В последнее время переходы российских фигуристов в зарубежные сборные приобрели массовый характер. Но в целом эта практика существует давно, и у каждого своя история смены гражданства. Анна Овчарова была одной из сильнейших юниорок мира, но шанс выступать на крупнейших международных турнирах получила только под флагом Швейцарии.
После ухода со льда Анна снова кардинально изменила свою жизнь и окунулась в мир кино. Сейчас фигуристка с необычной судьбой пишет сценарии, помогает создавать клипы звёздам шоу-бизнеса и мечтает снять фильм о фигурном катании.
Специально для читателей «Чемпионата» Анна Овчарова рассказала свою удивительную историю. Бывшая фигуристка поведала о неприглядном закулисье фигурного катания, разнице в подходе к тренировкам в Швейцарии и России и своём стремительном погружении в кинобизнес.
А ещё поведала мощную историю, заставившую её изменить отношение к Этери Тутберидзе.
«В Швейцарии уходила с тренировок с «замороженным» лицом»
— Анна, сейчас многие фигуристки меняют гражданство, чтобы продлить карьеру. А как вы оказались в Швейцарии?
— У меня там учился брат, который очень скучал по семье, у папы была работа в Европе. Всё сложилось так, что надо было переезжать. Я делала в Швейцарии операцию и часто ездила туда на осмотры, так что это был идеальный вариант. Мы написали письмо тренеру Петеру Грюттеру. Через месяц он перезвонил и пригласил на просмотр, а потом взял меня в свою группу. Как-то он спросил: «Почему ты не хочешь выступать за Швейцарию?» А мне это никогда в жизни в голову даже не приходило. Я думала над его предложением и согласилась, хотя решение далось мне болезненно.
— Чем отличался тренировочный процесс в Швейцарии? Какая система тренировок вам была ближе?
— Для меня намного ближе система российских тренеров, а отношение как в Швейцарии. В швейцарской системе я впервые столкнулась с тем, что боюсь человека расстроить. Мой тренер ни разу не повышал на меня голос. В России тренировки строятся на страхе. И это абсолютно не та концепция, которая мне подходит психологически. Я за уважение, осознанность, спокойствие. И я всё время ругалась со своими российскими тренерами, не любила, когда на мне выпускают пар. А когда переехала в Швейцарию, поняла, как это всё должно работать в плане психологии.
Из минусов – отсутствие единого расписания и то, что спортсмены разного уровня вынуждены делить лёд. Мне приходилось кататься в 6:15 утра, чтобы было поменьше народу. Конечно, это сказывалось, потому что я просыпалась только под конец тренировки. Ещё на швейцарских катках очень холодно. Приходилось надевать несколько пар штанов, что усложняло тренировки. С тренировок я уходила с «замороженным» лицом, и моя мимика вообще не работала.
В Швейцарии ты сам составляешь расписание: когда будешь заниматься с основным тренером, а когда с тренером по ОФП и так далее. У тебя нет команды. В ЦСКА тебе ничего не надо было придумывать — там было отлаженное расписание. В это время ты на льду, потом у тебя хореография, потом ты отдыхаешь и потом у тебя опять лёд. На льду у тебя пять человек и тебе никто не мешает. Каток тёплый и всё прекрасно.
— Относительно невысокая конкуренция в сборной Швейцарии позволяла вам долго выступать на международной арене. Почему же в 19 лет вы решили уйти из спорта?
— Первая причина — это здоровье. У меня образовался хронический периостит на ногах. На каждой тренировке я испытывала невероятную боль. Кроме того, я стала взрослеть и понимать, что, возможно, я просто нарисовала себе сказочный мир. Я всегда воспринимала фигурное катание как искусство, для меня было важно, чтобы люди получали эстетическое удовольствие от моих выступлений. Но потом стала понимать, что переоценивала пользу, которую приношу. Поняла, что могу дать большее этому миру. Методом проб я пришла к кинематографу. Начала писать сценарии, снимать.
«Фигурное катание было моей жизнью, а ты не можешь отказаться от жизни»
— Вы признавались, что не были спортивным ребёнком. А как же тогда оказались в фигурном катании?
— Мама развивала во мне творческое начало, мы читали много книг. Одной из моих любимых сказок была «Умка». По дороге в детский садик мы каждый день проезжали мимо павильона, который так и назывался: «Умка». Мама подумала, что это книжная ярмарка, и зашла туда, а уже внутри администратор сказал, что там находится каток. Маме стало неудобно и она решила записать меня в секцию (улыбается).
Мама приехала домой и спросила: «Хочешь фигурным катанием заниматься?» Я спросила: «А что это?» Когда мне показали, то я подумала: это ж так круто, каждый день выходишь на лёд в новом платье, получаешь за это медаль, все тебе хлопают. Не жизнь, а сказка (смеётся). С такими мыслями я прошла отбор, но на первой же тренировке меня постигло разочарование от того, что никакого платья у меня нет и никакой медали я не получу. Но мне очень понравилось кататься, особенно учить новые элементы. А потом пошла гонка, конкуренция и меня затянуло.
— Вы рассказывали, что вам всё давалось тяжелее, чем вашим ровесникам. Не было желания всё бросить и уйти?
— Я никогда даже не рассматривала возможность бросить что-то, потому что мне сложно. Это была моя жизнь, а ты не можешь отказаться от жизни, если тебе немножко тяжело. У меня тело не для фигурного катания. Нагрузку я переносила хорошо, но у меня не было растяжки и грации. Мне приходилось долго и упорно это нарабатывать. Плюс ко всему у меня тело было непослушным и мне нужно было тысячу раз повторить одно и то же движение, чтобы оно стало правильным. Я всё время думала о фигурном катании. Едем в машине, я слышу какую-то музыку и сразу начинаю представлять какую-то программу.
— Ваш прорыв в спорте связан с именем Светланы Соколовской. В чём секрет её успешной работы?
— В детстве я тренировалась у Светланы Сергеевны Букаревой и всегда хотела быть похожей на неё. Она была очень красивой и строгой, и мне очень хотелось заслужить её одобрение. Потом я поменяла тренера и попала в группу к Светлане Владимировне Соколовской, и она за меня уже основательно взялась. Она в меня поверила. В группе обычно всегда на кого-то делается ставка. Поэтому и от Этери Тутберидзе уходят, потом возвращаются. Не потому, что она как-то неправильно поступила, а потому, что спортсмену важно чувствовать себя особенным.
Некоторые тренеры способны верить сразу в нескольких спортсменов. Но в детстве мне такие не попадались. А Светлана Владимировна в меня поверила. Она невероятной энергии человек, который любит своих учеников как родных детей. Её вера помогла мне выиграть детский чемпионат России в старшем возрасте, выступить в финале Гран-при среди юниоров и на юниорском чемпионате мира.
«Мою красивую белую дублёнку кто-то измазал маркером и выкинул»
— Вы говорили, что покинули группу Букаревой из-за недоброжелательной атмосферы. Что тогда произошло?
— Когда ты находишься в крупной спортивной школе, где высокая конкуренция, в определённый момент времени она может стать нездоровой. И когда родители, взрослые люди, начинают бороться с маленьким ребёнком, я считаю, это неадекватно. Моя мама просто не успела вовремя среагировать, потому что она не могла поверить, что взрослые люди на такие вещи способны.
— Часто вообще бывают такие ситуации в фигурном катании?
— Я думаю, что они были и будут всегда. Но всё зависит от тренера. В некоторых группах это даже представить невозможно. А в некоторых группах у тренеров просто не хватает ещё опыта, чтобы заботиться о микроклимате в своей группе. Тренер может создавать конкуренцию на льду, это правильно, но тренер всегда должен объяснять, как можно себя вести, а как нет. Когда у меня возникали неприятности с девочками в группе у Светланы Владимировны, то она всегда реагировала.
Один раз я участвовала в показательных выступлениях и с сольным номером, и с групповым. Другие девочки выступали только в группе, и, видимо, им это не понравилось. Я пришла в тот день в красивой белой дублёнке, и кто-то измазал её ярко-зелёным маркером и выкинул из раздевалки на скамейку. Мне было очень неприятно. Мама расстроилась, позвонила Светлане Владимировне и рассказала эту историю. На следующий день она собрала всех на льду и стала спрашивать, кто это сделал. И она сказала, что если ещё раз увидит что-то подобное, то выгонит из группы. После этого мне больше ничего не делали. Хотя до этого и кроссовки, и прыгалки прятали.
— В таких условиях реально завести дружбу с соперницами?
— Конечно! Я общаюсь с Лизой Туктамышевой с 11 лет. Мы всегда радовались успехам друг друга. У меня никогда не было такого, чтобы я про Лизу что-то плохое подумала, и я уверена, что с её стороны тоже такого никогда не было. Но есть, конечно, и те, кто всех воспринимает как соперников, и это видно. С ними обычно просто меньше общаются. Помимо Лизы, я ещё общаюсь с Сашей Васильевой, Леной Радионовой, Аделиной Сотниковой, Пашей Игнатенко, Стефаном Ламбьелем.
— Как вы считаете, фигурное катание это прежде всего техника или артистизм?
— Я думаю, что сейчас — это прежде всего техника. Но лично я по-прежнему воспринимаю фигурное катание как искусство. Мне приятнее смотреть на людей, которые показывают себя художественно, самовыражаются за счёт этого спорта, нежели исключительно на сложные элементы.
— Кто из нынешнего поколения фигуристов вам импонирует?
— Мне нравится Камила Валиева в плане эстетики. Но моя самая любимая фигуристка — это Лиза Туктамышева. Как минимум благодаря тому пути, который она преодолела. Понимаю, что это моё субъективное мнение и никому его не навязываю. Из мальчиков мне очень нравится Марк Кондратюк. Он просто космический. И я говорю это не потому, что он у Светланы Владимировны тренируется (смеётся). Когда я увидела, как он выступал на Кубке Первого канала, то просто плакала от того, насколько это красиво. Вот он как раз самовыражается на льду. Это видно и это отличает его от большинства фигуристов.
«Моргенштерн – потрясающий маркетолог и пиарщик»
— А как вы пришли к профессии сценариста?
— Я поняла, что мне нравится кино, и решила учиться на режиссёра в Лос-Анджелесе. Было сложно, но мне очень нравилось. Всё закончилось тем, что я писала половине нашей группы сценарии для дипломного фильма (смеётся). Тут всё само разрешилось. Потом я поехала на стажировку на ВГТРК Южный Урал и убедилась, что это точно моё.
— О чём была ваша первая серьёзная работа?
— Это фильм «Три», который снимал корейский режиссёр Руслан Пак. Эта картина выиграла Гран-при в Пусане, была в программе Московского международного кинофестиваля. Фильм довольно тяжёлый, про первого каннибала в Советском Союзе. Вообще, это история о том, как обычный человек сталкивается с непреодолимыми трудностями и вступает с ними в борьбу за свою целостность, чтобы не потерять себя. Лента основана на реальных событиях, этот каннибал до сих пор жив, он сидит в психбольнице в Алма-Ате.
— Вы работали с Моргенштерном. Как сложилось ваше сотрудничество и что это был за клип?
— Я не работала с Моргенштерном напрямую. Хотя, конечно, я была бы рада. Дело в том, что я работала креативщиком в одном продакшене, который производит музыкальные клипы, рекламные ролики. Моргенштерн и Элджей записали совместный трек и заказали креатив для клипа на него. Мне скинули демо и сказали, что надо срочно что-то придумать в стиле 80-х. А я обожаю всё в стиле 80-х. Я напридумывала кучу всего, выслала, им понравилось. И вот они сняли клип на песню «Lollypop» по моему креативу.
— Как вы в целом относитесь к творчеству Моргенштерна?
— Я думаю, что он потрясающий маркетолог, пиарщик. Я отношусь к нему с уважением. Если учитывать, что мы сейчас живём в период постиронии, то это, в общем-то, весело. Я слишком нежная для такого творчества. Хотя некоторые его треки мне нравятся, и петь их с друзьями в машине очень весело.
— С кем ещё из именитых людей вам удалось поработать?
— Я работала с певцом Звонким, писала креативы для певицы Ёлки, в фильме «Три» работала с актёрами Игорем Савочкиным, Самал Еслямовой, она получала каннскую «Золотую пальмовую ветвь». В фильме по моему сценарию сейчас снимается Роза Хайруллина. Я настолько сильно ей восхищаюсь, что для меня это огромная победа.
— А кто произвёл на вас самое большое впечатление?
— Если честно, Том Хэнкс. Я случайно встретила его в Лос-Анджелесе. Меня поразило, насколько он простой, радостный, светлый и чудесный. Я подумала, что все люди должны стремиться быть такими, как Том Хэнкс (смеётся).
«Когда узнала, что Тутберидзе боится летать, поняла, насколько она морально сильный человек»
— Хотелось бы снять фильм про фигурное катание?
— Очень. Мне бы хотелось рассказать какую-нибудь настоящую историю, связанную с фигурным катанием. Потому что мне пока что ни один фильм про фигурное катание не понравился.
— Как вы считаете, какие моменты в фигурном катании достойны экранизации?
— Тренерский путь. Взаимоотношения между людьми — это очень необычный мир, он маленький и там всё немножко обостряется. И благодетели, и пороки людские они видны в несколько раз ярче, чем в обычном социуме. И ставки большие, и времени мало.
Меня поразила абсолютно одна ситуация, когда я с Этери Георгиевной летела после финала Гран-при из Токио в Москву. Мы летели около десяти часов. А Этери Георгиевна боится летать. Я сидела с ней рядом и стала немного заложником этого страха. До этого мне все говорили, что она строгая, неприятная, ни с кем не здоровается и так далее. И я её боялась из-за этого. Но мы с ней так разговорились! Я начала разгадывать судоку, и она меня за 15 минут научила играть в эту игру. Я поняла, почему она такой успешный тренер. У неё потрясающий педагогический талант. Она мне всё так чётко объяснила! Хотя таким вещам я обычно очень долго учусь.
Потом я открыла, что она очень интересный человек с очень необычной судьбой. Она мне рассказывала истории из жизни. А потом я начала ей рассказывать всякие истории. Я поняла, что она очень приятный собеседник. Она слушала мои истории с точно таким же интересом, что и я её. Когда я узнала, что она боится летать и как тяжело ей даётся каждый полёт, то сразу поняла, насколько она морально сильный человек. Мне кажется, если бы я чего-то так сильно боялась, я бы никогда на это не решилась.
— То есть Этери Тутберидзе — одна из тех тренеров, про которых вы бы хотели снять фильм?
— (Смущается). Ну, её прототип точно был бы одним из персонажей, потому что это великий человек. Как и другие личности в фигурном катании.
— А есть ли фигуристы, которых вы бы хотели переманить в кинематограф?
— Да, я даже пыталась, если честно (смеётся). Я предлагала Максиму Транькову сняться в одном сериале, над которым я работала. Но там не получилось, к сожалению. Хотя все уже были за, и Макс тоже был готов, но не сложилось по независящим от нас обстоятельствам. Мне кажется, у Лены Радионовой хорошо получилось бы в актёрстве. У Лены Ильиных тоже. Про Лизу Туктамышеву мне, в первую очередь, хочется снять документальный фильм. Она очень многогранный человек.