Недавно Леннарт Юханссон сложил с себя полномочия президента УЕФА. В своём
интервью он рассказывает о творческих планах после того, как на протяжении 17
лет руководил европейским футболом.
— Какое самое важное изменение произошло в футболе после 1990 года, когда вы
были избраны на пост президента УЕФА?
— Одним из самых значимых изменений стало увеличение количества национальных
сборных. В 1990 году в организацию входили 32 ассоциации. После распада
Советского Союза и Югославии число членов достигло пятидесяти двух, и ещё две
страны готовятся присоединиться к УЕФА. Трудно управлять кораблём, когда имеешь
дело с таким количеством представителей различных культур и религий. Я пытался
выслушать все точки зрения, потому что не люблю авторитарный подход к работе.
Тем не менее самым важным изменением, конечно, является увеличение вкладываемых
в футбол финансовых средств. Когда я вступил в должность, УЕФА имел 7 служащих
и годовой оборот в 15 млн. швейцарских франков. Сегодня число сотрудников
перевалило за две сотни, а годовой оборот составляет 2 млрд. франков. Это
следствие растущей роли телевидения. Сейчас вы можете смотреть по телевизору
футбол в любой день недели. Не думаю, что это позитивное явление. Трудно
предугадать, сколько ещё продлится футбольный бум. А вдруг это мыльный пузырь,
который рано или поздно лопнет?
— То есть нельзя исключать, что футбол придёт в упадок?
— Негативной стороной крупных вложений в футбол является то, что владельцы
клубов хотят как можно скорее получить дивиденды от инвестиций. Или, к примеру,
на сегодняшний день сфера зарплат футболистов никоим образом не контролируется.
Да, я согласен, что футболист должен получать то, чего заслуживает, но должны
существовать какие-то рамки. В настоящее время владельцы клубов настолько
одержимы желанием победить в национальном чемпионате или Лиге чемпионов, что
приглашают не только многообещающих игроков, но и футболистов, которые давно
превратились в товар. А болельщики ещё и негодуют, что приезжие звёзды не
переживают за клуб так, как это делает выросший на окраине их города паренёк.
Кроме того, в футболе видны проявления прямого финансового давления:
взяточничество, договорные матчи, незаконный тотализатор и конечно же – расизм
и насилие. Добавьте к этому махинации, происходящие в крупных клубах, где люди
видят в команде не спортивную единицу, а всего лишь доходное коммерческое
предприятие.
— Как вам удалось достичь поста президента УЕФА?
— В футболе я никогда не блистал и осознавал, что достичь больших высот не
удастся. Видимо это послужило причиной того, что в 15 лет я начал работать
писарем на предприятии, которое занималось производством линолеума. Потом я стал
агентом по продаже, а 12 лет спустя – исполнительным директором. В свободное от
работы время я создал в своём района Стокгольма футбольную команду. Позднее с
целью помочь брату моей девушки, на которой я впоследствии женился, я стал
президентом клуба хоккея с мячом АИК. Совсем скоро мне был предложен пост
президента одного футбольного клуба. Из любви к футболу я дал согласие. Позже я
занял пост президента ассоциации футбольных клубов Швеции.
— Ваш самый успешный проект.
— Лига чемпионов. Вначале нас было двое – я и генеральный секретарь УЕФА. Это
была наша идея, у которой, правда, было много противников, в том числе, и внутри
организации. Ситуация изменилась в нашу пользу лишь после того, как немецкая
телекомпания RTL поняла суть нашего проекта и купила права на телетрансляцию.
Сейчас матчи Лиги чемпионов транслируются на 194 страны мира, а финал турнира
является одним из грандиозных событий года.
— Ваше самое крупное поражение?
— Надо признать, что нас сильно поприжал Евросоюз. Мы не представляли, какую
важную роль он играет в системе, недооценивали его решения. Мы не представляли,
что «дело Босмана» будет иметь такие серьёзные последствия. Позже пришло
осознание важности сотрудничества с Евросоюзом. Сегодня двое сотрудников УЕФА
находятся в постоянном контакте с ЕС.
Мы обязаны считаться со свободным перемещением рабочей силы, денег и услуг, с
другой стороны, УЕФА искал варианты участия в этом процессе. Ярким примером может
служить правило о доморощенных игроках. Мы не против покупки клубами иностранных
футболистов, но считаем, что клуб должен иметь, как минимум, такое же количество
местных игроков, дабы команда не теряла свою индивидуальность.
— Что вас больше всего раздражало в годы работы президентом УЕФА?
— Организация G-14, которая представляет интересы лишь отдельных клубов – её
членов. Будучи президентом УЕФА, я ни разу не встречался с этой организацией. Я
отказывался признавать её существование. Настоящие футбольные организации – это
национальные федерации, лиги и входящие в них клубы. Если президент какого-либо
клуба просил о встрече, двери моего кабинеты были всегда открыты. Но если кто-то
хотел встретиться со мной в качестве представителя G-14, я отвечал отказом. Я
был неуступчив в этом вопросе…
— Как президент УЕФА вы должны были получать солидные гонорары. Не
намереваетесь ли обосноваться на одном из райских островов?
— По правде говоря, УЕФА мне начала платить, только начиная с 2000 года. В
предыдущие десять лет я снимал деньги с моего счёта в пенсионном фонде. К
счастью, впоследствии УЕФА и ФИФА решили платить зарплату своим сотрудникам. До
2000 года беспокоился о своём финансовом положении, но при этом не хотел бросать
работу из-за зарплаты, так как знал, сколько людей работают безвозмездно на
благо футбола. Одним словом, УЕФА оплачивала мои командировочные расходы, но
жалованья я не получал. Когда же организация начала выплачивать мне зарплату,
переводя деньги в швейцарских франках на счёт в швейцарском банке, газеты
подняли шумиху и мне пришлось закрыть этот счёт. Я открыл счёт в шведском банке
и стал платить 50 процентов подоходного налога.
— В 1998 году вы уступили на президентских выборах ФИФА Зеппу Блаттеру.
Девять лет спустя его соратник Мишель Платини выиграл у вас в борьбе за пост
президента УЕФА. Поражения были обидными?
— Я отказался от комментариев по поводу хода предвыборной кампании в 1998
году и сейчас не отойду от своих принципов. Я знаю, что произошло на самом деле,
но не хочу рассказывать об этом, как какой-то неудачник. В течение трёх дней
после выборов я был обозлён и раздосадован, но затем решил оставить всё
негативное в прошлом. Мужчина в моём возрасте должен уметь уступать, но однако, с
другой стороны, зло берёт, когда вспоминаю, что меня обманули.
Перед последними выборами Блаттер заявил, что хочет видеть на посту президента
УЕФА «футболиста, а не чиновника». Когда при встрече я попросил его разъяснить
суть этих высказываний, он заметил, что я стар для этой работы. При этом ему
самому уже 72 года, и он никогда в жизни не играл в футбол…
— Вы считаете, что ошиблись при организации своей предвыборной кампании?
— Вообще-то я не вёл предвыборной кампании. Семнадцать лет безупречной работы,
создание объединённого исполнительного комитета, участие европейских сборных в
полуфиналах четырёх чемпионатов мира и инфраструктура, превосходящая ту, что
имеет ФИФА, – все эти факторы свидетельствовали в мою пользу. Я выдвинул свою
кандидатуру по предложению президента ФИФА, который в дальнейшем всячески
способствовал моему противнику. Я не выступаю против Мишеля Платини. Он
самостоятельный руководитель и по-своему любит футбол. Во время предвыборной
кампании он вёл себя корректно, а после победы написал мне любезное письмо. Я
негативно отношусь к совершенно другим людям, которым чужды принципы честной
игры.
— Каковы ваши планы на будущее?
— Я почётный президент УЕФА, что даёт мне право присутствовать на матчах и
участвовать в заинтересовавших меня мероприятиях. Я намерен воспользоваться этим
правом и принимать участие в обсуждении важных вопросов, на окончательное
решение которых я в состоянии повлиять. Если же это невозможно, то мне лучше
остаться дома и сходить на рыбалку. Привыкаю к новой жизни, хотя мою супругу
начинает раздражать, что я всё время хожу по квартире в поисках подходящего
занятия. По этой причине я решил начать писать мемуары. Думаю, мне есть о чём
рассказать…
По материалам английской прессы.