Что делать, если вы столкнулись с физическим насилием, рукоприкладством в спорте: ответы на самые важные вопросы

Последние события, произошедшие в фигурном катании, доказывают: насилие в спорте — это не миф и не выдумки. Порой дети сталкиваются с жестоким обращением и даже рукоприкладством на тренировках, потому что некоторые специалисты убеждены: воспитать чемпиона можно только жёсткими методами. Но почему же это считается нормой? Ведь насилие в спорте — такое же насилие, как и любое другое. И с ним надо бороться.

О самых важный вопросах, связанных с насилием в спорте, мы поговорили с соучредительницей Центра психологической помощи «НеТерпи», психологом Ксенией Ивановой. Почему насилие в спорте — это не норма, чем оно чревато для психики ребёнка и как ему противостоять? Эти и другие важные ответы на вопросы — в нашем интервью.

«К сожалению, не все могут объективно оценить те последствия, которые насилие оказывает на психику»

— Ксения, недавно в фигурном катании произошли две громкие истории: первая — с фигуристкой Мирославой Лебедевой, вторая — с тренером Юлией Лавренчук и её дочерью. Вам удалось посмотреть видео, можете дать оценку этим эпизодам?

— На видео мы видим и эмоциональное насилие, и физическое в некоторых эпизодах, особенно в видео, где мама бьёт дочку на льду каким-то предметом. И в том, и в другом случае происходит насилие. Но, мне кажется, то, что сейчас эта дискуссия вообще возможна, что это людей возмущает и как-то будоражит, говорит о том, что в нашем обществе происходят позитивные изменения.

— Часто ли вы в практике вашего центра сталкивались с насилием в спорте?

— Буквально единичные случаи. У меня в частной практике было несколько таких случаев, но уже с бывшими спортсменами, которые в детстве подвергались насилию со стороны тренера. Я думаю, что это нередко, просто наш центр не особенно на этом специализируется. Но если к нам будут обращаться с такими темами, мы, конечно, будем с этим работать, потому что это такое же насилие, как любое другое.

— Почему насилие в спорте часто воспринимается обществом как норма?

— Мне кажется, уже далеко не всеми это воспринимается как норма. Это говорит лишь о том, что мы сейчас находимся на сломе парадигмы в некотором смысле: новые нормы ещё не прижились, а старые ещё крепки. Как мы говорим в центре, насилие нужно остановить на себе. Те, кто считает, что это нормально — это категория людей, которые рассказывают: «Ну меня ж били, нормально, вырос». К сожалению, не все могут объективно оценить те последствия, которые насилие оказывает на психику. Мы не знаем, каким бы вырос тот человек, если бы его не били, например.

Мне кажется, в спорте школа строгости, дисциплины и наказаний просто очень много лет существовала, и пока не произошла смена взглядов на то, как можно тренировать спортсменов по-другому. Поэтому существует этот взгляд, что всегда так делали, и нормально было. Но никто не разбирается с тем, в кого вырастают эти люди.

— Вы говорите, что сейчас появились сдвиги. В чём они проявляются?

— В том, что такие случаи становятся видимым медиасобытием, люди это обсуждают, в их голове такое обращение не является нормой, есть дискуссия на эту тему. Я видела, что Собчак хотела обратиться в какие-то компетентные органы по поводу ситуации с Мирославой Лебедевой. Это уже не воспринимается всеми однозначно.

«Не нужно делать вид, что все дети одинаковые, что они машины, которые должны выдавать результаты»

— Многие уверены, что без насилия и жестокости чемпиона воспитать невозможно. Так ли это на самом деле?

— Конечно же, это не так. Если мы посмотрим на западные спортивные школы, то там на тренеров, которые жёстко обращаются с детьми, подают в суд. Родители отстаивают права ребёнка не быть наказанным, не быть униженным на тренировках. Если бы жестокость была единственным путём воспитания чемпионов, то Россия была бы единственной страной, которая занимает призовые места на соревнованиях. Но есть и другие подходы, гораздо более гуманные. Я надеюсь, что в этом смысле спорт в России будет тоже стремиться к большей гуманизации.

— Почему некоторые тренеры применяют насилие над учениками? Это какие-то наклонности или просто более лёгкий путь воздействия на ребёнка?

— Это опять же про разговор, что надо начинать с себя. Скорее всего, их так воспитывали. Часто тренеры — это тоже бывшие спортсмены, и им кажется: «Если я вырос у хорошего тренера и он меня так воспитывал, значит, и я должен так воспитывать». Скорее всего, и детей своих они так же воспитывают. Это то, что они переняли из своего опыта, это то, как принято, по всей видимости, во многих видах спорта воспитывать и тренировать детей. Просто никто не задаётся вопросом всерьёз: а как можно иначе?

Я надеюсь, что такие случаи подтолкнут в том числе и тренеров к мысли о том, что вообще-то есть другие инструменты. И в этом смысле мы в центре ждём и тренеров. Если они хотят как-то по-другому взаимодействовать с детьми, мы готовы со своей стороны помочь им найти другие инструменты воспитания с точки зрения психологии.

— То есть то, что насилие плодит насилие — это не миф?

— Да, это так. Поэтому это требует отдельного усилия над собой — понять, что я делаю, и остановиться, искать какие-то новые варианты. Поэтому мы и работаем с авторами насилия в центре. Авторами насилия мы называем тех, кто понял, что применяет насильственные методы общения со своими близкими, и захотел от них отказаться. Мы в этом людей поддерживаем и помогаем.

— Какими экологичными способами можно воздействовать на спортсмена на тренировке, если что-то идёт не так?

— Первое: надо понять, какие у него вообще потребности, посмотреть, что с ним происходит. Все дети разные, и нужно вникать. Да, это может быть сложно, когда у тебя огромная команда, но в индивидуальном спорте точно можно посмотреть, что важно ребёнку и почему он сейчас тренируется хуже, например, чем в прошлом сезоне. Может быть, это особенности возраста, ведь дети тоже взрослеют и проходят некоторые кризисные этапы. Нужно расширить своё понимание детской психологии и понять, что да, сейчас с ребёнком будет сложно, но есть определённые инструменты работы с ним. Не нужно делать вид, что все дети одинаковые, что они машины, которые должны выдавать результаты.

— То есть желательно, чтобы у тренера было ещё какое-то психологическое образование?

— Мне кажется, что все, кто работает с детьми, должны иметь некоторое представление о том, как с ними взаимодействовать, об их возрастных особенностях, о детской психологии в общем виде. Если мы говорим про профессиональные спортивные школы, там должны быть психологи, которые тоже должны участвовать в этом процессе.

«Детской психике очень сложно справиться с насилием, поэтому последствия могут быть самыми разными, вплоть до суицида»

— Как насилие влияет на ребёнка и на его будущую жизнь?

— Очень по-разному. Ребёнка легко сломать психологически, и это может иметь очень разные последствия. Я помню пример Юлии Липницкой: у неё была очень жёсткая школа жизни в спорте, и в итоге у неё развилось очень сильное расстройство пищевого поведения. Детской психике очень сложно справиться с насилием, поэтому последствия могут быть самыми разными, вплоть до агрессии к сверстникам, самоповреждающего поведения и суицида. Все эти истории про подростковые бунты — это и спортсменов тоже касается. Тем более если встречаться с насилием каждый день, быть в этих тисках…

На них и так очень большая ответственность, нагрузка из-за того, что они тренируются несколько раз в день. Соревнования — тоже сложная для психики ситуация, это постоянное сравнение себя с другими. А если на это всё накладывается насилие, то последствия могут быть самыми разными.

— Я же правильно понимаю, что это надо прорабатывать с психологом?

— Чем раньше, тем лучше. Чем раньше человек начинает работать со своей травмой, тем лучше будут результаты. Но даже если это не было сделано… Я работала с бывшими спортсменами — это люди уже взрослые, закончившие свою профессиональную карьеру — всё равно никогда не поздно этим начать заниматься. Но если родители видят, что ребёнок уже подвергся какому-то насилию, не стоит ждать, пока он вырастет, лучше сразу начать работать с психологом, и желательно всей семьёй, чтобы создать поддерживающую атмосферу, чтоб этот опыт пережить.

— То есть к психологу надо идти обязательно?

— Это доказанный эффективный инструмент, который помогает справиться с последствиями травмы насилия.

— А есть ли другие инструменты?

— Можно, конечно, прорабатывать травму самостоятельно, с помощью дневников, разных книг и так далее, но это очень сложная работа, на которую не каждый способен. И она займёт больше времени. Есть люди, которые говорят: «Ну мы же как-то выросли без терапевта, и всё у нас нормально». Но на самом деле то, как обычный человек справляется с травмой насилия — это диссоциация. То есть он отвергает часть своей личности, которая не справилась с насилием, и задвигает её глубоко-глубоко в подсознание. И потом эта отвергнутая часть всю жизнь на него влияет. Например, мы внезапно становимся агрессивными, либо, наоборот, впадаем в какие-то жертвенные отношения с партнёром-абьюзером, который снова нам бьёт в эту травму. Конечно, можно со всем справиться и без психотерапии, но это будет жизнь, в которой какой-то её существенный кусок будет не осознан, но при этом влиять на всё.

— Можно ли как-то переубедить тех людей, которые говорят: «Ну меня же били, и я нормальным вырос». Как им доказать, что то, что с ними происходило — это не норма?

— Это сложная категория людей, которые не готовы к изменениям. Нет какой-то единой фразы, которую мы говорим, и они меняют своё мнение. Мы в центре действуем через то, что мы занимаемся просветительской деятельностью. Мы читаем лекции на темы, связанные с насилием, и показываем, как насилие в детстве влияет даже на уровне мозга, какие происходят изменения с человеком, как по-другому формируются области мозга. Рассказывая об этом, мы надеемся, что люди будут хотя бы не хотеть для своих детей такой участи. Прорабатывать в себе эти травмы — это большая работа, нужно много смелости, много сил на это. Но наша цель — чтобы насилие хотя бы не передвигалось дальше по цепочке другим поколениям.

«Ребёнку нужно идти к взрослым, не проживать это самостоятельно и помнить, что, кроме родителей, если они не верят, есть много людей вокруг»

— Что делать ребёнку, если он подвергся насилию со стороны тренера? К кому ему стоит обратиться за помощью?

— Хочется верить, что у ребёнка есть хотя бы один значимый взрослый, который ему поверит. Даже если это будут не родители, пусть это будет учитель, пусть это будет кто-то взрослый, кто серьёзно отнесётся к этой ситуации. Но в идеале — это, конечно, родители, они должны тут же начать как-то действовать, сменить тренера, например. Но если речь идёт о физическом насилии, то лучше привлекать компетентные органы с этим разбираться. Но ребёнку нужно идти к взрослым, не проживать это самостоятельно и помнить, что, кроме родителей, если они не слышат, не верят, есть много людей вокруг: учителя, школьный психолог, тётя, друг семьи.

— Если автором насилия выступает родитель, что делать в такой ситуации?

— Это сложная ситуация. Мы в центре не работаем с детьми, но мы всегда перенаправляем в дружественные организации, где подскажут, что конкретно можно сделать. Если идёт физическое насилие, то нужно привлекать опеку и как-то ребёнка из этой ситуации быстро доставать. В этом случае опека играет роль этого значимого взрослого, который должен заступиться. Самое сложное в ситуации ребёнка, что он не может со взрослым выступать на равных. Поэтому, если он сталкивается с такой сложной ситуацией, как насилие, он должен найти кого-то взрослого, кто встанет на его сторону. Есть много организаций, которые занимаются этим вполне успешно.

— Часто бывает, что жертвам насилия не верят. Даже у нас в фигурном катании была ситуация, когда фигуристка Елизавета Нугуманова пожаловалась на абьюз со стороны тренеров, но ей никто не поверил, обвинили в пиаре. Почему так происходит?

— Это сложный вопрос. Могу предположить, что репутация тренера может сыграть роль. Сложно поверить, что человек с хорошей репутацией, который воспитал не одно поколение спортсменов, может такие вещи делать. Гораздо легче поверить, что просто у девочки подростковый возраст и она привлекает к себе внимание. Это часто бывает, и не только в спорте. Поэтому важны такие акции, которые начались с #MeToo, когда люди вслух заговорили про опыт насилия.

Очень важно в этой истории быть не в одиночку, потому что, по сути, то, что происходит — человек ставит свою репутацию над репутацией тренера. У тренера уже хорошая репутация, и поэтому общество часто принимает позицию более влиятельного человека за правду. Здесь по возможности надо выступать единым фронтом с другими людьми, которые тоже это пережили. Или же, если чувствуется, что нет сил себя этому противопоставить, тогда просто уходить от тренера, заниматься своим психологическим состоянием, а потом уже продумывать план действия, как с этим работать.

— Как родитель спортсмена может предотвратить насилие над своим ребёнком?

— Выстраивать доверительные отношения с ребёнком. Рассказывать ребёнку, что насилие по отношению к нему недопустимо. Давать ребёнку понять, что вы в любом случае ему поверите и будете разбираться с тем, что происходит. Не отмахнётесь от него. С самого детства объяснять, что такое насилие, что такое границы, что такое спорт и что в этом спорте могут с тобой делать, а что не могут. И если что-то такое происходит, то рассказывать дома об этом, чтоб была возможность помочь. Не нужно запугивать детей, просто объяснять, как другие взрослые могут и не могут с ним взаимодействовать — это очень важно.

— Как быть в ситуации, если человек оказался свидетелем насилия? Какие действия ему стоит предпринять?

— Мне кажется, снимать на видео – неплохая идея, тем более если это в публичном пространстве происходит и люди, не стесняясь, так себя ведут. Конечно, это надо снимать и опубличивать как раз для того, чтобы репутация человека не играла на него, а были неопровержимые факты. И опять же не молчать, выстраивать разговор «взрослый — взрослый», объединяться с другими родителями, говорить с этим тренером и, если там действительно происходят факты физического насилия над детьми, добиться его исключения из всяких спортивных организаций.

«Cпорт нам нужен не для того, чтобы там калечить людей, а, наоборот, чтобы давать возможности»

— Какую ответственность тренеры должны нести за совершённое насилие?

— Есть, во-первых, закон. Если мы говорим про сексуализированное насилие по отношению к детям, то это, естественно, тюрьма и недопуск вообще ни к каким детям. Что касается других случаев, где-то это административное нарушение. Если это не физическое насилие, а эмоциональное, то это может уже решать ассоциация или спортивное сообщество, в котором состоит тренер. Должны быть прописаны наказания, соразмерные содеянному. Если человек повышает голос и родители на это жалуются, можно как-то работать с этим, например, дать отпуск и предписать работу с психологом. Если это физическое насилие, то это, конечно, сразу надо пресекать. Моё мнение: нужно отстранять тренеров, которые бьют детей.

— А какую ответственность должны нести родители, которые прикладывают руку к ребёнку?

— Точно так же: есть вопросы, которые касаются уголовного кодекса, а есть вопросы допустимости некоторых поступков. Скажем так: все мы периодически повышаем голос на детей — я не знаю людей, которые этого не делают. Дети правда могут выводить из себя, воспитание — это сложно. Другой вопрос, как человек к этому относится: как к норме или он хочет эти вещи в себе исправлять. И объясняет ли он потом ребёнку: «Извини, не справился с эмоциями, я искренне постараюсь больше так не делать. А ты постарайся не делать так».

Если же это нарастающая агрессия, как в любом насилии: то есть сначала кричит, потом хватает за руки, потом начинает шлёпать… У нас пока, насколько я понимаю, эта отсечка стоит на физическом абьюзе. То есть если опека узнает, что речь идёт о физическом насилии, то тогда она вмешивается. Но и на уровне криков уже можно обращать на это внимание.

— Вы говорили, что ваш центр работает с авторами насилия. А возможно ли полностью искоренить насильственные наклонности?

— Конечно, это возможно. Понятно, что, если люди получили у нас пять бесплатных сессий, это не значит, что они больше никогда в жизни не повысят голос на ребёнка. Но мы всё-таки учим большей осознанности по отношению к тем механизмам, которые запускаются в голове у человека, когда он не ведает, что творит, хватает ребёнка за руки. Мы помогаем понять родителям, что происходит с ребёнком, когда он вступает в такую коммуникацию. Даём больше информации о том, как работают эти механизмы, помогаем не попадать в одни и те же ситуации снова и снова.

В ближайшее время у нас запустится группа поддержки для родителей, которые применяли насилие. Там будет тренинг навыков: родители будут учиться альтернативным методам воспитания. Люди будут поддерживать друг друга в том, чтобы больше не применять насилие. Такая у нас задумка.

— Насколько обычно это длительный процесс?

— Зависит от того, какого уровня проработки хочется достигнуть. Вообще, если человек уже пришёл к психологу и говорит, что бьёт своего ребёнка и хочет это прекратить делать — это уже говорит о том, что он проделал довольно большую внутреннюю работу. Мы предоставляем пять бесплатных сессий: обычно встреча раз в неделю — это чуть больше месяца. Что можно успеть за это время? Можно признать, что да, я так себя веду и хочу измениться, можно увидеть, как работают эти механизмы, понять, что триггерит, в какой момент происходит срыв.

Мы даём варианты, как можно альтернативно действовать в этих ситуациях, а дальше — уже на усмотрение человека. Хочет ли он дальше с собой разбираться, глубоко прорабатывать свои травмы, потому что, как правило, под этим есть своя травма насилия, полученная в детстве. Можно идти туда, и это небыстрая работа — как правило, от полугода. Или же в глубокую проработку не идти, пройти эти пять сессий и пойти на поддерживающую группу. Мне кажется, за несколько месяцев можно избавиться от насильственных механизмов.

— Что можно сделать, чтобы искоренить насилие в спорте?

— Мы должны перестать считать это нормой и начать обращать на это внимание. Нужно признать эту проблему на уровне общества и начать искать альтернативы. Это должно происходить и на уровне спортивных федераций. Нужно признать, что так мы больше не хотим. Мы хотим более гуманно воспитывать спортсменов, и спорт нам нужен не для того, чтобы там калечить людей, а, наоборот, чтобы давать возможности.

«Чемпионат» благодарит Центр психологической помощи «НеТерпи» за помощь в организации интервью.