После Олимпиады Ванкувера сразу три ведущих танцевальных дуэта в российской сборной по фигурному катанию завершили любительскую карьеру, и звание лидеров перешло к Екатерине Бобровой и Дмитрию Соловьёву. Но если в прошлом сезоне им нужно было доказывать, что они по праву являются первым номером сборной, сейчас пара уверенно чувствует себя на этой позиции. Выход в финал Гран-при – ещё одно тому подтверждение.
— Катя, на этапе Гран-при в Китае вы с Дмитрием Соловьёвым стали первыми. Не было ощущения, что на турнире в Москве можно немного расслабиться? Ведь чтобы попасть в финал, вам было достаточно бронзы.
— Нет, расслабляться никогда нельзя. Конечно, была мысль: серебра или бронзы будет достаточно. Но хотелось и получить место повыше, чтобы на финале в коротком танце выступать уже во второй, сильнейшей группе. К тому же задачи мы ставим перед собой другие, и довольны тем,
В прошлом году тренеры посчитали первоначальную постановку невыигрышной и потому решили поставить нам другой короткий танец. Результат нам понравился. Так что если тренеры скажут, что надо будет и в этот раз поменять программу, поменяем, что же делать. Но я не думаю, что такие кардинальные изменения будут.
что на этапе в Москве их удалось выполнить: мы откатали программы, в произвольном добавили скорости, в оригинальном до конца выдержали танец в эмоциональном плане, да и по физике прибавили. Наши дорожки шагов и поддержки были оценены не так высоко, как в Китае — значит, нужно исполнять эти элементы так, чтобы получать высшие уровни у любой технической бригады. Чтобы придраться было не к чему.
— По итогам прокатов вы для себя определили моменты, которые надо улучшить?
— Да, над чем работать перед финалом Гран-при, мы знаем. Разговаривали с судьями, Алла Викторовна Шеховцова подходила к нам с советами. Критика понятна, ведь все хотят для нас высоких мест и результатов. И это хорошо. Если бы всем было всё равно, что с нами происходит, вот тогда, наверное, можно было бы и уходить из фигурного катания.
— Перед прошлым чемпионатом Европы вы поменяли одну из программ. В этом сезоне нам ждать подобных шагов?
— В прошлом году тренеры посчитали первоначальную постановку невыигрышной и потому решили поставить нам другой короткий танец. Результат нам понравился. Так что если тренеры скажут, что надо будет и в этот раз поменять программу, поменяем, что же делать. Но я не думаю, что такие кардинальные изменения будут. Мы, напротив, поступательно движемся вперёд в работе над программами.
— Чтобы подготовить короткий танец этого сезона, вы много работали со специалистами по латиноамериканским танцам. Насколько сложно было перенести латину на лёд?
— Сначала все движения мы отрабатывали на паркете. Но когда попробовали всё это перенести на лёд, поняли, что ничего хорошего не выйдет. Совсем другая стихия. И тогда начали строить работу по-другому: совмещать движения бальных танцев и движения, характерные для фигурного катания. В какие-то моменты программы мы можем стоять на месте, демонстрируя что-то из того, что делают танцоры-бальники. Но нужно и катить, в движении пробовать совместить это с музыкой, которая задаёт темп. Очень помогает нам хореограф Игорь Кондрашов. Сейчас мы уже занимаемся шлифовкой, от тренировки к тренировке, от соревнования к соревнованию, чтобы уже к концу сезона танец смотрелся, словно вот только с паркета – и сразу на лёд.
— На время турниров Гран-при от занятий на паркете вы отказались, сосредоточились на тренировках на льду. В течение сезона будете к ним возвращаться?
— Да, думаю, будем однозначно. Будем отрабатывать на паркете тот рисунок программы, который уже есть. Чтобы каждое движение ещё сильнее соответствовало духу латины. Но всё же основная работа будет идти на льду, ведь на льду мы всё это катаем.
— В принципе, танцы в фигурном катании берут начало от бальных танцев. Но для вас подобный опыт работы был в новинку?
— Для нас это был новый опыт. Раньше вот этот вид танцев, латину, мы не брали. Как-то в детстве танцевали румбу, но с такой тщательностью к постановке тогда не подходили. Сейчас мы уже другая пара относительно того времени и стремимся воплотить в нашем танце более яркие эмоции. У нас здесь и страсть, и ссоры, и измена, и любовь.
— Не менее тщательно вы работали и над произвольным танцем – специально ездили в Санкт-Петербург, чтобы проконсультироваться с Борисом Эйфманом, директором государственного академического театра балета. Занятия проходили в зале?
— Нет, это была работа на льду. Спасибо большое федерации фигурного катания Санкт-Петербурга, нам выделили время вечером, мы катались с 9 до 11, когда на льду почти никого нет. Мы были на маленьком катке, но это абсолютно не мешало, мы же не собирались раскатывать программу. Нам нужно было именно понять её в эмоциональном плане. До этого были разночтения, мы приглашали разных хореографов, но всё никак не могли прийти к консенсусу: что же мы катаем? Ведьма я или нет, любовь это или соблазнение? Борис Эйфман, человек высокохудожественный, сразу понял, что нам нужно. Он очень тепло одевался, мы выходили на лёд и показывали ему какие-то куски программы, а он объяснял: здесь вы показываете это, здесь – это… Очень экстраординарный человек, очень многое дал нам. Хотелось бы ещё с ним поработать, но он почти всегда занят, так что хорошо, что мы уже и это время выкроили.
— Может быть, получится перед важными стартами провести дополнительные занятия?
— Возможно. Но в принципе, у нас всё записано на камеру. Если что-то со временем забывается, мы смотрим те варианты, которые Борис Яковлевич нам показывал. А их было очень много. На один шаг он мог предложить три прочтения, и мы выбирали то, что нравилось больше.
— На конференции после короткого танца вы очень тепло поздоровались с американцами Мэрил Дэвис и Чарли Уайтом. Дружите?
— У нас со всеми тёплые отношения. Это здорово, когда приезжаешь на соревнования, встречаться с ребятами, узнавать, у кого какие новости. И с Мэрил я с удовольствием общаюсь, она очень приятный человек, и Чарли – такой позитивный, всегда словно дарит свет всем нам. Хорошо, что есть определённый уровень английского, который позволяет общаться.
Это здорово, когда приезжаешь на соревнования, встречаться с ребятами, узнавать, у кого какие новости. И с Мэрил я с удовольствием общаюсь, она очень приятный человек, и Чарли – такой позитивный, всегда словно дарит свет всем нам. Хорошо, что есть определённый уровень английского, который позволяет общаться.
— А следить за выступлениями других танцевальных дуэтов получается? Скажем, видели ли вы, как выступают в сезоне ваши главные соперники по чемпионату Европы, французы Натали Пешала и Фабьян Бурза?
— Честно – с начала до конца все этапы смотреть не получалось. Кого-то советовали посмотреть тренеры, или бывало так, что приходишь на тренировку, а вся группа обсуждает какую-то пару, становится интересно. Иногда и сам говоришь: «Видели, какой был классный танец?» Естественно, мы не смотрим на прокаты соперников только для того, чтобы выискивать в них минусы, находим и плюсы. Что касается Пешала — Бурза, первый этап у них получился не очень удачным из-за болезни Фабьяна, но на втором они уже показали прекрасный результат. Увидимся с ними на финале. И всё же хочу подчеркнуть, что в этом сезоне мы не настроены так, как в прошлом. Тогда планировали: здесь хотим занять такое место, здесь – такое. Теперь от старта к старту идём с определёнными задачами, которые связаны не с медалями, а с нашим катанием. Главное – откатать чисто, так, как мы можем, а дальше уже будут решать судьи.