В Чайковском 8 июня начинается второй сбор национальной команды России по биатлону. Перед его началом бронзовый призёр чемпионата мира – 2019 в эстафете Матвей Елисеев рассказал «Чемпионату» о том, почему пропустил первый сбор в Белокурихе, как оценил прошедший сезон, почему Олимпиада в Пхёнчхане стала провальной, на чьей стороне он в споре Губерниева и Вяльбе, что не так в контракте с СБР. На некоторые вопросы ответы дал и его отец и тренер Павел Елисеев.
Фото: РИА Новости
Белокуриха, Саранск, Чайковский
— Почему провели сбор в Саранске, а не в Белокурихе?
— У отца здесь был сбор с детьми из его школы, ну и я приехал, чтобы поработать над стрельбой под его чутким руководством. В прошедшем сезоне у меня в этом плане были определённые проблемы. В Белокурихе же был больше лечебно-восстановительный сбор, там как раз для этого все условия. Я же закончил сезон достаточно поздно, закатку проводил на Камчатке, да и дома побыть несколько лишних дней хотелось, а когда уже начинаются сборы, для этого нет времени.
— Нынешний тренерский штаб сборной настаивает на том, чтобы все работали вместе.
— Мы договаривались с тренерами в индивидуальном порядке. Тем более, я же не просто отдыхал где-то, а тренировался, был под контролем. Просто не находился с командой. Но на второй сбор, который начнётся в Чайковском, точно поеду. Да и пропускать его уже нет никакого смысла – это будет полноценный сбор.
— Как вам работается с тренерами национальной команды?
— Достаточно комфортно. Анатолий Николаевич Хованцев, хоть и главный тренер, много внимания уделяет и тренировочной работе, и собрания командные проводит и многое другое успевает, хотя раньше такая должность часто носила менеджерские функции. В силу своего опыта и многолетней работы заграницей он даёт спортсменам больше свободы, а не следит за каждым шагом. Когда есть такой наставник, работать намного проще. Нет такого, чтобы все ходили строем и делали одно и то же.
— А Артём Истомин?
— С ним очень просто в силу возраста. Мы люди одного поколения. Насколько я знаю, у него был не лучший опыт в бытность спортсменом, и сейчас он хочет предостеречь нас от повторения его ошибок. Не могу точно сказать, что с ним случилось – возможно, в своё время была сильная перетренированность. Понятно, что не всегда наше общение проходит гладко, бывают и спорные ситуации, ведь у меня тоже накопился достаточно опыт. Но мы всегда находим приходим к устраивающему нас обоих решению. Артём – великолепный теоретик, сейчас он переносит все знания на практику и совместными усилиями со спортсменами получается хорошо.
— Не поехав в Белокуриху, вы упустили возможность поработать с новым тренером мужской команды Максимом Максимовым. Вы с ним знакомы?
— Мы в одном самолёте летели на чемпионат России в Тюмень. Поздоровались – этим общение и завершилось. Поближе познакомимся в Чайковском.
— Туда все приедут?
— Думаю, да. Если кто и задержится, то не более чем на пару дней по каким-то очень уважительным причинам. Но это моё мнение. Я могу говорить только за себя.
— Ваш друг Антон Бабиков приедет в Чайковский?
— Недавно с ним общались – да, Антон будет на втором сборе. Он прошёл курс лечения плечевого сустава. Возможно, пока ещё не сможет выполнять полноценную нагрузку. Будет тренироваться по своему плану.
Гросс, Падин, Хованцев
— По сравнению с тем же периодом прошлого года как вы себя чувствуете?
— Даже и сравнивать не хочется. Намного лучше во всех отношениях. Тут, скорее, со стороны нужно судить. Папа говорит, что теперь можно расслабиться, поскольку после Олимпиады в Пхёнчхане было такое ужасное состояние… Отец даже советовал мне пропустить сезон, чтобы полностью восстановиться. И физически, и морально мы были абсолютно опустошены.
— Сейчас можете сказать, в чём была причина неудачных выступлений в олимпийском сезоне? Ведь в Пхёнчхане, даже если учесть все неспортивные факторы, был полный провал.
Павел Елисеев: В олимпийском сезоне всё было предельно ясно. Рикко Гросс и Андрей Падин не сработались. Каждый действовал по-своему. Формально немецкий специалист был главным, но в реальности это напоминало басню про лебедя, рака и щуку.
М.Е.: Когда Гросс работал с Владимиром Брагиным, чувствовалось, что у них тренерский тандем, а не два человека с разными взглядами на работу. Перед Олимпиадой мы где-то и сами излишнее желание тренироваться проявили, перегнали, но и тренеры не проконтролировали наше состояние. Забрались в горы, так они нас ещё и подтолкнули, каждый со своей стороны. Я ведь хорошо чувствую свой организм, понимаю, что с ним происходит. Но в тот момент был так увлечён работой, что не проявил настойчивости в том, чтобы указать тренерам на возможные последствия. Да и методическое направление было выбрано не совсем верно, на мой взгляд. Плюс всё, что происходило в отношении допуска на Игры, очень тяжело давило. Общий результат получился очень слабым.
— Психолог не помогал?
— У сборной России тогда не было психолога, а он, несомненно, очень бы пригодился. Сейчас вроде бы хотят решить этот вопрос, но я смогу узнать это только после сборов. После Олимпиады мне помогала моя супруга Аня, она как раз профессиональный психолог. Если у сборной действительно будет такой специалист, я это только поддерживаю.
— А остальные? Наверняка же знаете про отношение ребят и девочек к этому вопросу.
— Персонально за остальных говорить не буду. Но к идее психолога в национальной сборной не все отнесутся положительно. В мой первый год в национальной сборной поднималась эта тема, и тогда на командном собрании мнения разделились. Некоторые выступали резко против.
— Вы сами были настроены пропустить сезон?
— Нет, но так получилось, что я благодаря стечению обстоятельств пришёл в себя после Олимпиады. На сборе в Чайковском меня укусил клещ, в результате курс антибиотиков. На этом фоне заболел на сборе в Тюмени. Едва приступил к тренировкам, как вылез аппендицит. Так что подготовка была смазанной. К счастью, сумел восстановиться и сезон отбегал. Даже с медалью чемпионата мира теперь, которая компенсировала все неудачи и проблемы. В целом я недоволен сезоном, если честно. Большие провалы были как в скорости по дистанции, так и в стрельбе. В личных гонках хотелось бы выступить намного лучше. Но медаль чемпионата мира как-то выравнивает моё отношение к прошедшему сезону. Шаг вперёд всё-таки был сделан. До этого два сезона подряд я был морально очень сильно выхолощен.
— Вы имеете в виду поездку на чемпионат мира – 2017 и Олимпиаду?
— Да. Про Олимпиаду я уже рассказал, а на чемпионаты мира я ездил два года подряд и два года не бежал. В 2016-м я вообще не понял, зачем меня взяли, выступать я был не готов, да и состав на гонки явно не попадал. А в 2017-м и форму набрал, и очень неплохо подошёл к турниру в плане настроя. Но… Тогда Гросс, как старший по мужской команде, заранее сказал мне, что именно я побегу, но на турнире другие люди решили вопрос не в мою пользу. Мозг, честно говоря, плавился. Морально это просто прибивало.
Методика, отбор, контракт с СБР
— Вы сказали, что методика прежнего тренерского штаба была не совсем верной. А методика нынешнего?
— Знаете, нынешний тренерский штаб перед прошлым сезоном взял направление на то, чтобы основной команде, которая была «пережата», дать отдышаться. Мы меньше работали, и это было очень заметно. Но результат был – мы отдышались. Другое дело, что спортивные результаты по ходу сезона были не столь хороши, как хотелось бы болельщикам. Однако тут нужно понять, что главный старт макроцикла – это Олимпийские игры в Пекине. И вся подготовка строится именно под этот турнир. Я уже видел тренировочный план на Чайковский. Работа предстоит более жёсткая, чем прошлым летом. Считаю это верным решением.
— Чем вы были бы довольны по итогам сезона?
— Подтянуть «ходовую часть» – как показал прошлый сезон резерв у меня в этом плане очень большой. Исправить ошибки на стрельбе. И, конечно, было бы неплохо стабильности в результатах. Но одно следует из другого. Буду работать и делать всё, чтобы реализовывать задуманное.
— Говоря о следующем сезоне, нельзя забывать о необходимости отбора в команду. Вы представляете, как это будет?
— Пока нет. В прошлом году я говорил о том, что не понимаю, как это происходило. Мои слова были вызваны тем, что спортсменов из первой сборной отправляли сразу на Кубок России. Слушайте, у нас 13 человек было в основной и резервной сборной. Почему бы не совершать ротацию более мягко – с Кубка мира на Кубок IBU, с Кубка IBU – на Кубок России, и обратно точно так же. Да и вообще отобрали в две команды столько народа, что и этого вполне бы хватило. Сейчас же, насколько я знаю, определены основные спортсмены, которые будут освобождены от отбора. Но сейчас это так, а осенью может быть совсем иначе.
— Вы подписали контракт с СБР? Вас всё устроило?
— Контракт я подписал. Мне же проще из Москвы приехать в офис СБР и поставить подпись. Нам, спортсменам, пришлось подписать этот документ. Но вопросов у меня по данному документу достаточно. Я бы хотел провести ещё одну встречу с руководством СБР и внести некоторые корректировки. На мой взгляд, сейчас контракт составлен несколько однобоко. Информации о том, кто не подписал контракт, у меня нет. Вообще, за то время, что я в сборной России, мы впервые подписываем такой документ.
Социальные сети, Павлова, Губерниев
— Вы могли бы поступить во время гонки, как Евгения Павлова?
— Вы про социальные сети? Каждый человек сам волен выбирать, как настраиваться на гонку. Если она захотела выложить пост, это её право. Но читать комментарии, думаю, было лишним. Тем более, отвечать на них. Я бы так точно не сделал, это не мой стиль.
— То есть вы критику в соцсетях не читаете. А как относитесь к критике со стороны людей уважаемых, когда они говорят резкие слова?
— Если в этой критике есть хотя бы доля адекватности, то стараюсь прислушиваться. А если понимаю, что это сплошные эмоции и вновь разговоры о советском опыте, то это мимо меня проходит. И внутри мысли о том, как такие заслуженные люди могут такую пургу нести?
— Поддерживаете предложение президента ФЛГР Елены Вяльбе о запрете на социальные сети для спортсменов во время крупных турниров? Вольфганг Пихлер подобное воплотил в жизнь на прошедшем чемпионате мира.
— На самом деле, социальные сети – тоже часть нашей работы. Болельщикам всё интересно, они нас поддерживают. Думаю, кардинально ничего запрещать нельзя. Можно обозначить свою позицию, настоятельно обозначить, но запрещать что-то взрослым людям – получается себе дороже. На этом фоне могут возникнуть внутрикомандные конфликты, которые хорошего в обстановку не добавят. Возможна ведь ситуация, когда у спортсменов есть рекламные контракты, они должны будут выложить пост, а у них запрет. Кто-то просто живёт в соцсетях, и ему это нисколько не мешает, а кто-то, наоборот, старается от всего абстрагироваться. Я с помощью своей супруги прекрасно знаком с тем, как подводиться к старту. Кому-то уши заклеивать неплохо, а кому-то танцевать до ночи. Все люди разные.
— Команда Дмитрия Губерниева воспитала новое поколение биатлонистов, для которых общение с журналистами стало правилом?
— Мне кажется, тут всё зависит от настроения и состояния. Лично я могу без ответов на вопросы пройти через микст-зону, и никто из этого проблем создавать не будет. Есть журналисты, которые лезут в твоё личное пространство, и это вряд ли кому понравится. А есть те, кто чётко видит эту границу. Вот на чемпионате мира в Эстерсунде была конфликтная ситуация, когда Александра Логинова обвинили в том, что он отказался давать интервью. Хотя журналисты утверждали, что он обещал поговорить, они прождали три часа, а в итоге Саша вроде бы прошёл мимо. Представили Логинова не в самом лучше виде. Но он, помнится, просил тогда на чемпионат России перенести всё общение.
П.Е.: Поймите, ситуации действительно бывают разные. Для кого-то общение со СМИ, интервью – это трата эмоционального заряда, энергии, что перед гонкой чревато. Многие этого не осознают, но это есть. А для кого-то это вообще не представляет никаких проблем.
— Губерниев перегибает палку в общении со спортсменами?
— Он с нами практически не общается. В основном со спортсменами говорят Илья Трифанов и Дмитрий Занин. Они спокойно воспринимают то, что ты в плохой день откажешься с ними общаться. Но есть у нас в команде спортсмены, которые систематически отказываются общаться с журналистами. Это неправильно, на мой взгляд. Если же вы имеете в виду то, что Губерниев говорит в репортажах и пишет в социальных сетях, как пытается манипулировать настроением болельщиков, оказать на кого-то давление – это его работа.
— Даже в плане слов, сказанных не ему? Я имею в виду ситуацию, когда Губерниев из мухи в виде слов Антона Бабикова про еду в Тюмени раздул огромного слона.
— Губерниев всегда сильно ратует за страну и посчитал, что Антон сказал что-то порочащее «Жемчужину Сибири», потому так себя и повёл. Опять же, это его работа. Знаете, лично меня это не касалось, поэтому мне сложно ответить на этот вопрос. Тут, на мой взгляд, многое ещё зависит от того, какую линию поведения выбирает человек, в отношении которого Дмитрий начинает говорить определённые вещи. Антон Бабиков, как и Елена Валерьевна Вяльбе, заняли твёрдую позицию. Вот конфликты и стали более глубокими, чем есть на самом деле. Бабиков вообще умеет отстаивать своё мнение. В этом плане он очень принципиальный. Возможно, мне стоит брать с него пример.
Фото: РИА Новости