— Скажите, почему вы решили начать сезон с двух маленьких турниров и выступить только на двух этапах серии Гран-при? Ведь некоторые ваши соперники участвуют в трёх этапах, как сейчас разрешено правилами.
Татьяна Волосожар: У нас на данный момент не хватает очков для мирового рейтинга, чтобы кататься в последней разминке. Поэтому мы должны «добрать норму».
Максим Траньков: Дело в том, что при участии в трёх этапах Гран-при один не даёт очки, только денежный приз.
Загадывать, конечно, не хочется. Естественно, стараемся работать на результат, на то, чтобы выигрывать. Конечно, мы хотим завоевать золото. Я имел в виду, что выигрывать несколько чемпионатов мира подряд очень тяжело. В парах ведь этого вообще никто практически не делал.
Нам же важнее подойти к концу сезона в хорошей форме и с хорошим рейтингом. Наша конечная цель — Олимпийские игры, и мы планируем все свои сезоны исходя из этого.
— После чемпионата мира в одном из интервью вы сказали, что в первый раз получить не золото, а серебро даже неплохо — будет куда расти. Есть какой-то определённый «план по медалям»? Например, серебро, золото, золото, золото?
М.Т.: Загадывать, конечно, не хочется. Естественно, стараемся работать на результат, на то, чтобы выигрывать. Конечно, мы хотим завоевать золото. Я имел в виду, что выигрывать несколько чемпионатов мира подряд очень тяжело. В парах ведь этого вообще никто практически не делал. Например, те же Алёна [Савченко] и Робин [Шолковы] трижды выигрывали чемпионат мира, но в течение пяти лет.
— До соревнований в Оберсдорфе вы принимали участие в открытых прокатах сборной. Как оцените саму идею таких ранних прокатов на публике?
М.Т.: Невысоко. Потому что, во-первых, спортсмены ещё не готовы, а зрителям, естественно, не может понравиться «полуфабрикатная» программа, без хореографии, без костюмов. Во-вторых, прокаты проходили на разных катках, и, например, из Новогорска в Балашиху пришлось добираться три с половиной часа. Когда ты ещё и функционально не очень готов в начале сезона показывать новую программу, да к тому же выходишь на лёд после трёх с половиной часов в автобусе… Хорошего в этом мало.
— Кроме того, обычно в начале сезона спортсмены не хотят раскрывать все карты перед соперниками...
М.Т.: Да, в этом году мы один прокат пропустили, а на другом катали показательный номер. Но не потому что темнили или не были готовы. Просто у нас с Ниной Михайловной план подготовки к соревнованиям был составлен по-другому. Нам было удобнее показать соревновательные программы на двух последних прокатах.
— В короткую программу вы включили тройной флип, который начали разучивать не очень давно. Обычно делают наоборот: новые элементы пробуют исполнять в произвольной программе, где есть возможность компенсировать ошибки.
Т.В.: У нас сейчас два старта, на которых мы как раз всё и проверяем.
М.Т.: Поменять можем в любой момент. Но пока мы единственная пара, которая делает три разных выброса в двух программах, и мы хотим показать судьям, что можем делать разные элементы, не повторяться. Таня сейчас — единственная партнёрша, которая делает три разных выброса. Даже если мы впоследствии откажемся от этого элемента, всё равно стоит попробовать.
— Какие выводы сделали после проката в Германии? Довольны? В принципе, выброс получился.
М.Т.: Не очень получился. Но мы его учим. Наша основная задача — выучить его так, чтобы в произвольной программе он заменил сальхов, потому что он дороже и мало кто делает и ритбергер, и флип. Например, наши основные конкуренты этого не делают.
— В прошлом году вам нужно было переучивать технику выброса. Раз в этом году вы уже делаете три разных выброса, то, значит, проблему с техникой решили?
М.Т.: Ещё не до конца, мы ещё над этим работаем. Таня всё же много лет исполняла выбросы по-другому.
Пока мы — единственная пара, которая делает три разных выброса в двух программах, и мы хотим показать судьям, что можем делать разные элементы, не повторяться. Таня сейчас — единственная партнёрша, которая делает три разных выброса. Даже если мы впоследствии откажемся от этого элемента, всё равно стоит попробовать.
Т.В.: Но уже делаем более уверенно.
— Максим, вы говорили, что фильм «Чёрный лебедь» напомнил вам историю Тани. Но ведь фильм для главной героини закончился очень плохо…
М.Т.: Почему?
— Для балерины. Вы помните, чем закончился фильм?
М.Т.: Она сошла с ума и погибла. Но ведь это была её мечта. Она мечтала выступить в этой роли, и она выступила! Для меня это, наоборот, хеппи-энд. Если мы выиграем Олимпийские игры, мы можем упасть с пьедестала и умереть. Поэтому когда героиня дошла до своей цели, её жизнь кончилась. Аронофски хотел сказать не то, что не надо настолько болеть своей мечтой, а что когда ты добился того, чего всю жизнь хотел, то твоя жизнь закончилась.
Т.В.: И потом, мы же не пытаемся дословно передать сюжет фильма.
М.Т.: Программа ближе к сценическому варианту балета, в котором мы пытаемся сделать и некую перекличку с фильмом. Но концовки ещё нет, мы ещё думаем, как её сделать, может быть, будет что-то интересное. Может быть, она умрёт, может быть, нет. Вторая часть программы, скорее всего, сильно изменится. У нас уже есть другой вариант, просто мы его ещё не вкатали, поэтому пока здесь и в Братиславе показываем старый. На Гран-при произвольная уже будет выглядеть по-другому. Что же касается Тани, то я в героине увидел похожие черты характера: Таня тоже очень мягкая, но такая же целеустремлённая. Поэтому и сказал, что этот фильм — про неё. Но это не означает, что она должна повторять историю Натали Портман в «Чёрном лебеде».
— Ну если вы считаете, что это хеппи-энд, то желаем вам такого же хеппи-энда, только не умирайте потом!
Т.В.: Разве только от счастья.
— Максим, вы говорили, что показательный «Марио» был вашей идеей. Есть ещё какие-нибудь такие же нестандартные задумки, которые хочется воплотить?
М.Т.: У нас очень много идей, но в этом году очень много сил ушло на соревновательные программы. Мы поставили себе такую высокую планку, с которой пока тяжело справиться, а на показательные номера нужно время. Скорее всего, наше следующее показательное выступление будет для шоу «Art on Ice» — на ту музыку, которую нам дадут.
— Вы оба преодолели немало трудностей, в том числе и чисто бытовых, чтобы достичь того, что у вас есть сейчас. Существует мнение, что современной молодёжи не удаётся пробиться в спорте, поскольку они выросли в тепличных условиях.
Т.В.: Существуют разные системы: бывшего СССР и канадско-американская.
М.Т.: Нужно адаптировать систему подготовки. Очень многие тренеры в России продолжают работать по «советской системе», с тем же убеждением, что охотничья собака должна быть голодной, и надо по провинциям искать каких-то голодных детей.
Очень многие тренеры в России продолжают работать по «советской системе», с тем же убеждением, что охотничья собака должна быть голодной, и надо по провинциям искать каких-то голодных детей. А если взять североамериканцев, то они, например, могут заниматься фигурным катанием, только если родители очень состоятельны.
А если взять североамериканцев, то они, например, могут заниматься фигурным катанием, только если родители очень состоятельны.
Т.В.: Для многих из них это хобби, а для нас — работа.
М.Т.: Большинство ребят моего поколения родители заставляли заниматься, потому что это было единственное будущее, возможность выбиться, заработать. Сейчас совсем другое время, и если популяризация фигурного катания или других видов спорта будет на высоком уровне, то дети захотят заниматься, и будет неважно, из богатой ты семьи или нет. Это плюс, что сейчас в России всё доступно. Вот в Америке или Канаде дети из небогатых семей в принципе не могут заниматься у хорошего тренера, платить за уроки.
— Вопрос был больше не о деньгах, а о преодолении трудностей, которые якобы закаляют характер. Вот сейчас условия в России лучше, легче…
М.Т.: Я думаю, что для большого спорта это неважно, самое главное — желание. Наоборот, это может помешать. Из-за всех тех трудностей, через которые я или Саня Смирнов проходили, мы только теряли здоровье. А ведь здоровье в большом спорте очень важно.