Лавина слов, сказанных в утренних газетах после смерти Маргарет Тэтчер, как и ожидалось, представляет собой полярные мнения о её богатом наследии. Столь же неоднозначен вывод о её воздействии на футбол, национальный вид спорта.
Колин Мойнихэн, который проигнорировал просьбу Тэтчер и выиграл серебряную медаль в соревнованиях по гребле на Олимпиаде-1980 в Москве, а затем стал её верным министром спорта в мрачное для футбола десятилетие, во вторник назвал «железную леди» «лучшим капитаном команды Великобритании». Мойнихэн привёл список достижений, которые, по его словам, модернизировали британский спорт в период, когда Тэтчер и ему пришлось «противостоять и искать управу проклятому футбольному хулиганству в стране и за рубежом». На страницах Daily Mail журналист Джефф Пауэлл заявил, что она спасла британский футбол, заняв жёсткую позицию в вопросе хулиганства. Однако приверженцев такого мнения оказалось очень мало.
Есть достаточно доказательств того, что Тэтчер практически не интересовалась спортом. 11 лет её правления были отмечены неудачной попыткой заставить британских спортсменов бойкотировать Олимпийские игры в Москве в 1980 году, трагедией на «Хиллсборо» в 1989-м и её последствиями.
Даже верные союзники Тэтчер, включая Джона Мейджора (премьер-министра Великобритании с 1990 по 1997 годы — Прим. «Чемпионат.net») и Дэвида Меллора (одного из лидеров Консервативной партии — Прим. «Чемпионат.net»), подтвердили, что у неё было очень мало времени на спорт в целом и на футбол в частности. Если каждый премьер-министр после неё хотя бы для виду говорил что-то о силе спорта и притягательности футбола, то Тэтчер демонстрировала противоположное.
Её любимый проект, которым управлял тогдашний президент футбольного клуба «Лутон Таун» и член партии тори Дэвид Эванс, был направлен на искоренение футбольного хулиганства посредством введения системы доступа на стадион по карточкам и жёсткого наказания для тех, кто эти карточки не имел. Для этого планировалось создать специальный орган, который обладал бы возможностью контролировать передвижения болельщиков. Фанаты возненавидели проект. В конечном счёте от него с неохотой отказались, но случилось это лишь тогда, когда лорд-судья Тейлор в своём докладе после трагедии на «Хиллсборо» заявил, что этот проект приводит к обратному результату.
За два дня до похорон Маргарет Тэтчер родственники 96 погибших на «Хиллсборо» соберутся на стадионе «Энфилд», чтобы отметить 24-ю годовщину этой трагедии. Даже после смерти бывшего премьер-министра кажется, что она неразрывно связана с этой трагедией, произошедшей во время её правления.
Это будет первая поминальная церемония с тех пор, как независимая комиссия по расследованию обстоятельств произошедшего на «Хиллсборо» в своём отчёте окончательно оправдала болельщиков, подчеркнув, что главной причиной трагедии стала утрата контроля экстренными службами и небезопасные трибуны, и раскрыла масштаб действия властей по очернению болельщиков и сокрытию истинных причин происшествия. Кроме того, Дэвид Кэмерон, выступая в Палате общин в сентябре 2012 года, принёс от имени властей извинения за «двойную несправедливость», из-за которой пострадали семьи погибших на трибуне «Леппингс-Лейн».
Тэтчер, по всей видимости, воспринимала футбол и его любителей как «внутренних врагов» наряду с пикетчиками и левыми. Она и её министры часто называли эту игру «проблемой для закона и порядка». Редактор футбольного журнала When Saturday Comes Энди Лайонс в 2009 году писал: «Две массовые трагедии в 1985 году стали переломным моментом. Беспорядки на трибунах 29 мая привели к гибели 39 итальянских болельщиков на брюссельском стадионе „Эйзель“, но в поспешной попытке возложить вину на фанатов были упущены из виду ключевые факторы: ужасное состояние устарвшего стадиона и плохо организованная продажа билетов. А за месяц до трагедии на „Эйзеле“ пожар на деревянной трибуне стадиона „Брэдфорд Сити“ унёс жизни 56 человек».
Негативное влияние хулиганства на международную репутацию Британии сказалось на отношении Тэтчер к футболу. Это, а также реакция на её действия со стороны болельщиков тесно переплелись со сложной паутиной того социального и культурного возмущения, возникновению которого способствовала Тэтчер. Особенно ярко это проявилось в главных спортивных цитаделях на севере страны. Спустя 20 лет после того, как она окончательно покинула свой рабочий кабинет, выяснилось, что её министры рекомендовали расселить Ливерпуль, подвергнув его «управляемому упадку». Порой казалось, что Тэтчер была бы рада, если бы то же самое случилось с футболом.
Несмотря на то что проблема перегруженности стадионов широко освещалась ещё с времён первого финала Кубка Англии на «Уэмбли» в 1923 году, администрация Тэтчер почти ничего не сделала для улучшения разрушенных и небезопасных трибун с антисанитарными условиями, что в конечном счёте и привело к событиям 15 апреля 1989 года на «Хиллсборо». «Проблема для закона и порядка» для неё, похоже, затмевала собой всё остальное, включая иронию со стороны критиков, которые проводили прямую линию между тэтчеризмом и новым поколением футбольных хулиганов в модной одежде, организующих потасовки вдалеке от стадионов.
Впрочем, курс на светлое будущее футбола проложила не Тэтчер, а лорд-судья Тейлор, который расследовал причины трагедии. В докладе Тейлора будущее описывалось со всех сторон: от переполненных, безопасных и современных храмов футбола и прямых трансляций 138 матчей за сезон до постоянного роста цен на билеты и отчуждения некоторых фанатов.
В 2009 году профессор Ливерпульского университета Роган Тейлор в статье, посвящённой 20-й годовщине трагедии на «Хиллсборо», написал, что лорд-судья Тейлор спас футбол от Тэтчер: «Игра умерла и возродилась. Кому-то могло не понравиться то, во что она превратилась. Но Тейлор создал для игры будущее в тот период, когда правительство пыталось отправить её на ту же свалку, что и рабочих».
Тейлор в своём докладе ключевым называл то, что в двух высших дивизионах все трибуны стадионов необходимо оборудовать сиденьями на государственные деньги, превратив разрушенные и небезопасные арены в места для приятного провождения вечера с семьями. Но не он один кардинально изменил образ футбола и заложил основы для бурного развития премьер-лиги. Тому также способствовали слёзы Пола Гаскойна и триумфальное возвращение из Италии с чемпионата мира 1990 года, книга All Played Out и ария Nessun dorma, журнал When Saturday Comes и фанзины, камеры наблюдения и повышенные меры безопасности, неожиданная привязанность среднего класса к игре, о чём повествует «Футбольная лихорадка» Ника Хорнби, и даже кислотный хаус.
Тем не мене за мрачными образами «Эйзеля» и «Вэлли Пэрейд» и за покорёженными металлическими заборами «Хиллсборо» не надо забывать о том, что политика, проводимая Тэтчер, почти случайно сделала наброски для сегодняшней премьер-лиги.
Революция в сфере СМИ, которую начала Тэтчер, предоставив лицензию на спутниковое вещание одному из своих главных сторонников Руперту Мёрдоку, способствовала росту доходов от продажи медиаправ. За последние два десятилетия поступления высшей лиги от выдачи лицензий выросли с £ 191 млн до £ 5,5 млрд, что, в свою очередь, подстегнуло рост зарплат и помогло заманить в Англию лучших футболистов мира. Посмотрите на творцов революции в премьер-лиге и на деньги, которые помогли им сделать это.
Среди них — проныра из Эссекса Алан Шугар, обогатившийся на продаже тарелок для спутникового телевидения. Он помог телеканалу Sky получить права на трансляцию матчей зарождавшейся в 1991 году премьер-лиги, намекнув приближенному к Мёрдока Сэму Чисхольму, что он должен убрать из борьбы компанию ITV.
Независимо от своих политических взглядов такие люди, как президент «Кристал Пэлас» Рон Нодс, владелец «Тоттенхэма» Ирвинг Сколар и Кен Бейтс из «Челси», стали олицетворением тэтчеризма и его ценностей.
Образование премьер-лиги было футбольным эквивалентом её политики «большого шока», когда в середине 80-х был отменён госконтроль на финансовых рынках. Это позволило большим клубам потеснить в конечно счёте неэффективную Футбольную ассоциацию — точно так же были отметены консервативные институты Лондона. Эти яппи с большими телефонами за рулём «Порше 911», которые плохо танцевали в своих полосатых рубашках и красных подтяжках, под музыку новой эпохи вполне могли торговать акциями «Тоттенхэма» или «Манчестер Юнайтед».
Послабления в регулировании позволили клубам в 1980-е — точно так же, как приватизированным при Тэтчер коммунальным предприятиям, — выйти на фондовые рынки. Пока премьер-лига расцветала, наступила новая эра глобализации, в которой инвесторы и «благотворители» со всего мира в поиске дохода и повышения репутации столпились у того, что сейчас стало международным продуктом, проникшим в жизни болельщиков всего света. По мере возрастания коммерческих доходов клубов их акциями стали торговать офшорные фонды и размещать на биржах Сингапура и Нью-Йорка.
На неделе, когда решится судьба «Портсмута», стоит напомнить пророческие слова лорда-судьи Тейлора: «Борьба за власть в совете директоров, махинации при покупке-продаже акций, а то и целых клубов, иногда внушает мысль о том, что руководители больше заинтересованы в собственной выгоде и социальным статусе, чем в управлении клубом в интересах болельщиков».
Джонатан Фридланд убедительно утверждал во вторник на страницах Guardian, что мы до сих пор живём «в стране, которую создала Мэгги». Точно так же можно сказать, что наш современный футбол формировался во время её правления – даже несмотря на то, что она, казалось, всегда старалась разрушить его. Как новые лейбористы усилили привлекательность тэтчеризма в обществе, сохранив при этом верность своему главному кредо, так и посыл премьер-лиги со временем стал более изощрённым без потери своей рыночной притягательности. Премьер-лига с её безжалостным разделением на богатых и бедных, на победителей и проигравших, с её поощрением безрассудного порой поведения и с её ориентацией на извлечение максимальной прибыли остаётся ребёнком тэтчеровской Британии.