Студент третьего курса факультета «Экономики и так далее», как представил его ректор РЭУ им. Г.В. Плеханова Виктор Гришин, Хабиб Нурмагомедов каждый год устраивает встречи с учащимися одного из главных московских вузов. Боец проходит обучение дистанционно и, по собственному признанию, не успевает в полной мере отдавать себя учёбе. Однако, думается, сегодняшнюю акцию Хабиба преподаватели «Плехановки» оценили высоко и не будут «валить» его на экзаменах.
Хабиба пригласили на сцену и предложили ответить на вопросы от студентов. Листочки с вопросами поместили в папаху (кажется, уже неотъемлемый атрибут спортсмена), и отвечал он наугад.
Самые сложные испытания, через которые пришлось пройти на пути к вершине?
— С четырёх лет я в зале, а сейчас мне 30. 26 лет занимаюсь — этого достаточно, чтобы стать успешным. Если приходишь к успеху в 30 лет, это в самый раз – пик возможностей, можно сказать. Физическое состояние мужчины с 29 по 31 – лучшее в его жизни. Пока я поднимался, были взлёты и падения, я получал травмы, переносил операции. Терял лучшие годы. Три года ушло на залечивание травм. Мои соперники тренировались, а я в это время восстанавливался в больнице. Испытания тебя или ломают, или делают сильнее. Такой расклад.
Как проводили время и как настраивали себя, когда приходилось останавливаться?
— Я не останавливался. Тормозилась только карьера. Если даже у меня была травма или операция, я всегда тренировался. Как говорит отец, если ты сломал руку – есть ноги и другие части тела, которые нужно развивать. С любым переломом я был в зале. Даже был случай, когда я сделал операцию на спину по поводу грыжи и не мог нагружать своё тело несколько недель вообще никак. Отец даже тогда спросил — ты чего в зал не ходишь? Голова же есть – приходи, смотри, подсказывай молодым.
Что бы поменяли в жизни, будь такая возможность?
— Такой возможности нет и не будет. Ну ладно, отвечу. Больше времени брал бы на восстановление. Сейчас тренируюсь с умом, не загоняю себя. Раньше этого не понимал. И ещё — больше бы времени взял на саморазвитие. Сейчас имею в виду мозг. Иногда слышишь, как люди какую-то тему обсуждают, и думаешь: где я был, когда они это узнали? Да, я был в зале, но всё равно можно было больше учиться. Век живи, век учись.
Какое впечатление осталось от общения с Владимиром Путиным?
— Там в Вегасе был такой момент: вокруг много полиции, охраны, и нам говорят, что выйдем мы не скоро. Нужно два-три часа, чтобы зачистить от болельщиков территорию арены. У меня не было телефона, он был у Ислама Махачева. Потом поступил звонок: голос сказал, что сейчас нам позвонит президент. Вот в такой обстановке он позвонил через пару минут и спросил: «Как дела?» Говорю: «Всё нормально, окружили нас. Значит, никуда не уйдут». Дальше он поздравил, сказал, что смотрел и добавил, что нужно контролировать эмоции, не поддаваться на провокации. «Ждём тебя дома», — говорит. Очень приятно, когда в такой момент звонит не просто кто-то, а целый президент.
Как отец отреагировал на вашу идею попробовать силы в боксе?
— Тебе, говорит, голову отбили совсем? Зачем тебе бокс, говорит. Отец не особо поддержал идею, и по контракту с UFC не получилось выступить. У меня ещё два боя в UFC по договору. Они не позволяют мне драться в боксе.
Как отнеслись к заявлению Конора Макгрегора о завершении карьеры?
— Завтра снова напишет, что возвращается, и все СМИ это тут же подхватят. Он для этого и закинул это всё. И с UFC у него не получилось договориться о доле. Хочет, чтобы компания почувствовала, что потеряет без него деньги, вот и делает так. Это политика. Я знаю эти моменты, с компанией тяжело вести переговоры. Они хитрые, у них разные боссы и все они ловко и с самых разных сторон заходят. Я понимаю, зачем Макгрегор объявил об уходе. Это как ревнивая жена, которая говорит чуть что «я ухожу».
Расскажите о ближайших планах на карьеру.
— Хочу вернуться в сентябре, но есть одна загвоздка. В сентябре не могут драться мои дисквалифицированные братья Зубайра Тухугов (на самом деле – друг. – Прим. «Чемпионата») и Абубакар Нурмагомедов. А я сказал, что не вернусь без них. Моё условие — я без них не выйду в клетку. Это я выпрыгнул, а они за меня пострадали. Смешно – в компании мне денег предлагают, чтобы я отказался от своих слов. Интересно, когда люди тебя, что называется, по себе судят.
Дальше Хабиб от вопросов из папахи перешёл к общению с журналистами. Момент для всех нас поистине уникальный.
— Вы говорили о возвращении в сентябре. Кто будет соперником – новый временный чемпион, который определится в бою Холлоэуй – Порье?
— Скорее всего. Мне интереснее было бы с Холлоуэем. У него победная серия из 13 боёв — самая большая в UFC. Если он выиграет Порье, станет ещё и чемпионом в двух весах. Он большой, даже чуть больше меня, так что будет интересно для публики. Хороший боец, выносливый, достойный соперник. Планирую вернуться 7 сентября. Так и будет, если переговоры с UFC пройдут хорошо.
— Вы анонсировали бой Ислама Махачева на турнире UFC в Санкт-Петербурге. Вам разрешат быть в его углу?
— Нет, я же дисквалифицирован. Но я буду там, сидеть в первом ряду. В углу будет мой отец, Хавьер Мендес и Самир Магомедов. Угол будет сильный, хороший костяк секундантов. Соперник Ислама — сильный боец. Он хоть не дрался в UFC, но у него 13 побед и только одно поражение. Достойный и сильный соперник.
— Получается ли сегодня тренироваться с полной выкладкой?
— Сейчас интенсивности в тренировках нет. Если в сентябре вернусь, то времени на подготовку будет несколько месяцев. Не хочу перегружаться заранее. А так, всегда таскаю с собой вещи, занимаюсь раз в день, держу форму.
— Конор Макгрегор опять нелестно высказался о вас в соцсетях. Задело?
— Обратите внимание: человек после каждого турнира вкидывает что-то в «Твиттер», чтобы оставаться на первых полосах в газетах. Это работает, он знает это. Пусть говорит, мне нет до этого дела. Я был с ним в клетке, и там он ничего не говорил. Я бил его по лицу локтями, руками, коленями и пытался пообщаться, но он что-то ничего не сказал в ответ. А теперь, когда между нами пять-шесть тысяч километров, он снова открыл рот. Это показывает, насколько он низкий, невоспитанный и неуважительный человек.
Всё, коллеги, отпускаем Хабиба… — попыталась спасти бойца от журналистов одна из организаторов, но он не захотел уходить: «Подождите. Меня и так не бывает, не общаюсь совсем с российскими СМИ. Давайте поговорим». Спасибо, Хабиб.
— Кто победит – Холлоуэй или Порье?
— Порье — отличный боец, но я думаю, что сейчас время Макса. Мне очень интересен этот бой, я его жду. В нём определится мой соперник.
— В этом году мы увидим вас в октагоне один раз?
— Хотелось бы подраться в сентябре и в конце года – 30 или 31 декабря. Точно не знаю, когда UFC устроит предновогодний турнир, но мне бы хотелось подраться в этом году два раза. Если 7 сентября подерусь, успел бы и отдохнуть, и подготовиться к ещё одному выступлению.
— Реванш с Макгрегором ещё может состояться?
— Честно говоря, мы с UFC к этому и шли, пока он не объявил о завершении карьеры. Мне сказали: Конор подерётся в июле, ты – в сентябре. Если оба побеждаете, то в конце года будет реванш. Мне без разницы, я не выбирал соперников никогда. Дадите Фергюсона – подерусь с ним. Победителя пары Холлоуэй – Порье? Пожалуйста! Насчёт Макгрегора одно хочу сказать: пускай заслужит реванш, а то он с 2016 года не побеждал. На дворе 2019-й. Понятно, что он красиво одевается и толкает речи, но пусть хоть ощутит вкус победы, прежде чем мы снова подерёмся.
— Хотели бы попробовать силы в полусреднем весе?
— Было бы интересно, но не хочу пока. Я чемпион в лёгком весе, не намерен прыгать по категориям, тормозить дивизион. В нём и так проблемы из-за моего отстранения. Не хочу быть человеком, который держит настоящих претендентов. Изначально собирался драться вот в это время – в апреле, но вся эта заваруха с дисквалификацией меня и моих братьев помешала.
— Ваша позиция: вы хотите, чтобы братья вернулись в бои вместе с вами?
— Они должны драться минимум в один вечер со мной либо раньше.
— Ваш двоюродный брат Абубакар Нурмагомедов собирается в UFC?
— Он уже в UFC.
— Много встреч, интервью, мероприятий. Не считаете, что это может отвлечь от тренировок?
— Согласен, что это проблема. Многие чемпионы в похожей ситуации возвращались и не показывали лучшие бои. Но вспомните, я два года подряд не мог драться из-за травм. Все говорили, что я «заржавею». Вы посмотрите мои бои до травмы и после: я смог улучшиться и в стойке, и в борьбе. Это благодаря тому, что я тренируюсь всю жизнь.
— Кажется, у Фергюсона серьёзные психические проблемы. По-вашему, он ещё вернётся в бои?
— Думаю, это больше семейные проблемы, чем психические. Жена его в полицию обращалась. Я не хотел бы говорить о его семье, потому что не люблю, когда говорят о моей личной жизни. Представляю, как ему тяжело, когда все так пристально следят за происходящим у него дома. Я не вдавался в подробности, честно говоря.
Дай бог ему здоровья и удачи. Спорт – это спорт, а семья – это семья. Пусть возвращается скорее. Непривычно видеть человека, у которого 11 подряд побед в UFC, в таком состоянии. Можно сказать, на обочине. Значит, это его испытание, и он должен его пройти. У каждого своё испытание: кто-то деньгами болен, кто-то пьёт, у кого-то звёздная болезнь, а кто-то только стал чемпионом, и ему теперь некогда тренироваться. Пускай проходит своё испытание и возвращается.
— Бой с ним всё ещё бой мечты для вас?
— Да, конечно. Это самый ожидаемый бой в UFC на данный момент. Об этом мне сказали владельцы UFC, они проводили опрос: люди больше всего ждут мой поединок с Фергюсоном.
— Вряд ли UFC пойдёт против атлетической комиссии штата Невада, — полагает корреспондент Sport 24 Ярослав Степанов. – Значит ли это, что вы с командой просите компанию позволить Зубайре Тухугову и Абубакару Нурмагомедову выступить вне UFC до снятия бана?
— Об этом и пытаемся договориться. Там столько нюансов, даже не представляете. К одному приходим, ему что-то мешает, к другому – то же самое. К середине апреля определится всё. Для меня соперник определится, где-то UFC мне навстречу пойдёт, где-то я им пойду.
— Если бы вы снялись в социальном ролике против насилия в школах США, это бы сократило срок вашего отстранения. Почему не согласились?
— Я таким не занимаюсь. Пускай сделают хороший ролик про мой последний бой. Вот же «буллинг», я же человека успокоил. Пусть в школах крутят это видео. Он много разговаривал, я ему по башке дал, и он перестал. Скажем так, проучил я его. Про это же в США говорят, про это же говорит Атлетическая комиссия. А сниматься я где-то не собираюсь, потому что не считаю себя виновным. Я считаю, что прав процентов на 80. За исключением некоторых моментов.
— Что должно произойти, чтобы вы закончили карьеру довольным собой?
— Думаю, пару боёв, и я уйду. Ну, или когда 30-0 сделаю. Этого было бы достаточно.