Эксклюзивное интервью «Чемпионата» с Григорием Пономарёвым: Гран-при ACA, Фёдор Емельяненко, допинг и трэш-ток

В самом разгаре Гран-при лиги Absolute Championship Akhmat (ACA). В четвертьфинальном противостоянии в тяжёлом весе проведут поединок Григорий Пономарёв и Мухумат Вахаев. Оба решительно настроены бороться за главный приз, поэтому будут отдавать все силы. А недавно бойцы провели огненное перекрёстное интервью. Мы поговорили с Григорием и узнали – о его отношении к Фёдору Емельяненко, токсичности и конфликтах на улице.

– Как проходит подготовка к следующему поединку?
– Нормально, стабильно. Без каких-то негативных ям. Своих козырей мы раскрывать не будем. Нормальный профессионал этого не сделает. Всё нормально, всё хорошо. Скоро будем драться.

– Прошла яркая пресс-конференция. Какие впечатления у вас остались от работы с Дмитрием Губерниевым?
– С Губерниевым мы и до этого были знакомы. Но в качестве ведущего я с ним в первый раз работал. Это было очень накалённо. Скажу так, Губерниев накалил больше, чем соперник. Я думаю, что и Мухумата он тоже накалил.

– То, что ведущий так сильно перетягивает на себя внимание, сильно сказывается во время пресс-конференции?
– Маленечко мешает диалогу. Если бы вместо него был Камил Гаджиев, продуктивности было бы намного больше.

– Постоянные шутки не убили тот накал, который был в вашем противостоянии с Вахаевым?
– Накал, может быть, и подутих. Но повёл себя он, конечно, нелепо. Возможно, он пытался сгладить момент с тем, что ошибся с моей фамилией. Не отошёл с первой пресс-конференции, а тут уже вторая. Маленечко перепутал Пономарёва с Резниковым. Или Резникова с Пономарёвым.

– Обвинения со стороны Вахаева в употреблении допинга сильно вас задевают?
– Смотрите, как наш Путин говорит: «Кто обзывается, тот сам так называется». Кто обычно об этом много говорит, тот за это и переживает. Столько терминологии, знаний, просветления о медикаментозных препаратах нам продемонстрировал Вахаев. Честно, был очень удивлён. Даже я был бессилен. Человек в материале, в теме, понимает, что говорит, знает весь этот аптечный вагон. Кто там из нас ещё «химик»?

– Вы не успели ответить на призыв к пари. Согласились бы отдать гонорар, если в вашей крови что-то обнаружат?
– Было бы вообще целесообразно на это пари подписываться. Если уж топить, то до конца. Брать всё Гран-при, все две сетки и всех проверять. А то получается, что кто-то из нас будет «чистый», а кто-то «грязный». Это будет маленечко нечестно. Либо все «чистые», либо все «грязные».

– Вы ушли из зала Фёдора Емельяненко. А прозвище осталось?
– Моё подпольное прозвище начинает угасать, слава богу. Я очень рад. Во-первых, оно очень длинное. Оно мне не очень нравится. Начинает забываться. О новом прозвище ещё не думал. Оно же появляется само, в процессе чего-нибудь.

– А почему так получилось, что вы покинули зал Фёдора?
– Честно, пока хочу отложить этот момент в долгий ящик. Сейчас мы послушаем пару интервью с Фёдором и будем действовать, бросаться с козырей. А пока эту тему хотим отложить. Много очень неверных вещей говорит Фёдор. Может, от своего незнания, может, так информацию доносят, может, сам так посчитал. Ну и бог с ним. Мы пока это отложим.

– Когда вы переходили в ACA, Майрбек Хасиев назвал вас токсичным. Продолжаете оправдывать этот статус?
– Честно, да. На самом деле, лексика у меня токсичная. Но я могу даже сидеть, молчать, а эта токсичность будет вокруг меня летать, как парфюм. И меня всё равно будут считать токсичным. Токсичная аура вокруг меня.

– При этом во время трэш-тока вы всегда ведёте себя корректно. Как вы к нему относитесь?
– У меня маленько воспитание присутствует. Но я трэш-током заниматься и не умею. Я умею обзываться, конкретно цепануть. Но если чего-то не знаю о человеке, не могу за это цепляться. Если сам подпишусь за информацию, то могу и жёстко. В нужный момент и в нужном месте скажу неприятное слово, оно может кому-то не понравиться.

– Но есть же мысли попробовать себя за океаном. Нет ли ощущения, что нужно начинать учиться и готовиться уже сейчас?
– Это умение появится само в ходе дела, думаю. Наше дело — готовиться и тренироваться. А трэш-токи появятся.

– Что касается заокеанских лиг, уже есть варианты?
– Каждый боец, который мечтает о каком-то росте, хочет куда-то за океан. Но пока у нас здесь работа есть. Мы особенно мысли не распыляем. Работы тут немало. По контракту с ACA пока не знаю, на сколько боёв. Нужно у тренера спросить. Я запамятовал. Когда у тебя есть доверие к команде и менеджеру, можно этим голову не забивать.

– Вы говорили, что супруга является полноценным членом команды. В какой должности?
– Она в паспорте числится как жена. А в штате команды – как братское сердце.

– Выходы в октагон с супругой не всегда вызывают однозначную реакцию. Нет ли опасений?
– У Слипенко была жена в качестве зрителя. Он высказал свою благодать, свои любвеобильные отношения в клетке. И был осквернён. Но это же не от большого ума. Он сказал жене, что любит, это же нормально. Жить со спортсменом, который готовится и гоняет вес, – это очень нелёгкое дело. Такие жёны заслуживают таких речей из клетки. А вот эти обезьяньи варианты… Они смеются от того, что этого не имеют.

– За вашим питанием полностью следит супруга?
– Она следит за готовкой. У меня есть свой диетолог. На таком уровне двигаемся, что нужен компетентный человек. Он составляет свои калоражи, БЖУ, продуктовые корзины. А у нас дело за малым – приготовить.

– Она не жалуется, что приходится много готовить?
– Да вроде нет. Ксюха, ты жалуешься, что я много ем? Говорит, что я не много ем. Питаюсь три-четыре раза в день.

– Бывали ли у вас проблемы с весогонкой, как подводите себя к боям?
– К боям подходим комфортно. А весогонка – это такое дело, больше от головы.

– Как вы относитесь к поп-MMA, выставочным поединкам? Например, к бою Александра Емельяненко и Евгения Ершова.
– Честно скажу, видел только хайлайты. Я бы даже не назвал боем, это выставочное представление. Ни для кого не секрет, что это было по сценарию. Мы что можем с этим сделать? Ничего. Есть ставки, есть такие бои. Есть мошенники, мы от них никуда не денемся. Они будут во все времена. И ставки будут, и подставные бои. Тут можно только воздух гонять. Ответа нормального не будет. До самой сути мы не доберёмся.

– Как относитесь к тому, что Александр Емельяненко дерётся в таком состоянии?
– Маленько даже жалко. Но я думаю, что Александр Владимирович в состоянии вести какой-то бизнес или быть акционером алкогольного магазина, если на то пошло. Но в боях ему точно участвовать не стоит. Мы не говорим о красоте спорта и эстетике. Просто здоровье. Если он с трясущимся лицом выходит на бой, а уходит вообще никакой… Это же не есть хорошо.

– А по поводу Ивана. Видели его бой?
– В хорошей форме оба подошли. Иван когда-то уже был вовлечён в спорт. Вспомнил на старых дрожжах. Но был бы против него человек, который приближен к единоборствам, не знаю, как бы Иван себя повёл.

– Как относитесь к кулачным боям?
– Смотрю на кулачников, как на людей отдельной расы. Это настоящие гладиаторы. Это дорогого стоит. За турнирами не слежу, но стал тренироваться с ребятами, которые участвуют в кулáчке. Они очень хорошие люди, спортсмены. С ними можно потренироваться, они чему-то научат.

– А сами не думали попробовать себя в другой дисциплине?
— Были предпосылки. Когда в Fight Nights бились, Камил Гаджиев предлагал подраться по кикбоксингу. Но он не мог найти соперника. А потом всё закрутилось, завертелось. Мы так и не подрались. И пока в ACA работаем, отдаёмся только им. Они не дают возможности драться ни по кулáчке, ни по боксу. Дело тут в уверенности, что боец не травмируется, не слетит с боя. Тем более Гран-при – это очень ответственный момент.

– Вы упоминали дикие рубки в первом зале на родине. Что это было?
– На тот момент у нас не было развито самбо. Просто брали это движение «Прайда» и вкладывали это всё в самбо. Можно было бить головой, локтями, «11-метровые» по голове. И постоянно правила менялись, буквально на лету. Тебе прошли в ноги, ты летишь – правила уже поменялись. Хочешь в обуви, хочешь без обуви, хочешь с кокардой. Вот такие бои у нас были. Разбалловка боёв не была предусмотрена – нокаут — и всё. А когда встречаются более технические спортсмены, бои затягиваются. Я с одним парнем бился 35 минут. Нам было по 18 лет.

– А часто ли происходят конфликты на улице?
– Мы особо никуда не ходим. А история про самокатчиков была где-то два года назад. Это было лёгкое избиение. Ребята проиграли.

– А как вообще спортсмену реагировать на провокации на улице?
– Мы в таких моментах пытаемся не врываться. Лучше уйти. Твоё самолюбие это никак не заденет. Чтобы не было таких инцидентов, как случилось с Расулом Мирзаевым. Можно показать свою силу. Но потом придётся эту силу лет восемь показывать в камере, в комнате 10 на 10. На такие сборы не очень хочется уезжать. Лучше развернуться и уйти спокойненько домой.

– Вы следите за другими весовыми категориями Гран-При? Что думаете по поводу боя Резникова и Вартаняна?
– Именно за Вартаняном слежу, потому что он относится к нашему клубу. Мы с ним товарищи. Но очень неоднозначный и непредсказуемый бой. Будем болеть за Вартаняна.

– Смотрите ли вы бои UFC?
– Слежу, только когда знакомые ребята дерутся. А такого, чтобы прямо ждал UFC, уже нет сейчас. Слежу за своими одноклубниками – Сашей Волковым, Максимом Гришиным, Сергеем Спиваком, Ромой Копыловым.

– Кто станет следующим чемпионом из России?
– Кто первый подерётся за титул, тот и станет чемпионом. Неоднозначный момент только с тяжёлым весом. Там наиумнейший Эйнштейн – Джон Джонс. К нему нужно подготовиться, с ним нужно подумать. В полутяжёлом весе однозначно пояс будет в России. А вот в тяжёлом весе — придётся попыхтеть. Но там может быть всё что угодно.

– Какими видами спорта вы увлекаетесь, кроме MMA и регби?
– Я вообще не командный человек. Не знаю, как полюбил регби. Но можем сыграть в карты.

– Как настраиваетесь на свои поединки?
– У меня обычная жизнь обычного русского мужика. Дом, семья, работа. Я не сижу перед свечами, не медитирую. Тем более идёт период весогонки, последние килограммы сказываются на жизнедеятельности. Когда ты лежишь, считаешь и ждёшь взвешивание.

– Книги или фильмы?
– И то, и другое. А вообще, склоняюсь к мультикам. «Чилли-Вилли», «Губка Боб».

– Обратитесь к вашим фанатам?
– Кто болеет, я очень благодарен им. Что касается меня и Гран-при… Очень хочу быть в финале. Неважно, кто будет стоять напротив меня. Никому легко не будет. А пока у нас только четвертьфинал.