47-летний специалист из Белорецка Андрей Падин в сборных командах работает уже без малого 10 лет, однако шанс возглавить одну из команд ему выпал впервые. В предстоящем сезоне Падин будет отвечать за подготовку одной из мужских групп. О своём видении тренировочного процесса, конкуренции между группами и разногласиях Касперовича и команды он рассказал в эксклюзивном интервью корреспонденту «Чемпионата».
— Андрей Викторович, что вы почувствовали, узнав, что вас утвердили старшим тренером мужской сборной?
— Сначала почувствовал большую гордость за оказанное доверие, а затем осознал, что это и большой груз ответственности, но я к этому готов. Хочется что-то привнести в работу команды, чтобы наши результаты значительно улучшились.
— В какой момент вы почувствовали, что уже выросли из роли помощника и способны самостоятельно принимать решения и возглавлять команду?
— Когда я работал в региональной команде Башкирии, то был старшим тренером и принимал такие же решения, только на региональном уровне. Ничего сверхсложного в этом нет. Нужно просто вдумчиво оценивать ситуацию и выбирать наиболее оптимальный на данном этапе вариант.
— В Башкирии вы помогали расти Максиму Чудову. Расскажите об этом этапе своей карьеры.
— В начале 2000-х я заканчивал свою карьеру, а в Уфе как раз построили биатлонный комплекс, и мне предложили поработать тренером. Команда подобралась хорошая, а главное была система работы. Результаты не заставили себя долго ждать. Помимо Чудова у нас в школе хорошо выступали молодые Филипп Шульман и Мария Косинова. Работа была очень плодотворной, и вскоре меня пригласили работать с молодёжной командой.
— Вы уже представляете фронт новой работы и список спортсменов, которых будете готовить?
— Нет разницы, где какой спортсмен будет готовиться. Мы будем делать общее дело, а между группами будет коммуникация. Создание групп — это компромисс, направленный на поиск лучшего решения проблемы. Этим мы будем заниматься сообща, а итоговый результат даст представление об успешности нашей работы.
— Вам хотелось поработать в команде со специалистом, имеющим столь успешный опыт спортсмена, как у Рикко Гросса?
— Конечно. Обмен опытом и обмен мнениями никому никогда не мешал. Думаю, между нашими группами будет хороший диалог, который пойдёт на пользу общему делу.
— Вы видите в нём только партнёра или и конкурента, ведь к Олимпийским играм могут оставить одну группу и одного старшего тренера?
— Согласен, но на этом этапе не нужно увлекаться этой конкуренцией. Конкуренция может быть двигателем прогресса, но только когда она здоровая. Если же мы будем опять делить команду на «твой-мой», то в результате этой междоусобной борьбы пострадает общий результат, и тогда ни один тренер не сможет назвать себя победителем.
— За коммуникацию между командами будет отвечать Александр Касперович. Насколько для этой роли подходит тренер, нашедший общий язык не со всеми спортсменами в сборной?
— Острый вопрос. Но мне кажется, что Александр Владимирович подходит для работы главного тренера. Он опытный управленец и, думаю, сможет грамотно организовать работу так, чтобы в этой ситуации не осталось обиженных.
Конкуренция может быть двигателем прогресса, но только когда она здоровая. Если же мы будем опять делить команду на «твой-мой», то пострадает общий результат.
— Касперовича упрекали в излишней жёсткости. А вы жёсткий тренер?
— Я себя жёстким не считаю, хотя, возможно, кто-то на меня и повесил такой ярлык.
— Насчёт жёсткости не знаю, но про ваши серьёзные нагрузки ходят легенды.
— Сверхъестественных нагрузок я никому не давал. Всё в пределах нормы. И потом какие нагрузки считать большими? Может, спортсмен так их воспринимает с точки зрения психологии, а с точки зрения физиологии она нормальная. Бывает, что сначала они боятся нагрузку, а потом выполняют её с огромным удовольствием. За период моей работы ни один из спортсменов не пострадал, не получал серьёзных травм, не стал инвалидом и не завершил карьеру.
— Вас рассматривали и в качестве кандидата в женскую сборную. Вам интереснее работать с мужчинами или с женщинами?
— У меня есть неплохой опыт работы и с мужчинами, и с женщинами, поэтому я знал, что мою кандидатуру рассматривают. Мне интересно работать со спортсменами вне зависимости от пола. Не вижу большой разницы. Но, конечно, с мужчинами работать тяжелее. Когда я работал с мужчинами, считал, что наоборот. Но, поработав с женщинами и сравнив, понял, что у нас сложнее работать с мужчинами. На первом этапе всегда идёт знакомство с командой, обмен мнениями, индивидуальный подход к решению поставленных целей и задач, а затем включаются прогрессивные технологии. Начинать работать с новыми людьми всегда трудно, потому что нужно время, чтобы притереться характерами.
— С мужчинами тяжелее из-за характеров. В этом году ведь у них с Касперовичем возникли серьёзные разногласия. Вы чувствовали это в ходе сезона, пытались как-то снять напряжённость между командой и старшим тренером?
— Я бы не сказал, что был скандал. Всё шло в рабочем графике, и у меня не было мыслей, что что-то такое может произойти. После чемпионата мира у спортсменов возникла неудовлетворённость показанными результатами, после чего они решили высказаться. Но ничего подобного на протяжении сезона у нас не было. Ребята выступали достойно и на чемпионате мира функционально были готовы на уровне, а вот качество стрельбы подвело. Где-то не хватило банального везения, где-то одного выстрела. Камнем преткновения стала эстафета. Если бы она у нас получилась, всё могло бы быть совсем по-другому. Ошибка у Жени произошла не там, где мы её ждали. Она могла произойти на «стойке», а случилась на стрельбе лёжа.
Я бы не стал акцентировать внимание на месте сбора. Женская команда готовилась в Рупольдинге, где тоже нет такого подъёма, но женщины стреляли достойно. На мой взгляд, всё дело в психологической неуравновешенности.
— Причина проблем со стрельбой из-за неправильного места подготовки. В Хольменколлене ведь подход к огневому рубежу совершенно другой?
— Я бы так не сказал. Обсуждал этот вопрос с другими тренерами. К примеру, французы готовились в Вуокатти, где подход тоже со спуска, но это не помешало им нормально отстрелять и выступить в Контиолахти. Мы тоже пытались сделать подход похожим, хотя такой «стены», как в Контиолахти, нет нигде, а что-то похожее есть только в Ханты-Мансийске. Поэтому я бы не стал акцентировать внимание на месте сбора. Женская команда готовилась в Рупольдинге, где тоже нет такого подъёма, но женщины стреляли достойно. На мой взгляд, всё дело в психологической неуравновешенности.
— Может, слишком хотели победить?
— Бывает такое. У ребят было всё в порядке на сборе перед чемпионатом мира, работу они проделали плодотворную, и она должна была дать результат. У нас спортсмены всегда имеют возможность высказать своё мнение, но по тренировочной программе у них не было вопросов. Они работали с азартом.
— Вы хотите сказать, что претензии к подготовке у спортсменов возникли только после неудач на чемпионате мира?
— Да. До этого у нас всё было хорошо, и всё получалось.
— Как изменился ваш рабочий график в последние дни?
— Сейчас я готовлюсь к рабочей встрече с президентом СБР, где мы обсудим все нюансы подготовки к предстоящему сезону. С переходом на новую должность мой рабочий график останется прежним. Добавится больше ответственности и нагрузки, увеличится рабочий день (улыбается). Теперь придётся отвечать не за узкий спектр функциональной подготовки, а за все составляющие тренировочного процесса, за взаимодействие со спортсменами и организационные моменты.