечер было ощущение того, что из тебя пытаются сделать ответственного за всё и не понимать причин такого отношения…
По материалам испанской прессы.