Алёна Косторная не входит в число главных фаворитов олимпийского сезона, но именно её выступления на контрольных прокатах в Челябинске ждали с особым трепетом. Во-первых, всем не терпелось увидеть вернувшийся тройной аксель. А во-вторых, Алёна впервые пообщалась с журналистами после резонансного перехода от Плющенко к Тутберидзе.
Её речь после короткой программы в Челябинске получилась не менее искренней, чем знаменитое интервью годичной давности.
Но при этом видно, что Алёна сильно изменилась. Теперь она снова выполняет все требования тренера, правда, результат пока далёк от идеала.
«Моя цель — три тройных акселя на две программы»
— Хорошо видеть ваш тройной аксель в добром здравии. Он вернулся окончательно?
— Нет. Сейчас в прокате он у меня не получился. Но я не особо расстраиваюсь, потому что я, наверное, в первый раз выхожу на лёд с такими сложными элементами. Практически с максимальным контентом. И теперь я знаю, над чем мне нужно работать.
— Планируете возвращаться к набору с тремя тройными акселями?
— В произвольной программе с девяностопроцентной вероятностью у меня будет только один аксель. Наверное, сейчас стоит упор, чтобы показать программу; мы приехали на контрольные прокаты, чтобы оценить, посмотреть, чтобы нам указали на наши недочёты. Сейчас с тренерами решили накатывать контент, близкий к трём акселям в двух программах, будем идти к ним. Это моя цель сейчас.
— Удалось понять, почему так долго не получалось восстановить тройной аксель?
— Чистые попытки у меня были на шоу, но затем я полетела на отдых, две недели, соответственно, пришлось всё начинать заново, и вот — возвращаем.
— Глейхенгауз говорил, что проблема вашего тройного акселя кроется в голове, а не в теле. Что он имел в виду?
— Имелось в виду, что я не всегда могу заставить себя прыгать. Если я не чувствую катка, повороты вялые, я не могу позволить себе пойти в этот прыжок, потому что в этом случае я не сделаю ничего адекватного. Есть также риск травмы, чего я совсем не хочу. Травмы — это всё заново начинать, это пропуск тренировок, соревнований. Потеря времени, которого и так мало.
— Как оцениваете вашу форму сейчас в процентном соотношении?
— Сегодняшний прокат нельзя оценить в сто процентов. На сто процентов я не катала ни разу, ну, может, процентов 75 бывает. Всегда есть шероховатости, недоработки, а вот сегодняшний прокат, наверное, на 50% был сделан.
«Последние полгода меня изменили»
— На контрольных прокатах год назад вы сделали довольно громкие заявления. А сейчас будет какой-то анализ происходящего?
— Знаете, я вот раз такое сказала и очень сильно пожалела. Теперь я буду молчать. Последние полгода меня изменили. Но дисциплинированности у меня не прибавилось. Честно стараюсь соответствовать образу взрослого спортсмена, осмысленно приходить на тренировки, ставить задачу и её выполнять. И, естественно, тренеры мне помогают.
— Видят, что дисциплинированности не хватает?
— Ну, бывает, Этери Георгиевна одёрнет. Даниил Маркович тоже может многое сказать. Могут и подбодрить, и в чувства привести. Методы всегда разные, как и слова, но это помогает.
— Расскажите историю создания вашей короткой программы.
— У меня не было музыки. Не знала, какую именно хочу. Слушала много блюза, и после десятого прослушивания мелодия начинает надоедать. А этот блюз дала мне послушать Диана Дэвис, и вот мы обе как-то прониклись. Решили, что это бомба, вау, супер. И когда мне начали ставить программу, я поняла, что это то, чего я долго хотела.
«Подарила Рудковской букет и расстались на хорошей ноте»
— Был ли у вас контакт с Евгением Плющенко после вашего возвращения к Этери Тутберидзе? Созванивались?
— Я приходила на новый каток, подходила и к Евгению Викторовичу, и к Сергею Александровичу, и к Яне Александровне. Евгений Викторович был на льду, поэтому общались с Яной Александровной, я подарила букет, и мы закончили на хорошей ноте. Никаких вопросов и конфликтов не осталось.
— А как изменились ваши отношения с Этери Георгиевной по сравнению с тем, что было до вашего ухода к другому тренеру?
— Мы решили, что то, что было, то прошло, мы не будем возвращаться к этой теме. Мы идём дальше и работаем над соревнованиями, над моей дальнейшей карьерой.