Что предпримет Мишель Платини, если займет пост президента УЕФА. 25—26 января 2007 года в Дюссельдорфе Конгресс УЕФА решит вопрос о том, кто займет кресло президента Европейского футбольного союза на предстоящий срок. Претендентов пока двое — нынешний президент швед Леннарт Юханссон, возглавляющий УЕФА с 1990 года, и француз Мишель Платини, в прошлом один из лучших игроков в истории европейского футбола.
Взгляд одного из кандидатов в президенты УЕФА Платини на футбол XXI века достаточно красноречиво представлен в его интервью журналистам Европейской ассоциации спортивных изданий (ESM).
— Почему вы хотите стать президентом УЕФА?
— Я вижу свою задачу в том, чтобы объединить все футбольные семьи в рамках своего рода единого европейского устава с тем, чтобы мы сами могли устанавливать правила и принципы, по которым будет жить футбол. Я не хочу, чтобы за нас это делали гражданские суды, как было в «деле Босмана» или «деле „Шарлеруа“ (этот бельгийский клуб обратился в суд, требуя от ФИФА компенсации за травму своего игрока, полученную в игре за сборную Марокко. — „КВ“.). Футболом должны управлять те, кто непосредственно занимается футболом.
За свою карьеру я попробовал себя практически во всех ролях, существующих в нашем виде спорта. И опыт убеждает меня: мы в состоянии сами решать свои вопросы и не обязаны пресмыкаться перед технократами или политиками. Я не дурак и понимаю, что добиться этого будет непросто. Возможно, понадобится лет десять, но решить эту задачу необходимо, если мы хотим, чтобы у футбола как вида спорта было светлое будущее. Только при условии, что мы станем сами управлять им, у нас появится возможность решать, как вкладывать заработанные нами деньги в деятельность национальных федераций. Таков первый пункт моей предвыборной программы, и сейчас я стараюсь довести его до всех европейских национальных федераций.
— Леннарт Юханссон сделал для европейского футбола очень многое. Достаточно сказать, что он стоял у истоков Лиги чемпионов, появление которой стало революцией в европейских футбольных финансах. Почему вы выступаете его оппонентом?
— Мне симпатичен нынешний глава УЕФА. Но два года назад, на конгрессе в Марракеше, он сказал мне, что хочет уйти — отдохнуть, побыть с детьми и внуками, порыбачить и тому подобное. Однако позже, стоило мне объявить, что я хочу баллотироваться в президенты, Юханссон внезапно решил выставить и свою кандидатуру. Мужественное решение для человека его возраста. Но я думаю, что подтолкнули его к этому другие, менее мужественные люди, которые сами предпочитают держаться в тени.
— В чем различия между вашими программами?
— Не считаю себя вправе оценивать программу Леннарта. Я могу говорить только о том, чего хочу добиться сам. Взгляните, например, на опубликованное недавно Европейским союзом „Независимое исследование европейского футбола“. Я полностью согласен со многими положениями этого документа. Но не со всеми. Это хорошая основа для дальнейшей работы, однако там есть ответы далеко не на все вопросы. Возможно, в этом и состоит разница между нами. (В указанном исследовании говорится о неблагополучном положении в европейском футболе и предлагается ряд реформ, суть которых сводится к более активному участию в футбольных делах европейских политических структур.— „КВ“)
— Но ведь вы не станете спорить с тем, что УЕФА не сможет работать вне рамок европейского закона?
— Я согласен с тем, что нам надо работать вместе с политиками — но не под их контролем. УЕФА — это 52 национальные федерации, и именно они — хозяева УЕФА. А я не уверен в том, что все они согласны с „Исследованием“.
— Вряд ли, однако, вам удастся полностью отделить спорт от политики.
— А я об этом и не говорю. Я говорю лишь о том, что у футбольного мира должно быть право самому решать собственные проблемы. Поэтому нам и необходимо выработать некую собственную хартию во благо футбола, которую мы, УЕФА, могли бы представить ФИФА, МОК и политическим кругам. Что происходит сейчас? Национальные федерации конфликтуют с клубами, клубы — с игроками, некоторые национальные федерации — с ФИФА. А когда что-нибудь случается, мы обращаемся в суд, в то время как нам надо найти способ решать любые проблемы, не вынося их за рамки футбольной семьи.
— Каков наихудший вариант развития ситуации?
— Хуже всего будет, если мы, в конце концов, позволим политикам решать, чтобы пенальти, скажем, били не с 11, а с 18 метров. Возможно, наступит день, когда футбол окажется в ведении министров спорта, но я дожить до такого дня не хотел бы. Моя цель — стать президентом такого УЕФА, который вместе с ФИФА и МОК будет бороться против этого.
— Как вы оцениваете свои шансы выиграть выборы?
— Стараюсь убедить национальные федерации в том, что я хороший кандидат. Вот и все. Я не хочу сказать, что Леннарт Юханссон был плохим президентом, — как раз наоборот. Мне кажется, что я уже обеспечил себе достаточное для победы количество голосов. Но сколько именно — не скажу. Самое странное в том, что, если меня изберут, жить мне станет тяжелее. Проиграю — поеду в отпуск. Выиграю — в тот же день придется идти на работу.
— Как бы вы сформулировали свою философию?
— Не знаю, кто будет определять законы и правила футбола в будущем — в худшем варианте это могут быть суды или даже спонсоры, — но я хочу чтобы наши дети через 20, 30 лет играли в ту же игру, что и мы. Возможно, это прозвучит нескромно, но я в сегодняшнем футболе один из немногих, к кому прислушиваются. И волнует меня не футбольный бизнес, а то, какую игру мы передадим нашим детям, в каких соревнованиях они будут выступать, насколько удастся сохранить традиции футбола, которые и делают его таким популярным.
— В 2003 году, когда вы впервые выразили желание стать президентом УЕФА, вы предлагали изменить формат Лиги чемпионов, вернувшись к игре навылет. Вы по-прежнему за это?
— Нет, я не собираюсь менять Лигу чемпионов, о чем заявил и в своей предвыборной программе. Я прекрасно представляю себе, что означает Лига чемпионов для европейского футбола, и вовсе не хочу погубить свои шансы на избрание. Но есть одна проблема, которую я не могу обойти: среди 32 клубов, участвующих в турнире на групповой стадии, слишком мало чемпионов. Недопустимо, чтобы такие футбольные державы, как Польша или Румыния, были лишены шансов иметь своих представителей на групповом этапе. Мне бы хотелось, чтобы великие клубы ездили играть во все страны. Помню, как однажды, когда я еще играл за „Ювентус“, мы приехали в Исландию — что там творилось! Такие события поднимают интерес к футболу. Поэтому мне кажется, что четыре клуба, которыми представлены в Лиге некоторые страны, — больше, чем нужно. Это ведет к вытеснению из Лиги других стран и других клубов. Англии, Италии, Испании вполне хватило бы иметь в турнире по три клуба. Но, разумеется, даже если я стану президентом, навязывать никому ничего не буду: в УЕФА есть соответствующие комиссии и комитеты, им и решать. Но идею такую выскажу.
— Чем вы, как президент, будете отличаться от предшественников?
— Я хочу быть исполнительным президентом. Жить буду в Женеве и должен, кстати, заметить, что самым трудным было уговорить на переезд мою жену. Надо брать пример с ФИФА. Вы приезжаете в офис ФИФА в Цюрихе — и застаете там Блаттера. Вы приезжаете в офис УЕФА — и узнаете, что президента на месте нет. Если ты представляешь УЕФА, делать это надо, находясь в штаб-квартире организации. Я хочу, чтобы у президента было больше полномочий. Но я также хочу, чтобы их было больше у исполкома и его членов. В УЕФА все изменилось в 2000 году, когда устав организации был изменен с тем, чтобы дать больше власти администрации. Слишком много власти, на мой взгляд. Мне хотелось бы, в частности, чтобы члены исполкома возглавляли различные комитеты. Я, например, член исполкома УЕФА, но занимаю лишь должность наблюдателя в техническом комитете и фактически ничего не делаю. Между тем в ФИФА я председатель технического комитета!
— Складывается впечатление, что вы недолюбливаете бизнес. Это верно?
— Нет, я понимаю, что профессиональный футбол все больше превращается в бизнес, но думаю, ему не стоит забывать и о своей социальной ответственности. Ведь в юности все мы занимались спортом ради здоровья, развлечения, удовольствия и тому подобное, а не ради того, чтобы со временем стать биржевыми игроками! Смотрите, к чему приводит чрезмерное увлечение бизнесом в футболе: клубам-грандам нужны лучшие игроки, они платят за них все больше, сталкиваются с финансовыми проблемами — и вот им уже нужна помощь, чтобы преодолеть трудности, которые они сами себе создали.
— Как вы относитесь к группе G-14, объединяющей элиту европейского клубного футбола?
— Мне не по душе концепция G-14. Мне нравятся великие клубы — „Манчестер Юнайтед“, „Арсенал“, „Ювентус“, „Милан“, — но не нравится, что они создали собственную организацию. Правда, обнадеживает то, что новый председатель G-14 Дэвид Дин из „Арсенала“ о будущем говорит в более сдержанных тонах. Надеюсь, он понимает, что большим клубам следует действовать вместе с УЕФА, а не бороться против него.
— Но G-14 выступает за продолжение „дела “Шарлеруа». Как быть с этим?
— Суть «дела „Шарлеруа“ — проблема страховки игроков на период, когда они привлечены в национальную сборную. Кстати, я был первым, кто поднял эту тему еще 10 лет назад. Вопрос этот непростой. Разумеется, я бы не хотел заставлять свой клуб искать деньги на то, чтобы платить футболисту зарплату в течение полугода, пока он лечится от травмы, полученной в игре за сборную. С другой стороны, неправильным было бы и заставлять, скажем, „Челси“ платить чешской футбольной федерации за то, что Петр Чех надолго выбыл из обоймы сборной из-за травмы, полученной в клубе. В то же время я против того, чтобы национальные федерации платили деньги за вызовы игроков в сборные. Это вообще другой вопрос.
— Есть ли правила игры, которые вам хотелось бы изменить?
— Я в этом плане человек консервативный. Но вот после чемпионата мира 1990 года мы отменили пас назад вратарю, радикально изменив тем самым философию игры. И это была моя идея. Будучи игроком, здорово уставал, гоняясь за защитником соперника, который при малейшей опасности отпасовывал мяч вратарю! Но в то же время я, например, противник видеоповторов. А вот двое лишних судей не помешали бы. Их можно расположить, скажем, за лицевыми линиями, чтобы они помогали главному арбитру отслеживать то, что остается вне поля его зрения. Но вообще-то эти вопросы — в компетенции ФИФА, а не УЕФА.
— Какими качествами, необходимыми президенту УЕФА, вы, по собственной оценке, обладаете?
— Я лидер, а не эксперт. Не юрист и не бухгалтер. Я покинул школу в 16 лет, и у меня нет университетского диплома. Зато я знаю, куда я хочу вести футбол, действуя так, как подсказывает мне сердце. Но мне нужна хорошая команда. Вратарь, чтобы отбивать мячи, хорошие защитники, чтобы оборонять наши ворота, полузащитники, которые снабжали бы меня мячами, форварды, которые поражали бы цель. Словом — все то же самое, как в бытность игроком.
— В будущем году выборы президента пройдут не только в УЕФА, но и в ФИФА. Почему вы решили баллотироваться в европейской, а не в мировой организации?
— Очень просто: в ФИФА есть президент Блаттер, который уходить не собирается. В УЕФА есть президент, который сказал, что не собирается оставаться.