— О чем ты вспоминаешь, когда думаешь о своем детстве?
— Само собой разумеется, любимой моей игрушкой был всегда мяч. Притом я все еще помню, как мой отец подбадривал меня или критиковал. Даже когда я был совсем маленьким, он уже тогда указывал, что я неправильно делаю во время игры. Мой папа сыграл очень важную роль в моем футбольном воспитании. Иногда мне казалось, что я играю только для него. В детстве ведь не бывает ничего прекраснее, чем осчастливить своих родителей. Я еще помню, как после действительно хорошего результата во время игры, я шел к автомобилю ехать домой, с полной уверенностью в том, что у него на лице появится широкая улыбка в знак восхищения моими достижениями. Ну, не то чтобы так было постоянно, конечно… Он меня все время учил не останавливаться на достигнутом. Нет предела совершенству — в таких традициях меня воспитывали.
— Ты, как коренной парижанин, наверное, испытал некий культурный шок, когда тебе пришлось перебраться на юг Франции (в 1993 Тьерри Анри перешел в юниорский состав «Монако». — Прим. РАNФутбол)?
— В сравнении с пригородами Парижа, где я вырос, новое место, конечно же, стало шоком. Меня действительно поразило, как все вокруг чисто и как там много дорогих автомобилей. У меня было впечатление, что я принадлежу к другому миру и никогда не смогу адаптироваться. Все выглядело огромной декорацией к фильму и казалось неестественным. Я с большим трудом смог к этому привыкнуть, но Монако красивый город и прекрасное место для жизни.
— Кто из тех, с кем ты играл бок о бок в «Монако», оставил в твоей жизни наибольший след, повлиял на тебя как на игрока?
— В первую очередь Сони Андерсон. Я многому научился, наблюдая за его игрой. В «Монако» с таким напарником у меня появилась возможность попробовать себя на флангах, благодаря чему я приобрел новые навыки. Я научился видеть поле, что имеет огромное значение для любого центрфорварда, в том числе и для меня. А еще за время моего пребывания в «Монако» я узнал, что, будучи центральным нападающим, почти всегда попадаешь в заголовки газет. Ты можешь выкладываться по полной, прыгая выше своей головы, отдавать идеальные голевые передачи, но слава и внимание всегда будут принадлежать тому человеку, который заводит мяч за линию ворот. Ведь не секрет, что для многих болельщиков и прессы существует один только нападающий, забивший решающий гол. Даже если он плохо играл, но при этом забил — он герой. Из этого я научился признавать и ценить достижения и вклад других. Кстати, Сони был именно таким — он никогда не забывал поблагодарить своих партнеров по команде за то, что они делают на поле.
Теперь, когда я забиваю голы, я стараюсь вывести на первый план вклад в игру моих партнеров по команде. Я считаю, что это неправильно, когда все внимание сфокусировано только на том, кто отправил мяч в сетку. Ты можешь обыграть троих игроков и потом отдать отличную передачу, а нападающий, может быть, лишь коснется мяча, но тем не менее его имя будет стоять в заголовках. Справедливо?
— Правда ли, что твой дядя был чемпионом Франции по легкой атлетике?
— Я неуверен, был ли он чемпионом Франции, но он действительно был очень хорошим атлетом, невероятно быстрым. Он занимался многими видами спорта. Дядя Аурелиен был, кстати, психотерапевтом в «Эвертоне». В той игре, когда мы обыграли «Эвертон» со счетом 4-3 в 2002 году, он сидел на их скамейке.
— Ты бы играл в финале чемпионата мира 1998, если бы Марселя Десайи не удалили бы с поля. Что ты почувствовал, когда понял, что красная карточка положила конец твоей мечте о чемпионате мира? Это испортило тебе праздничное настроение после победы?
— Если говорить начистоту, то это было на самом деле тяжело. Все-таки речь шла о финале чемпионата мира. Тренер Эме Жаке уже после первого тайма отправил меня разогреваться, он сказал: «Ты войдешь в игру». Спустя некоторое время после начала второго тайма он сказал: «ОК, через 5 минут». И тут судья вытянул карточку. Какое-то время я думал: «Вот черт!». Но мое праздничное настроение эта ситуация все же не испортила. То был невероятный триумф!
— После чемпионата мира ты ушел в «Ювентус». Что же там не сложилось?
— Тут я бы хотел кое-что разъяснить: люди говорят, что я якобы мало играл в Турине, но я там играл все время! Я перешел в зимнее межсезонье, и это объясняет малое поначалу количество моих выступлений за клуб. Кстати, из 16 оставшихся матчей 13 раз я попадал в стартовый состав! Первые 3 игры я еще сидел на скамейке, потому что тренер Марчелло Липпи думал, что необходимо было дать мне немного времени освоиться. В следующих пяти или шести матчах я либо отдавал голевую передачу, либо забивал сам. Это-правда, что мне понадобилось время, чтобы привыкнуть к тактической схеме 3-5-2, которая мне была в диковинку. Но я быстро приспособился и заиграл. Я покинул «Юве» совсем по другим причинам, о которых я, собственно, не хотел бы говорить.
— Но сейчас-то ты откроешь тайну?
— Нет.
— Что ты думаешь, будучи бывшим игроком «Ювентуса», о скандале, разразившемся этим летом? Были ли у тебя какие-то подозрения, когда ты был в Турине, и достаточно ли строго наказаны соответствующие клубы?
— Откровенно говоря, у меня никогда не возникало никаких подозрений, и я не люблю говорить о тех вещах, о которых я не достаточно хорошо информирован. Мы знаем только то, что мы где-то читали или слышали. Поэтому очень тяжело определить, что — правда, а что — нет. Я еще помню, как у «Марселя» в 1993 году должны были отобрать титул чемпиона Франции, после того как он, кстати, выиграл также и в Лиге Чемпионов. Я совершенно не хотел знать подробностей. Тогда я был фанатом «Марселя». Благодаря этому клубу мне действительно стала интересна профессиональная карьера футболиста — команда подарила мне мечту, и я совсем ничего не хотел слышать обо всем этом!
— Французское телевидение смотришь? Можешь посоветовать какие-нибудь передачи или программы?
— Что касается французского телевидения, то здесь я мало чего могу сказать — кроме футбольных трансляций и программ, ничего не смотрю.
— Легко далось тебе решение уйти к Венгеру в Лондон? Каким клубам ты отказал?
— Никакому клубу я не отказывал. О других клубах я даже и не думал, когда я узнал, что могу пойти в «Арсенал».
— Какие у тебя самые лучшие воспоминания о времени, которое ты уже провел в «Арсенале»? Самый лучший гол? Самый прекрасный момент?
— Я думаю, что самое лучшее, что здесь со мной было, это целый сезон без проигрышей! (2003/2004.-Прим. РАNФутбол). Это восхитительно — побить рекорд и быть непобедимыми! Огромный успех как для английского футбола, если взять во внимание все те тяжелые матчи, которые здесь нередко бывают. Едва ли найдется кто-то, кто опровергнет мои слова.
— Сожалеешь ли ты о том случае, когда на Хайбери ты выступил против судьи Грэма Полла (в 2001 году в игре против «Ньюкасла». — Прим. PAN-Футбол)? Ведь это не совсем удачно отразилось на твоем имидже толерантного и спокойного игрока на поле?
— Это один из тех случаев, которые были неправильно интерпретированы. Кое-кто из моих партнеров по команде вышли на поле и отвели меня в сторону-это так, но случилось это только потому, что они думали, будто я МОГУ потерять над собой контроль. Хотя до этого было еще очень далеко. Они хотели меня забрать, но я им сказал, что судью не трону. Со стороны ситуация выглядела хуже, чем все было на самом деле, как это часто случается в подобные напряженные моменты. Когда я подошел к Полу, никого поблизости не было. То есть я мог бы на него напасть, если бы хотел. Но я хотел только поговорить с ним: лицом к лицу, с глазу на глаз. Я хотел услышать от него ответ, который до сих пор не получил. Я ему сказал, что он надломил игру, нарушил ее ход. Ведь он это действительно сделал! Но он не нашел в себе мужества признать это, что меня действительно разозлило. Согласитесь, поступок, недостойный настоящего мужчины. Он удалил с поля Крейга Беллами — мне до сих пор не понятно из-за чего, — а по
том совершенно необоснованно поле должен был покинуть Рэй Парлор. И тут Сол Кэмпбелл чисто отрабатывает в обороне, а судья свистит и указывает «на точку»! После всего этого я могу только спросить: почему он испортил матч? Как нам, так и «Ньюкаслу»! Грэм так и не смог мне ответить. Если ты мужчина, то ты должен посмотреть в глаза и что-то сказать. Каждый иногда допускает ошибки, но лишь мужчина может их признать!
— В какой момент вы, игроки, во время того «непобедимого сезона» поверили в то, что вы пройдете до конца без поражений?
— Мы об этом вообще не думали. Единственный раз, когда мы о чем-то таком говорили, был в Портсмуте. Оставалось три игры до конца сезона. Мы проигрывали по ходу матча и все-таки смогли сравнять — 1-1. Я помню, как мы говорили, что это было бы глупо — проиграть перед самым концом сезона. Может быть, эта мысль сыграла подсознательно свою роль еще до того момента, как мы ее высказали, в последних четырех или пяти играх, но, честно говоря, думать о подобных вещах — это самое плохое, что можно делать. Тогда ты стараешься больше не проигрывать, вместо того чтобы продолжать играть как обычно. С «Портсмутом» у нас был тяжелый первый тайм. Я помню, как Якубу забил и сразу же после того у него был еще один отличный шанс, когда он вышел один на один с Дэвидом Сименом, который он не смог реализовать.
— Кажется, ты особенно хорошо играешь именно против итальянских команд. Почему?
— Странно, не правда ли?.. Именно потому что я все время слышу, что было бы легче играть против английских защитников…
— Я когда-то видел фанатку «Арсенала», которая вытатуировала у себя на животе «Тьерри Анри». Какие мысли у тебя возникают по этому поводу?
— Как-то после матча один фанат меня спросил, не мог бы я расписаться у него на руке. Я сказал: «Дайка мне лучше кусок бумаги или еще что-то, ведь на руке отмоется водой». Но он ответил: «Нет, я вытатуирую себе твою подпись!». Мне кажется, такое тяжело понять, ведь я, как бы то ни было, всего лишь футболист и не спасаю человеческие жизни или что-нибудь в таком роде. Нужно быть, наверное, фанатом, чтобы это понять. Когда позже он мне показал татуировку, я был приятно удивлен. Но иногда я чувствую себя неловко в подобных ситуациях.
— Что конкретно означает «va va voom» (в рекламном ролике Рено это слово, которое произнес Тьерри и которое потом было внесено в Оксфордский словарь английского языка в качестве неологизма. — Прим. РАNФутбол)?
— Возбуждающий, волнующий, в некотором смысле — сексуальный. У слова много синонимов. Думаю, в словаре это лучше объясняется.
— Какие типично английские привычки или пристрастия ты считаешь самыми странными?
— Кетчуп! Кетчуп здесь, кетчуп там, британцы им поливают практически все! Я вот все думаю, им что, не хочется попробовать вкусную еду? (Смеется). У меня в Лондоне есть один друг, которому дашь спагетти болоньез, и он тут же будет поливать блюдо сверху кетчупом. Дай ему спагетти — и он тут же хватается за кетчуп! Неважно, что за блюдо будет, он сразу же польет это кетчупом! Я ему говорю: «Если ты так любишь эту штуку, то просто пей ее! Вставь в бутылку соломинку и давай!». Еще одно — жареный соус: вся еда, буквально размазывается по тарелке, и ничего невозможно увидеть, кроме жареного соуса. Я по этому поводу шучу над своим товарищем по команде: «Вы вообще-то знаете, что вы там едите? Вы хоть что-то различаете со всем этим количеством кетчупа и жареного соуса?» У нас в «Арсенале» есть один массажист — просто удивительный парень! Он берет себе тарелку и кладет туда всего понемногу. Он валит все на одну тарелку! Тут немножко закуски, там чуть-чуть картофельного пюре, немного пас
ты, чуточку риса. Потом на верху всего этого оказывается мясо, и под конец он топит все это в соусе. Я говорю ему: «Положи закуску на одну тарелку и возьми себе другую для главного блюда». Но как можно есть в таких колоссальных количествах в принципе. А если дело перед матчем? Я понимаю, можно съесть немного пасты и риса, но когда я вижу людей с салатом, пастой, мясом и все это перемазанное соусом, то у меня это только смех вызывает, да и только!
— Было ли на Хайбери спокойнее, чем на других стадионах Премьер-лиги? И спрашивали ли игроков, каким бы они хотели видеть новый стадион?
— Наверное, бывали стадионы более шумные, но у Хайбери были другие достоинства. Особое место! Тяжело такое выразить словами. Понятно, что люди всегда рассказывают старую историю, что Хайбери как библиотека, наполненная историей и эмоциями, но у меня всегда будут прекрасные воспоминания об этом месте и оно всегда будет в моем сердце. Что касается нового стадиона, то нам не особо что рассказывали и уж тем более не спрашивали. Единственное, что нас действительно интересовало, будет ли там такой чудесный газон, как был на Хайбери. Стадион — это одно, но если газон не в порядке, вот это плохо! К счастью, новый газон превосходен. Для нас в «Арсенале» это очень важно, потому что мы пропагандируем быстрый футбол. Нам не нужно трижды касаться мяча, чтобы его обработать, мы можем отдать пас в одно касание. Потому состояние газона играет решающую роль в качестве той игры, которую мы показываем. Хотя, наверное, не каждый это может понять. Кстати, новая арена к тому же и шире, что н
ам тоже по душе.
— Почему ты не пошел в «Барселону»? Когда конкретно ты принял это решение?
— В принятии решения мне помогли многие вещи: моя семья, моя любовь к Лондону, Арсен Венгер… И, в конце концов, не мог же я оставить в беде своих товарищей по команде и фанатов?! Этот клуб занимает особое место в моем сердце, в моей жизни. Мне понадобилось некоторое время, чтобы решить, где играть дальше. И все же я успел объявить свое решение еще до чемпионата мира, как и планировал. Вуаля!
— Почему у тебя в «Арсенале» номер 14, а в национальной сборной номер 12? Есть ли какие-то суеверия или любимые номера идолов — если да, то каких?
— Номер 12, потому что Марко ван Бастен играл под этим номером во время чемпионата Европы 1988, а номер 14, потому что мне его дали! Вот так все просто, нет никаких особых обоснований. Когда я пришел в «Арсенал», то у Кристофера Вре был номер 12, потому я просто взял тот номер, который был свободен. Он бы мне его отдал, но я не люблю такие штуки — забирать у кого-то номер, кто пришел в клуб раньше тебя. Кроме того, он мой друг. Но даже если бы я его не знал, я бы не принял номер.
— Над тобой никогда не смеялись как над «королем ласточек». Напротив, ты всегда так называл игроков «Барсы». Но когда тебя толкнул в грудь Карлос Пуйоль, ты упал и закрыл лицо руками. Это было сознательное решение «нырнуть» или ты сейчас раскаиваешься в этом?
— Ну, это очень простая история. Карлос Пуйоль нормальный парень, но тогда он позволял себе один фол за другим, а судья не считал нужным это пресечь. В конце концов, меня наказали за то, что я не упал на газон. То же самое было в финале Лиги чемпионов. Пуйоль дважды вел себя очень некрасиво, но я не позволил себе упасть, и он не получил заслуженной карточки. Некоторое время спустя я обернулся к судье и сказал: «ОК, ты можешь позволить продолжать играть дальше, но тогда, потом, когда мяч уже не в игре, ты должен вернуться к этому фолу». На что он мне ответил: «Да, но ты же не упал». Похожая ситуация была не раз. В первом тайме матча чемпионата мира Карлос Пуйоль подошел ко мне и толкнул меня локтем, хотя мяча даже не было поблизости. Я посмотрел на судью и тот сказал: «У вас преимущество, играйте дальше». Во втором тайме то же самое. Он бьет меня в лицо, а судья не замечает. И тогда я говорю: «В следующий раз я упаду». Что касается того случая, в игре «Арсенала» с «Барселоной»
, то я бежал за мячом, который должен был бы достаться Перниа без всяких проблем, я там немного отставал. Я вижу, как Карлос Пуйоль подсекает меня, чтобы блокировать, и тут я уже падаю на землю. Может быть, это и ненормально, но спустя какое-то время ты это делаешь, потому что не выигрываешь от ситуации, если остаешься на ногах.
— Что конкретно в действительности сказал Марко Матерацци Зинедину Зидану, прежде чем тот толкнул его головой?
— Я этого не знаю и не хочу знать. — Что сказал Зидан после финала чемпионата мира команде? Был ли он злым, сконфуженным, очень возбужденным? — Конечно, он был взвинчен, но команда ему сразу простила. Разве могло быть по-другому после всего, что он сделал для французского футбола?
— Франция-1998 против Франции-2006: кто побеждает?
— О! Ни малейшего представления. В таком случае, некоторые игроки должны были бы в каждой команде отыграть по одному тайму. Одна команда стала чемпионом мира, но у нее было преимущество родного поля, а у другой нет. Правда, я не знаю наверняка — я просто рад, что принадлежу к обеим командам.
— Кто самый лучший партнер по нападению из тех, которые когда-либо с тобой играли? Или тебе больше нравится играть одному на переднем плане?
— (ни секунды не сомневаясь) Денис Бергкамп!
— Если бы деньги не играли никакой роли: кого бы ты хотел в качестве нового игрока «Арсенала»?
— Я не знаю. Иногда окружают заботами игрока, с которым связаны большие ожидания, но ничего из этого не выходит, а иногда все происходит как раз наоборот. Ты можешь подписать больших звезд, но заранее неизвестно, подойдут ли они команде. И, наоборот, в команду приходят малоизвестные игроки, которые вскоре превращаются в драгоценные жемчужины. Только подумать, как боролся Арсен за то, чтобы получить Сеска Фабрегаса, хотя никто не знал даже, что это за парнишка такой! Речь идет совсем не о том, чтобы добыть великих игроков, а о том, чтобы найти тех, кто принесет реальную пользу клубу.
— Лишает ли мотивации в играх против «Челси» знание того, что «Челси», сколько бы очков ни набрал «Арсенал», всегда сможет купить лучших игроков, пока руководство «аристократов» еще видит в этом необходимость?
— Люди слишком много говорят о деньгах, деньгах, деньгах. Засунуть всех лучших игроков мира в одну команду — еще не гарантия успеха. «Челси» заслуживает уважения за манеру и образ игры и за единый командный дух. Они выходят на поле и борются, и это не так уж для них легко-добиваться успеха каждую неделю. Часто им удается забивать голы лишь на последних минутах, чтобы в конце концов все-таки достигнуть желаемого результата, и это свидетельствует о величии команды. Безусловно, иметь в команде игроков топ-класса — здорово, но собрать лучших игроков совсем не означает создать команду-победителя.
— Есть ли знаменитости, которые не имеют отношения к футбольной сфере, в числе твоих друзей? Если да, то какие?
— Да. Но я не хочу выносить это на публику.
— Кто из защитников Премьер-лиги самый неудобный для тебя оппонент?
— Тяжело сказать. Следовало бы назвать ДжонаТерри, Солла Кэмпбелла, Ледли Кинга, Уильяма Галласа. Но, знаете, у меня всегда были сложные матчи против игроков, которые не состоят в числе привычных «подозреваемых». Иногда выездные матчи превращаются в настоящую войну. Когда ты едешь к «Блекбэрну», «Болтону» или «Эвертону», знаешь, что это будет бойня. Я начинаю смеяться, когда слышу, как некоторые утверждают, будто бы в Англии легко играть! Такие люди должны были бы сюда приехать и пережить все эти матчи, и проглотить все те фолы, которые там есть. Иногда такие игры, не претендующие на особую зрелищность, становятся самыми тяжелыми.
— Уход Эшли Коула изменил твое отношение к нему?
— У многих возникло совершенно искаженное представление об Эшли как человеке. Безусловно, для «Арсенала» Коул — трудновосполнимая потеря. Затрудняюсь назвать более талантливого и успешного левого защитника. Кроме того, лично мне не хватает его еще и как друга. Но мое отношение к нему осталось неизменным. Я глубоко уважаю Эшли.
— У тебя есть внешность, стиль и обаяние для того, чтобы стать кинозвездой: смог бы ты стать первым французским Джеймсом Бондом? Если нет, то в каких фильмах тебе хотелось бы играть?
— Нет. В настоящий момент я рад играть в футбол, и у меня нет никаких намерений однажды стать, скажем, актером. Для того чтобы быть актером, ты должен хорошо уметь играть на сцене для начала. Меня карьера футболиста устраивает вполне.
— Сейчас, когда твоя карьера потихоньку приближается к своему концу, много ли ты уже размышлял о времени после профессиональной карьеры? Ты останешься в Лондоне?
— Для меня пока сложно представлять себе свое собственное будущее. Я безумно рад, что у меня еще есть пара лет поиграть, прежде чем думать о том, что же будет дальше. Но я думаю, что моя жизнь останется связанной с футболом каким-нибудь образом. Я не могу себе представить, что не буду иметь ничего общего с этой игрой! Лондон? Ну конечно да. Я знаю, это странно звучит из уст француза, но Лондон — моя родина. Я думаю, что всегда буду жить именно здесь. Лондон меня усыновил, меня усыновили люди, живущие здесь, но прежде всего меня усыновили фанаты «Арсенала», чем я особенно горжусь! Поверьте, это не так уж просто, если ты приезжаешь куда-то, будучи иностранцем.