Интервью с Максимом Дивничем: карьера и планы, скандал с мечетью, Хабиб Нурмагомедов, Ислам Махачев, Хасбик

Максим Дивнич – представитель промоушена «Наше Дело» и один из самых ярких российских бойцов. 11 октября он потерпел поражение от Давида Хачатряна по правилам K-1 и принял решение сделать небольшую паузу в карьере. Максим активно занимается общественной деятельностью. А ещё часто попадает в скандалы, поскольку не может пройти мимо несправедливости. Мы поговорили с Максимом о ситуации с мечетью, конфликтах с Хасбиком и комиком Сергеем Орловым, а также о желании подраться с Хабибом Нурмагомедовым и Исламом Махачевым.

– Последний поединок против Давида Хачатряна завершился поражением. Разбирали, что пошло не так?
– Разбирался, конечно. Сразу после боя было понятно, что набрал недостаточную форму для такого поединка. Недостаточно подготовился. Надо было серьёзнее подходить. Оправдываться не хочу, вот так вот произошло.

– С Давидом у вас 0-2. Есть ли желание провести третий поединок?
– Я бы с удовольствием побился с ним ещё раз. Всё зависит от подготовки, от времени. Скажу честно, первый бой был спорным. Во втором я уступил, не отрицаю. Но ничего страшного там не было. Обоюдно бились, Давид шёл первым номером, кидался, старался ударить. Я не вижу в нём суперсложного соперника. Бесспорно, он очень серьёзный оппонент, настоящий профессионал. Очень хорошо подготовился к этому бою. Но я знаю себя в лучших кондициях. И уверен, что могу таких соперников проходить.

– Насколько удобно было то, что поединок проводился по правилам K-1?
– Я предлагал ему драться по MMA, мы договорились. В кикбоксинге у меня любительская карьера не сильно большая, а Давид – чемпион мира. У него любительские регалии выше. Поэтому я предлагал ему провести поединок по MMA. Но потом он отказался, что-то начал говорить про здоровье, больную спину. Сначала согласился, а потом не захотел.

Специфика такая, что я в последнее время тренируюсь как боец MMA. И мне дистанция по пять минут понятнее. Бои по правилам К-1 требуют другой подготовки, другого подхода, другого темпа. Кажется, что по три минуты легче, но нужна совсем другая подготовка.

– Какие планы на ближайшее будущее? Не намерены менять дисциплину? Например, попробовать себя в кулáчке?
– Если честно, были мысли, но нет желания. Это очень травмоопасный вид спорта. У меня были переломы даже в затейпированых руках. Ощущения – не из приятных, очень долгое восстановление. Не хотелось бы ещё раз сломать. Мне кажется, что это очень травмоопасно. И для оппонента, и для себя. Я за безопасность.

– А в профессиональном боксе?
– Почему нет? В зависимости от предложения и оппонента. Выходить с профессиональным боксёром смысла нет. Но если представитель MMA, то это было бы интересное противостояние. Опять же, Магомед Исмаилов бился с Иваном Штырковым – интересная история. Можно было бы сделать что-то такое.

– С кем бы вы хотели сразиться в боксёрском поединке?
– С Хабибом бы побился. И с Исламом Махачевым.

– Но ваш следующий поединок планируется по правилам MMA?
– Не знаю, если честно. У меня небольшая пауза. Нужно перестроить немного свою жизнь. Я много занимаюсь общественной деятельностью. И на спорт остаётся мало времени. Раньше жил только спортом. Утром, вечером – тренировки, режим, сон. Но в последнее время у меня нет такого удовольствия, такой возможности. Общественная деятельность поглощает всё моё время. Если раньше в моей жизни было 90% спорта, то сейчас его 10%. Потому что есть дела важнее. Посмотрим. Нужно думать, анализировать. Всё зависит от соперников, предложений.

– Совмещать спорт и общественную деятельность невозможно?
– Вообще нереально. И чем дальше я ухожу в общественную деятельность, тем больше понимаю, что эти вещи несовместимы. Нельзя быть и хорошим спортсменом, и хорошим общественным деятелем. Если хочешь быть настоящим профессионалом в чём-то, то должен отдавать этому всё своё время. Профессиональный спорт требует от тебя именно такого подхода. Режим дня, сон, питание, тренировки, восстановление. А я целыми днями на телефоне, какие-то встречи, истории. Я ввязался в это, назад дороги нет.

Мы помогаем огромному количеству людей. У нас есть 13 семей – многодетных, малообеспеченных. Мы им помогаем. Также у нас приют на Донбассе. Дети-инвалиды, старики. Всякие общественные проекты, покупаем людям квартиры, помогаем военным. Это огромная работа. Я один это не тяну, без чьей-то помощи. Это отнимает очень много времени. И сейчас у меня период подумать, чем мне дальше заниматься – общественными делами или совмещением. Но понимаю, что общественную деятельность уже не брошу. Я себе отдаю в этом отчёт. Мне нужно находить время для подготовки. Но это сложно. Поэтому на небольшом распутье. Взял паузу. Плюс у меня есть травма, которую незадолго до боя получил. Её тоже необходимо залечить.

– Не хочется быть человеком, который выходит просто за гонораром…
– 100%. Бесспорно. Я отдал спорту огромную часть своей жизни. 10 лет в любительском спорте, 10 – в профессиональном. Не хочется легкомысленно подходить к этому, проигрывать. Потом сидеть, думать и отвечать на вопросы, почему ты проиграл. Победителей не судят. А проигравшему постоянно нужно что-то говорить. Поэтому я думаю, как мне дальше действовать.

– Что касается вашей общественной деятельности. Каков её основной посыл?
– Я говорю о русском центре культуры. У нас есть цели и задачи его построить. На его базе будут и секции единоборств, куда ребёнок сможет прийти и потренироваться, научиться самообороне. Мы видим множество инцидентов на улицах и в учебных заведениях. Ребёнок должен быть сильным, заниматься спортом, уметь постоять за себя, семью, веру, родину. Это то, чему нас учили с детства.

Ещё там обязательно должно быть возвращение к истории, традициям, культуре. К сожалению, то потерянное поколение, которое мы сейчас наблюдаем… Им никто не занимался. Они слушают непонятную музыку, ходят на непонятные праздники. Например, Хэллоуин – это американская история, которая никакого отношения к русскому человеку не имеет. И это взращивается на протяжении последних 15-20 лет. Этому придаётся массовость. У нас что, нет своих праздников? У нас сильнейшая культура, сильнейшие традиции.

И обязательно – вера. Без веры, без духа человека легко сломать, навязать что угодно. Он должен развиваться интеллектуально, духовно, нравственно и физически. Это те ипостаси, развивая которые, человек будет полноценным. Он сможет защищать себя, ближнего и свои интересы. Нужно возвращаться к своим корням и истории, знать и изучать это. А главное, чтобы это приобретало массовый характер. Тогда это будет качественно новое поколение, в котором будут действительно патриоты. Людям нужно прививать любовь к родной земле, родине, вере, спорту. И я свою задачу вижу именно в этом.

– Необходимо патриотическое воспитание прямо на школьном уровне? Или достаточно центров?
– Конечно, конечно. Это должно быть всё внедрено в систему, обязательно. Попытки делаются, но школьная система устаревает. Какие-то новшества придумываются, однако они непосильные. Сейчас в третьем классе детям дают такие задания, которые не каждый взрослый решит. У нас была проще система, но информативнее, понятнее и давала какое-то развитие. А сейчас нагружают детей, они не успевают идти в ногу с образованием. А вообще, патриотическое воспитание должно быть с самого детского сада. И центры должны быть. Чем больше будет площадок, тем лучше.

– В 2021 году вы в одиночку остановили конфликт толпы мигрантов. Но позже сказали, что любой другой человек должен был позвонить в полицию. Почему стали решать всё сами?
– Не знаю, это как-то инстинктивно произошло. Я увидел несправедливость. Такое не должно происходить. У меня тут ходят жена, дети. Это общественное место. Там просто люди шарахались в стороны, прижимались к стене. А толпа мигрантов начала выяснять отношения, толкаться, ругаться. Такого не должно быть в нашем обществе. Чувствую, наверное, какие-то силы в себе. Подхожу и говорю, как чувствую. Может быть, моя уверенность в себе помогает. Инстинктивно всё происходит. Что они, будут меня бить, что ли? Я бы там парочку положил. Ну, или не парочку. Кто знает?

Здесь вопрос духа. Не каждый осмелится подойти. Мне кажется, так должен делать каждый мужчина. Но вот, буквально, я делился историей. Мужчина сделал замечание людям, которые ехали по встречке. Они накинулись на него, сломали нос, орбитальную кость. Я, наверное, отдаю себе отчёт, что даже в физическом конфликте смогу дать отпор.

У меня были ситуации, когда к моей жене приставали, когда кто-то сознание терял в общественном транспорте. Ты говоришь людям: «Давайте поможем». А они даже свои телефоны не выключают. Это проблема безразличия. С этим нужно бороться. Я открываю глаза людям, показываю эти ситуации. И напоминаю, что наша сила в поддержке, взаимопомощи, единстве. Одному что-то сложно сделать. А когда нас двое, трое, пятеро. Кто чем может. Не всегда есть сила, но бывает интеллект.

– Неделю назад дедушка в одиночку скрутил мужчину, пытавшегося украсть у ребёнка телефон. Как вы оцениваете этот поступок?
– Это поступок замечательный. Видите, старшее поколение, которое неравнодушно, у которого было воспитание. Приятно смотреть. Ему подарили автомобиль, пригласили в Госдуму, Володин его наградил. Я вот тоже жду, когда меня пригласят (смеётся). Это нужно показывать по телевидению, рассказывать, награждать. И тогда люди будут говорить, что это действительно круто.

– Скандал с мечетью. Что это было и угас ли конфликт окончательно?
– Я увидел новость, что планируется строительство мечети на святом православном месте. Просто огромных масштабов – на 60 тысяч человек. Зашёл поинтересоваться, сколько вмещает Храм Христа Спасителя. И там – шесть тысяч человек. Я и подумал: «Ничего себе, что за объект такой». Начал разбираться, вникать. Но в первую очередь меня удивило, что его хотели построить на святом православном озере. Там стоит храм рядом. И я не мог пройти мимо, записал видео, где был против строительства мечети на святом православном месте.

Слова просто вырвали из контекста. Где я говорю, что против строительства мечети. И начали по всем пабликам закидывать. В YouTube миллионные просмотры. Выставили меня антиисламистом. Начались провокации. Попал под жёсткий пресс, тысячи сообщений, угроз. Люди находили адрес, автомобиль, данные о семье. В тот период было не очень хорошо.

Однако потом вышла официальная позиция властей. Собянин принял решение, что на этом месте не будет строительства мечети. После этого градус напряжения упал, но не до конца. Недавно одного из таких задержали, который призывал сделать плохо моей семье. Человека сейчас привлекают к ответственности. До конца этот градус не упал. И в головах необразованных людей по ту сторону Дивнич остался антиисламистом. Ко мне уже какие только эпитеты не применялись. Но я продолжаю делать своё дело.

– Параллельно шёл конфликт с Хасбиком. Чем он закончился?
– Как можно что-то серьёзно воспринимать от него? Что он мне сделает, побьёт? Я понимаю, что у него огромная фан-база. Он мне писал, что никакие Дивничи не будут мешать строительству мечетей. У него огромная аудитория, он должен понимать, что говорит. Наверное, это были какие-то эмоции.

Тут нужно ему вопрос задать. Какое у него сейчас ко мне отношение. Он говорил, что я больше не приеду в Дагестан. Но как к этому можно серьёзно относиться? Кто такой Хасбик? Просто блогер, человек. Я с юмором отнёсся. Мы с ним в личке общались, я попытался объяснить ситуацию. Что фразы вырваны из контекста, что у меня нет негатива к мусульманам. Но он просто не хотел это слышать, продолжал гнуть свою линию. И я понял, что человек неадекватно воспринимает происходящее, не о чем с ним разговаривать.

– У вас к нему нет уже негатива?
– Да какой у меня к нему негатив? У меня к нему только сожаление – и всё. Какой у меня к этому человеку может быть негатив?

– Конфликт с комиком Сергеем Орловым. Как он произошёл и чем завершился?
– С Орловым не было конфликта. Я просто увидел, что он высмеивает веру. Связался с ним, приехал на выступление. Мы постояли и пообщались на улице, он передо мной извинился. Я ему предложил дружбу. Спросил, зачем так говорить о вере, предложил показать всё, познакомить. Но он не захотел дружить. А потом я был в отъезде… Мне прислали видео, что его нашли на улице и пообщались с ним. Там были взрослые мужчины, человек 10. И они просто сняли на камеру, как он извиняется. Конфликта никакого не было, было недопонимание. Я ему просто сказал, что есть святые вещи, которые трогать нельзя: вера, мама, жена, дети. К Сергею никакого негатива нет, нормальное отношение. Я за то, чтобы всем дружить и нормально взаимодействовать.