Фигурист Александр Смирнов: интервью про работу в группе Москвиной, клуб «Мастер», четверные у пар, Юко Кавагути

В финал Гран-при России попали сразу четыре пары Тамары Москвиной. На взрослом уровне эта школа доминирует в нашей стране – чего стоит одна конкуренция Бойковой/Козловского и Мишиной/Галлямова! Месяц назад выяснилось, что в тренерский штаб Тамары Николаевны полноценно вошёл двукратный чемпион Европы и участник Олимпийских игр в Ванкувере Александр Смирнов: он выводил пары на чемпионате Санкт-Петербурга.

После завершения карьеры Смирнову удалось потренировать едва ли не все категории спортсменов: от маленьких детей и начинающих взрослых до олимпийских чемпионов. Сейчас он совмещает тренировки подрастающего поколения и работу с топ-парами мирового уровня.

В большом эксклюзивном интервью «Чемпионату» Александр рассказал:

• над чем и как он работает с парами Тамары Москвиной;
• как поживает его собственная школа для юных фигуристов и взрослых любителей;
• каков сейчас уровень парного катания в мире;
• чем сейчас занимается его бывшая партнерша Юко Кавагути;
• стоит ли нашим спортсменам возвращаться на мировую арену под нейтральным флагом.

«Уже несколько месяцев плотно работаю с парами Москвиной»

– На чемпионате Санкт-Петербурга вы выводили на старт Анастасию Мишину и Александра Галлямова, в свою очередь, ребята назвали вас своим тренером.
– Я помогаю Тамаре Николаевне [Москвиной], всему нашему дружному коллективу. Мы уже несколько месяцев очень плотно работаем. Началось это всё ещё год назад, когда Тамара Николаевна с Артуром Минчуком полетели на сборы перед Олимпиадой. Получилось так, что осталось несколько пар, и нужно было приглядывать. Тамара Николаевна попросила меня, я остался на месяц. После возвращения спросили мнение у ребят, моё мнение – что понравилось, что нет. Хоть я и помогал Тамаре Николаевне, всё-таки больше времени проводил с одиночниками. После этого Тамара Николаевна сказала, что хотела бы видеть меня в команде, была бы рада, если бы я помогал на постоянной основе.

На чемпионате Петербурга мы всей нашей командой выпускали всех ребят, все четыре пары. Может быть, так получилось, что чехлы у одних ребят забирал или водичку подавал, что-то подсказывал, это не означает, что я работаю только с одной парой.

– Получается, со всеми топ-парами сотрудничаете в равной степени?
– Да, работаю со всеми парами. Тамара Николаевна – очень грамотный тренер, недаром у неё столько чемпионов. Чтобы глаз не замылился на одной и той же тренировке: пятнадцать минут один тренер, потом ещё пятнадцать минут – другой. Ребята не успевают расхолаживаться, подстраиваться под одного специалиста, раз – и ритм сменился.

– В чём именно заключается ваша работа? Это подсказки у льда или же полноценная работа на катке с демонстрацией элементов?
– Специфика работы с парным видом в том, что ребята приходят в зал, и там уже присутствует весь тренерский состав. Мы с Артуром Леонидовичем всегда готовы, если что, показывать поддержки, что-то придумывать, обучать этому ребят. Не просто сидим на лавочке, пьём кофе и рассказываем друг другу анекдоты, а полностью участвуем в процессе, подсказываем, показываем. На льду тоже: и все технические элементы, и с хореографией работаем. Все сами катались – в разное время, у разных постановщиков, благодаря Тамаре Николаевне мы вообще поработали со всеми великими мировыми тренерами и постановщиками. Опыта много, есть чем делиться.

– На финале Гран-при России можно будет увидеть вас за бортиком?
– Возможно, да. У нас четыре пары отобрались в финал: одна юниорская, три взрослые. Думаю, что просто не хватит рук и придётся задействовать всех тренеров, раз четыре пары.

– Как сейчас себя чувствует Тамара Николаевна?
– У неё была небольшая операция, но сейчас она уже в строю. Обязательно участвует в подготовке.

– Александр Галлямов отмечал, что при выводе на старт вы создаёте очень веселую атмосферу и хорошо разряжаете обстановку. Пользуетесь какими-то лайфхаками из собственной спортивной карьеры?
– Первое – ищу подход к паре, смотрю, в каком состоянии сейчас ребята, на общую обстановку на катке. Если кто-то ходит нервный – чтобы это ребятам не передавалось. Сама Тамара Николаевна так делала: «А что грустить? Посмотрите, какое счастье – пришли все красивые, в костюмах, толпа ваших болельщиков пришла посмотреть, порадоваться за вас. Чего волноваться и грустить?» И я считаю, что в жизни сейчас и так много моментов, когда можно погрустить, а остаться в хорошем настроении и расположении духа – это ещё нужно уметь.

– Пары Тамары Николаевны иногда критикуют за «старый» стиль постановок. Как вы на это смотрите?
– Я читал эти комментарии от болельщиков или от «болельщиков» — в кавычках. Допустим, кто-то говорит: «Ну что они взяли этот вальс, его уже катали сто лет назад». Так это же классика! Каждый вальс исполняется новыми спортсменами по-другому. Тамара Николаевна имеет колоссальный опыт и в выборе музыки, и в постановке программ, у неё не один олимпийский чемпион. Все эти идеи не просто так возникают в её голове, она консультируется с судьями, готовит несколько музык на сезон, не открывая всех планов.

И опять же: программа в начале сезона может быть одной, не каждый диванный критик может заметить, что к концу, к олимпийскому состязанию, она подошла совершенно в другом виде. Каждую рабочую неделю добавляются какие-то маленькие штрихи – то музыку изменить, то ещё что-то. Тамара Николаевна постоянно думает, может быть, можно как-то улучшить костюмы, читает положительные и отрицательные отзывы. Как показывает практика, её пары на первых местах, значит, всё она делает правильно. Мы с Юко тоже сталкивались с тем, что слышали: «Эта музыка им не подойдёт», а потом получалось наоборот – какие-то наши программы вызывали восхищение. Тот же Пётр Ильич Чайковский, которому столько лет – никакой не нафталин. Постановщики привлекаются самые лучшие, не приходит дедушка с палочкой из музея фигурного катания и ставит программы. Узко смотрят, а Тамара Николаевна смотрит широко.

«У Бойковой/Козловского и у Мишиной/Галлямова четверной выброс был готов на 70-80%, одна из пар решила не рисковать»

– Пары Москвиной в этом сезоне активно начали тренировать четверные элементы. Как вам кажется, есть ли сейчас смысл пробовать такие вещи, учитывая не такую высокую стоимость?
– Это может быть спор на много часов. К чемпионату по прыжкам ребята специально подготовили четверные выбросы и подкрутки, этот турнир показал, что хорошее исполнение тройных приносит бóльшие оценки, чем исполнение четверных на среднем уровне. Не дай бог помарка или ошибка – баллы будут другие. Но если так посмотреть, давайте и тройные тогда уберем? Будем двойные прыгать, с руками вверх, с ногами в сторону, в шпагате как угодно. Облегчим, и не будет никакой травмоопасности.

Я за то, чтобы разучивать четверные. И Дима с Сашей, и Саша с Настей – у обеих пар был готов на 70-80% четверной выброс, просто одна из пар решила, что не стоит рисковать, были свои сложности. Однако они готовили. У Димы с Сашей готова четверная подкрутка, они продолжают в зале и иногда на льду её делать. Естественно, сейчас не вставляют, по оценке это не нужно. Но убирать сложность – это шаг назад. Будут всё просчитывать, делать по уму. Если элемент будет отнимать силы от всей остальной программы, если делать только его и не докатывать хорошо всё произведение, то смысла в этом не будет. А когда элемент станет лёгким и будет в плюсовой зоне, то мы его вставим.

Сейчас появилось много пар, которые хорошо прыгают, ребята начали усложнять прыжковые комбинации. В этом прелесть парного вида – у нас развязаны руки, мы можем увеличивать сложность во все стороны. И в катании приближаться к танцам, показывать не просто «разбег-элемент», а катание, образ. Чтобы это был танец, переходящий в сложные красивые элементы. Можно делать каскады из тройных прыжков, владеешь четверным – прыгай четверной. Будем развиваться во все стороны. Что будет больше оцениваться судьями, тому будем уделять внимание и двигаться туда. Нравиться нам может одно, а двигаться мы должны так, чтобы увеличивались оценки.

– Вы каким-то образом помогаете ребятам с четверными элементами? Передаёте свой опыт?
– Это тонкая работа – передаём ощущения, снимаем на видео, помогаем на лонже. Всё так же, как и мы когда-то работали с Юко. Потихонечку, полегонечку. Ребята хотят, а все мы в тренерском составе опасаемся травм, не хотелось бы их. Работа ведётся, четверные – это совместные элементы, нужно, чтобы люди настолько чувствовали друг друга, что дышали в одном ритме.

– Что касается травм, падение Александры Бойковой с четверного выброса на прыжковом турнире выглядело очень опасным.
– Не скажу, что она там сильно упала, это нормальный рабочий процесс. Ребята на той стадии, что мы с ними на лонже уже не работаем, они готовы заходить и делать с приличной скоростью.

– Если не в этом сезоне, то в следующем можно будет ждать четверные на соревнованиях?
– Будем смотреть, это будет зависеть от того, какие соревнования будут в сезоне, как у ребят будет со здоровьем. Очень много факторов. В этом сезоне четверные не нужны были, просто для себя ребята начали учить и практически овладели. Это здорово, это саморазвитие.

– Конкуренция в группе Тамары Николаевны идёт парам только в плюс?
– Считаю, что в любой группе здоровая конкуренция – это всегда большой плюс. Ребята не должны стоять на месте, чувствовать себя единоличными лидерами, потому что это очень сильно расслабляет. Вижу тенденцию у молодых спортсменов: выиграть что-нибудь и очень быстро расслабиться. Мы, взрослые бывшие спортсмены, понимаем, как это всё нарабатывается и насколько быстро это уходит.

Если ребята друг друга на разных соревнованиях обыгрывают, они подстёгивают друг друга к работе. Это ещё один стимул работать сильнее и усерднее. Думаю, что ни один здравомыслящий человек не скажет, что здоровая конкуренция в группе – это плохо.

«Если падает технический уровень и элементы не настолько сложные, сделайте хотя бы какие-то захватывающие программы»

– Юко Кавагути раньше помогала вам в работе с парами, а сейчас это сошло на нет? Видела её на некоторых соревнованиях в качестве технического специалиста.
– Да, Юко участвует в судействе и хочет продолжать ещё кататься. Я больше всё-таки хочу тренировать, помогать Тамаре Николаевне, развивать ребят в своём клубе. Тратить время на них, а не на своё катание. Юко продолжает кататься в шоу и иногда принимает участие в судействе соревнований. Мы теперь стоим за бортиком, только с разных сторон (улыбается). Часто видимся, когда приходим на тренировки, она с другим партнёром, что-то помогаю, подсказываю. Нормально общаемся и видимся.

– Не думали над тем, чтобы пойти по пути судейства?
– Никогда судить не хотел, потому что это тоже очень сложно. Очень неблагодарный труд. Сидишь, оцениваешь, а потом тебя все ругают, что ты не так всё понял и не так оценил. Понимаю тех судей, которые раньше катались, имеют звания и регалии, они – мастера своего дела, понимают, что и как оценивают. Правила прописаны, они довольно сложные, судьи и тренеры обязаны их знать. Мы пытаемся их выполнить, а болельщики не обязаны их знать.

– Следите ли вы за международными стартами в этом сезоне и согласны ли с мнением, что мировое парное катание сейчас находится в упадке?
– Любой тренер в любом виде – одиночном, парном, танцевальном – следит за развитием фигурного катания во всём мире. Мне было неинтересно смотреть чемпионат Европы, чемпионат четырёх континентов в парном катании. Я сам могу выйти, попрыгать двойные, Юко придёт, покатается, то же самое спокойно сделает. Уровень очень сильно упал. Не увидел каких-то шедевральных программ — если падает технический уровень и элементы не настолько сложные, сделайте хотя бы какие-то захватывающие программы, покажите катание. Люди с обычных троек падали. Как специалист я посмотрел, последил за женским и мужским катанием. Там всё-таки поинтереснее.

– В этом сезоне на первый план вышла пара из Японии. Что можете о них сказать?
– Ребята катаются достаточно давно. Из-за отсутствия более опытных конкурентов они выезжают на опыте. Нет чистых прокатов, было нечемпионское катание. Умудрились откатать короткую без элемента и быть впереди с отрывом. При нормальной конкуренции, в короткой с ошибкой – для нас это, конечно же, смешно. А так они на уровень выше, чем остальные, у них опыт, они катаются давно.

– Как вам кажется, что нужно для развития парного катания в других странах? Не хватает талантов или специалистов?
– Думаю, что талантливых ребят полно везде. Наш вид энергоёмкий, нужно уметь всё – и прыгать, и кататься, исполнять силовые элементы. Нужно посвящать этому много времени. Европейская система подготовки просто не предусматривает такого тренировочного процесса, это считается во зло. А у нас нужно идти и преодолевать себя, терпеть. Ребята накатывают программы, которые потом выглядят блестяще. Классно, чисто, здорово – но нужно знать, через что они проходят, сколько раз они это накатывают. Один элемент не получается, нужно вскочить и ехать дальше, а не лежать на льду и биться в истерике. Всё накатывается через тяжёлый труд, к которому пока европейцы, наверное, не готовы. Они иногда пугаются, когда им рассказывают сказки, что у нас на аренах кричат, ругаются и бьют детей (смеётся). Хотя, опять же, если тренер прикрикивает, то никогда не оскорбляет. Кому-то нужен такой всплеск, а до кого-то быстро доходит, если спокойно объяснять.

– В последние месяцы активно обсуждается возможное возвращение наших спортсменов на международные старты под нейтральным флагом. Если поступит всё же такое предложение, например, от МОК, им стоит возвращаться?
– Мы уже ездили на Олимпиаду под нейтральным флагом, вместо гимна играл Чайковский. Я не вижу глобальной проблемы, что надо идти и бойкотировать. Принимаю сторону спортсменов: ребята готовились, жили подготовкой к Играм — здорово, если у кого-то в жизни будет две Олимпиады. Для спортсмена топового уровня это главные соревнования в жизни. Я считаю, что если не будет никаких других подоплёк вроде «признайте, что вы против каких-либо действий Российской Федерации», принуждения, отказных писем, если останется всё, как раньше – то бойкотировать не нужно. А если будет какое-то принуждение, поклон нужно будет сделать в сторону того, что творится сейчас в мире… Партнёров А, партнёров В, партнёров С. Зачем это всё показывать? Мы видели этот цирк на чемпионате Европы, полностью согласен с комментариями некоторых болельщиков, слава богу, мы в этом цирке не участвовали. А так – я обеими руками за то, чтобы наших ребят пустили на соревнования, не только в фигурном катании, все виды выиграют от присутствия наших замечательных атлетов.

«Сколько у нас Кулибиных, сколько сталеваров, неужели мы не можем сделать лезвия лучше, чем английские?»

– С одиночниками вы занимались исключительно в своей школе или также работали с кем-то в клубе Москвиной?
– Так получилось, что я сделал свои первые тренерские шаги, когда получил травму и начал восстанавливаться. Чтобы быстрее вернуться, начал давать частные уроки. Почувствовал тягу и интерес к тому, чтобы тренировать детей. А потом так получилось, что ко мне попросились и взрослые любители. Тогда у нас только начиналась популяризация любительского катания, сейчас уже достаточно популярно взрослое катание и у нас, и в мире.

Потренировал детей, взрослых, очень понравилось, и потом сделал небольшой перерыв, потому что мы с Юко [Кавагути] ещё выступали два года, довольно неплохо. После завершения карьеры я чётко понимал, что хочу тренировать. Тамара Николаевна дала мне шанс начать самому. Не просто: «Иди, Саша, под крыло», а попробовать сделать что-то самостоятельно, поучиться. Тамара Николаевна много что показывала и рассказывала, но собственный опыт – это собственный опыт.

– А с кем интереснее работать – с маленькими детьми или с прославленными чемпионами, которые многое умеют?
– По-своему интересно и с теми, и с другими. Конечно, большая разница в уровне, но сейчас я поймал большой кайф в работе с малышами, которым по семь-восемь лет. Они не только встали на конёчки, а уже что-то умеют, готовы идти дальше, разучивать двойные прыжки. А высочайший уровень – когда уже элементы ультра-си учим. Не то что шаг вправо, шаг влево, даже дышать в унисон нужно.

– Почему решили назвать собственный клуб «Мастер»?
– В Петербурге много клубов, помимо государственных, – «Тёплый лёд», «Невский лёд» и подобные. Решили выбрать покороче и чтобы было понятно – здесь готовят ребят на высоком уровне. Кто даёт хороший продукт? Мастер своего дела. Сначала сам на бумажке порисовал, потом с людьми поговорил, проверили, не занято ли это название, зарегистрировали товарный знак.

Начинали с семи детишек, сейчас их уже 30: дети с шести-семи лет до 16. Есть ребята, которых мы вели все четыре года существования. Они приходили, прыгали одинарные аксели, а сейчас уже с пятью тройными бьются за разряды, выступают на первенстве города.

В мае планируем провести первые соревнования для детей от нашего клуба. Сейчас в Твери проходит турнир на мои призы, планируем сделать и здесь, если позволит регламент и всё утвердим, будет призовой фонд. Хотим, чтобы всё прошло на катке с трибунами, чтобы для родителей получился полноценный праздник. И так часто в разных клубах родителям запрещают смотреть на тренировки, а мы открываем окна. Если родители начнут тренировать через окно, то шторы быстро закроются. Моя задача – чтобы был результат и тренировки шли в открытом режиме.

Помимо того, что у нас есть детское отделение, ещё ведём группу взрослых любителей. Когда началась пандемия, эта группа распалась. Если детям было разрешено кататься, то сборы взрослых — нет. После 8 марта будем возобновлять традицию, собирать любителей на мастер-класс в загородном клубе – лёд, час классического балета, чаепитие.

– Какого уровня можно добиться взрослому человеку?
— С ними тоже очень интересно работать. Всё зависит от того, чего хочет сам человек. У нас катались ребята, которые уехали жить в Канаду – катались в паре, пробовали парные элементы делать, высокие поддержки. Нет предела совершенству, главное – желание. Взрослых обычно ограничивает только одно – это страх падений. Маленький встал, отряхнулся, а взрослым лучше не падать (улыбается).

Кто-то просто хочет научиться стоять на коньках, кого-то интересуют прыжки и вращения, кто-то ездит по разным соревнованиям в разных городах.

– Дорого ли на сегодняшний день отдавать ребёнка в фигурное катание?
– Основная проблема – это инвентарь и экипировка, потому что ледовых арен становится больше. Лёд стало находить проще, тренеры мобильные. А инвентарь стал стоить практически в три раза дороже. Допустим, мои профессиональные коньки сейчас стали стоить 150 тысяч. Слава богу, я не постоянно скачу, и у меня они прослужат долго, а у того, кто ежедневно тренируется и делает тройные прыжки, может что-то и ломаться.

Хотелось, чтобы, может быть, кто-то обратил на это внимание и открыли бы у нас в России производство. Сколько у нас Кулибиных, сколько сталеваров, неужели мы не можем сделать лезвия лучше, чем английские? Неужели не можем пошить ботинки лучше итальянских или французских? Нужно время и внимание, думаю, наши специалисты могут сделать не хуже.