Новость о переходе Алёны Косторной в пары буквально ошарашила мир фигурного катания. Большинство болельщиков и экспертов отнеслись к решению чемпионки Европы скептически, и не без оснований — всё-таки Косторной 19 лет, и перестроиться под новый вид будет непросто. Тем не менее это не означает, что перспектив у Алёны нет. Фигурное катание знает примеры и более поздних переходов в пары, которые оказались успешными.
В России наиболее известный пример, пожалуй, — Катарина Гербольдт. Спортсменка перешла в парное катание в 21 год и показала там очень хорошие результаты. Вы только представьте, спустя полгода после смены вида Катарина вместе со своим партнёром Александром Энбертом уже выступала на чемпионате Европы!
«Чемпионат» расспросил у Гербольдт про её опыт перехода из одиночного катания в пары и разузнал, что же ждёт в этом виде Косторную. Перспективы Алёны вовсе не безоблачны!
«Москвина меня убедила в том, что парное мне природой дано и я буду большой дурой, если откажусь»
— Катарина, что вас сподвигло перейти из одиночного катания в парное? Как вы на это решились?
— Меня сподвигла к этому Тамара Москвина. У меня вообще не было ни идей, ни желания переходить в пары. Просто так получилось, что последний мой чемпионат России в одиночном катании закончился для меня не совсем так, как мне этого хотелось, и я рассказала об этом хореографу из группы Тамары Николаевны — мы с ней тесно общались, так как она со мной занималась, когда я ещё каталась у Алексея Мишина. Мы с ней обсудили, что я недовольна результатом и вообще не понимаю, что мне делать дальше, поскольку олимпийский цикл заканчивается, а на Олимпиаду я не попала. Я была несколько в растерянности насчёт того, стоит ли мне продолжать кататься, и она передала это Тамаре Николаевне.
Тамара Николаевна позвонила мне и предложила попробоваться в парах. Я отказалась, но потом она и мне, и Светлане Владимировне Соколовской звонила каждый день на протяжении полутора месяцев и рассказывала, что мне просто необходимо приехать и попробоваться. Наверное, она взяла своей настойчивостью (смеётся). Поскольку мы со Светланой Владимировной устали от её звонков, а аргументы у нас закончились, мы пришли к выводу, что надо просто съездить, попробовать, чтобы человек убедился, что это не моё. С такими мыслями я ехала в Петербург.
Но, видимо, мне это было действительно дано, потому что, в принципе, у меня достаточно легко получалось всё, что мы пробовали. Не знаю, связано ли это с тем, что мне настолько доступно объясняли, либо с тем, что я была уже достаточно в зрелом возрасте, когда мозг уже работает совершенно по-другому. Я чётко понимала, что мне не такой длительный срок остался в спорте, и нужно достаточно быстро брать себя в руки и учиться… В общем, как-то так получилось. Мне очень понравилось кататься в паре, понравилась атмосфера в группе. И Тамара Николаевна меня убедила, что это мне природой дано и я буду большой дурой, если сейчас откажусь.
Катарина Гербольдт с Александром Энбертом и Тамарой Москвиной
Фото: РИА Новости
Предварительно я согласилась, но сказала, что должна поговорить со своим действующим тренером, я не могу просто так взять и уйти. И надо отдать должное Светлане Владимировне — когда приехала, я не знала, с чего начать разговор — она увидела меня и сказала: «Я так понимаю, ты приехала, чтобы попрощаться». А я ответила, что вообще не знаю, зачем приехала (смеётся). Тогда она спросила: «Ну, тебе самой нравится?». Я говорю: «Да, мне очень понравилось». Она спрашивает: «Получается?». Я говорю: «Да, реально легко получается». Она спрашивает: «Ну, ты хочешь?». Я говорю: «Хочу». И она сказала: «Ну, значит, я тебя отпускаю».
Как-то в моей спортивной жизни сложилось так, что нашлись два тренера, которые поддержали. Поэтому всё получилось. Возможно, поэтому был очень быстрый результат: через полгода мы уже поехали на Европу. Хотя многие опытные пары несколько лет скатываются, а я, будучи возрастной одиночницей, за полгода научилась абсолютно всему — и научилась это делать стабильно.
— Бытует мнение, что менять вид надо в юном возрасте. Вы перешли в парное катание в 21, сталкивались ли вы с недопониманием из-за этого?
— С партнёром у меня проблем не было. Мне очень повезло с Сашей [Энбертом], мы знали друг друга с детства, дружили. У нас не было проблем сталкивания характеров, мы не пытались друг другу что-то доказать — кто главный, кто не главный. Мы приняли друг друга такими, какие мы есть, каждый друг про друга знал все плюсы и все минусы, так что нам было комфортно. С тренерской стороны тоже все поддерживали. Когда мне казалось, что что-то не получится, учитывая возраст, они вселяли в меня веру. Ребята в группе поддерживали — мы уже все были друзьями к тому моменту. С критикой я особо не сталкивалась. Может быть, поэтому мне и было легко.
Со стороны федерации и некоторых тренеров было непонимание, говорили: «Она сумасшедшая! Как вообще можно было согласиться на такую авантюру в 21 год? Они её поломают, покалечат. Она такая бестолковая поверила, пошла, зачем — непонятно». Такое было. Но я не склонна к тому, чтобы обращать внимание на чужое мнение. Привыкла, что есть моё мнение, и оно самое важное. Поэтому сомнений у меня никаких не было.
— Фигуристка-парница Полина Панфилова говорила, что в парное катание можно переходить в любом возрасте. Вы с этим согласны или всё-таки, чем раньше, тем лучше?
— Раньше лучше потому, что ты успеваешь покататься на юниорском уровне, набраться какого-то рейтинга, опыта. Но я не за то, чтобы девочки и мальчики приходили в пары в 10-11 лет. Мне кажется, нужно это делать чуть позже, в 14-15 лет. Хотя тут тоже есть свои минусы, потому что это переходный возраст, сложный характер — девочка и мальчик борются за какое-то лидерство. А предотвращение конфликтов, к сожалению, забирает очень много времени и сил. Когда ты старше, понимаешь, что вы одно целое, вы оба главные.
«Мне кажется, мы с Энбертом ни разу друг к другу не подошли с претензиями. Если кто-то что-то не сделал, то это МЫ не сделали»
— Вам приходилось как-то менять мышление после перехода? Всё-таки в одиночном катании ты индивидуальный игрок, а в парах надо уметь работать в команде.
— Конечно, это другое. В одиночном катании ты ориентируешься только на себя, а в паре вас двое, ты должен подстраиваться под своего партнёра. Заезжая на элемент, ты должен всегда краем глаза видеть своего партнёра, чтобы делать всё параллельно. Для меня это было одно из самых сложных. Я не могла прыгнуть, как мне удобно, я должна была прыгнуть вместе с ним, подстроиться под его ритм. Если в одиночном катании ты делаешь при разгоне столько перебежек, сколько тебе удобно, то в парном, например, есть две перебежки, и ты не можешь сделать ни меньше, ни больше. Это, конечно, было сложно.
Плюс нужно учиться воспринимать, что нет такого: «Вот я откатала чисто, а он нет». Это неважно. Если ты или он что-то не сделали, то это вы не сделали. Ну и нужно ориентироваться на самочувствие партнёра, на его настроение. В любом случае нужно искать друг к другу подход — это непривычно. Однако для меня в этом не возникло какой-то сложности, хотя я в принципе сама по себе лидер. Может быть, потому что мы знали друг друга с детства и дружили, но как-то мне было сразу комфортно.
Катарина Гербольдт и Александр Энберт
Фото: РИА Новости
— А сколько у вас занял период притирки?
— Я бы сказала, что у нас его вообще не было. Мы начали кататься в начале лета и в августе уже поехали на контрольные прокаты, где, в принципе, уже всё умели делать и показывали конкурентоспособные программы.
— А как спокойно принимать тот момент, когда ты сам всё сделал идеально, а партнёр ошибся?
— Мне кажется, это как в семейной жизни: ты понимаешь, что у каждого есть свои минусы, свои плюсы. Но тем не менее вы некая семья, в данном случае спортивная, и ты должен принимать своего партнёра таким, какой он есть. Все спортсмены когда-то делают ошибки, и ты тоже ошибаешься. Это всё равно совместная работа. Я начала воспринимать это так, что, значит, я тоже где-то ошиблась, раз не получилось у него. Саша со своей стороны реагировал так же. Мне кажется, ни разу мы друг к другу не подошли с претензиями. Это спорт, так вышло. Если кто-то что-то не сделал, то это МЫ не сделали.
— За какой период вам удалось выучить все элементы?
— Мне кажется, месяца полтора-два. Мы очень много работали, катались больше, чем остальные пары, поскольку нам было что учить. Мы ходили вместе на акробатику, чтобы мой навык быстрее нарабатывался, чтобы Саше где-то что-то было более понятно. В совокупности всё быстро достаточно получилось. К контрольным прокатам, наверное, тройная подкрутка ещё не очень была готова, но мы её делали.
Для меня, как ни странно, самыми сложными элементами были не подкрутки или выбросы, а вращения и тодес. Мне казалось, что сложнее этого нет ничего. Выбросы я быстро выучила, причём мы сразу приняли решение, что будем учить самые дорогие. Подкрутку тоже без проблем выучили, травм я никаких партнёру не нанесла из-за своей неопытности, хотя мы очень за это боялись. Я очень переживала, вдруг ему нос сломаю, ломают же опытные партнёрши. Но нет — с первой попытки даже ничего ему не задела. Поддержки тоже мне было удобно делать, они буквально со второго-третьего раза у меня получались. Плюс настолько доверяла Саше, что делала всё, что мне говорили — я всегда знала, что он меня поймает.
— А почему вращения были самым сложным элементом для вас? Из-за того что нужно было соблюдать параллельность, синхронность?
— Нет, параллельные мы делали хорошо, здесь у меня сложностей не было. Хотя как одиночница я изначально вращалась намного быстрее, чем Саша. Я была миниатюрная, поэтому мне было легче набирать скорость, чем ему. И сначала не понимала, как буду подстраиваться под него. Но потом мне всё объяснили, и у меня практически сразу стало получаться.
Мне было дискомфортно делать совместные вращения и тодес. Казалось, что там я трачу больше сил, чем на каких-то других элементах. Выходя на тот же чемпионат Европы, переживала не за прыжки, подкруты или выбросы, а за то, что не дай бог у меня не получится тодес, это же считается самый простой элемент.
Катарина Гербольдт и Александр Энберт
Фото: РИА Новости
«После последней травмы у меня появились страхи. Мне казалось, что у меня может не выдержать нога, рассыпаться на части»
— Говорят, парницы — самые бесстрашные фигуристки. Вы изначально были бесстрашной или в какие-то моменты приходилось себя перебарывать?
— Пока не было серьёзных травм, страхов у меня не было. В принципе, я вообще по жизни бесстрашный человек, меня никогда ничего не пугает. Мне нравилось пробовать что-то новое, никогда не было опасений, что Саша может меня не поймать. Я абсолютно ничего не боялась делать: сказали это пробовать — давайте это пробовать.
Но после последней травмы, после которой я, к сожалению, и закончила, появились страхи. У меня безумно болела нога, и я боялась на неё приземляться. Мне казалось, что она может не выдержать, рассыпаться на части.
— Решение завершить карьеру появилось из-за этого страха?
— Когда произошла эта травма, многие врачи говорили, что я не смогу вернуться в спорт — это невозможно, что буду хромать, и вообще с такими травмами люди не ходят. Для нас для всех это был шок, я вообще была в полном отрицании, говорила, что всё равно буду кататься. Я прошла несколько операций, долгое время мне вообще нельзя было на ногу наступать. И когда первый раз мне разрешили наступить на ногу, я поняла, что действительно не могу ходить, нога не помнит, как это делать. Была очень долгая и болезненная реабилитация.
Это был олимпийский сезон. Саша тоже находился в прострации, не понимал, смогу ли я кататься. Он, наверное, чувствовал какую-то свою вину, не мог оставить меня, ждал. На коньки я встать смогла, но прыжковые элементы, приземления, так как это была правая нога, мне давались очень сложно. Было тяжело и физически, и психологически, нас очень гнали, потому что времени практически не оставалось, Олимпиаду из-за меня не пододвинут. Мы старались восстановиться максимально быстро. Но, к сожалению, прыжковые элементы не получались очень часто, и Саша, наверное, устал. Он принял для себя решение сменить тренеров, сменить партнёршу. Отчасти я его понимаю, его время тоже не ждало. Но было очень обидно, что буквально через полтора месяца после того, как наша пара распалась, мне удалось восстановить всё, и боль начала спадать, у меня уже не было такого страха.
На протяжении полугода я пробовала найти нового партнера, но не удалось. Потом произошла эта история с Жубером, который сначала сказал, что хочет кататься, а потом передумал. Прошёл целый сезон, и я уже не видела смысла продолжать поиски, поскольку в России свободных партнёров, с которыми мы бы друг другу подошли, не было. Поэтому для себя приняла решение, что это всё.
Катарина Гербольдт и Брайан Жубер
Фото: РИА Новости
— Потом вы продолжили кататься в паре в шоу. Всё-таки парное катание оказалось вам ближе, чем одиночное?
— Просто в шоу ты более востребован как парник, нежели одиночник. В принципе, я могла кататься и как одиночница, и как парница — не было каких-то пристрастий. Хотя мне больше нравилось парное катание, и запрос в шоу на меня шёл как на парницу. Покаталась я тоже достаточно непродолжительное время, лет мне уже было немало. Я для себя решила, что гастролировать с непонятным графиком больше не могу, пора остепениться, подумать о семье. Сделала выбор в пользу того, что надо уже где-то обосноваться на одном месте.
«Наверное, Косторная выбрала то, к чему у неё на сегодняшний день больше лежит душа»
— Недавно появилась новость про переход Алёны Косторной в парное катание. Для вас это стало неожиданностью?
— Слухи такие ходили, поэтому шоком для меня это не было. Не знаю, получится у неё или нет, думаю, всё будет зависеть от того, насколько у неё есть мотивация продолжать кататься, работать в два раза больше, чем когда-либо, насколько у неё есть страх исполнять парные элементы. Если есть страх, то парное катание вряд ли для неё подойдёт. Таланта у Алёны более чем достаточно, тут скорее будет вопрос её желания и готовности прикладывать к этому усилия.
— Многие говорят, что у Алёны идеальные данные для парного катания. Вы согласны с этим?
— Визуально да — она миниатюрная, невысокая. Однако, помимо внешних данных, надо ещё какими-то внутренними качествами обладать, чтобы стать хорошей парницей, надо быть бесстрашной. Но в первую очередь нужно быть коммуникабельным человеком.
— Алёна будет кататься с Георгием Куницей, он ещё сам недавно был одиночником. Начинать свой путь в парах с неопытным партнёром, особенно девушке, насколько это хороший вариант?
— Конечно, неопытной партнёрше в таком возрасте и в таком статусе, наверное, было бы более разумно вставать в пару с опытным партнером — это в любом случае будет гораздо эффективнее, чем с новичком. Ни он, ни она особо ничего не умеют, так что, мне кажется, это будет достаточно сложно. Но, опять же, если они оба талантливы, у них есть амбиции, желание и цели, то почему нет?
— У вас тоже был такой опыт, когда вы тренировались с Брайаном Жубером. Насколько это было сложно для вас?
— Это было непросто, да. Тем не менее многое у нас получалось сразу. У нас была не такая большая разница в росте, ему было достаточно сложно со мной, но многие элементы, которые мы пробовали, получались очень прилично. Однако это было гораздо сложнее, чем с опытным партнером.
— Насколько целесообразен переход Алёны? Всё-таки в парах конкуренция не меньше, чем в женском одиночном, с точки зрения перспектив есть ли смысл в этом переходе?
— Нужно просто понимать, во что Алёна верит как спортсмен. Во что она верит — в этом и есть смысл. Если ей это ближе, комфортнее и если у неё глаз на это горит гораздо больше, наверное, есть смысл. То, что у неё есть какой-то статус в качестве одиночницы, что её ценили как одиночницу — это безусловно. Перейдя в парницы, она будет в таких же условиях, как и все остальные. Но, думаю, ей было бы сложно что там, что там. Наверное, она выбрала то, к чему у неё на сегодняшний день больше лежит душа, то, где ей кажется, что будет проще чего-то добиться. Мне, по крайней мере, хочется верить, что этим она руководствовалась (улыбается).
— Как вы считаете, сможет ли Алёна привнести свежее дыхание в парное катание?
— Не знаю, но она достаточно талантливая спортсменка, у неё много качеств, которые её выделяют. Я надеюсь, что она их не потеряет при переходе в пары, а может быть, даже приобретёт что-то новое.