Онлайн дня 21 декабря на Кубке мира по биатлону в Поклюке
По улыбающимся лицам вышедших из судейской Антона Шипулина и руководителя международного отдела СБР Сергея Мнацаканова было понятно, что протест французов не удовлетворён. В таком исходе не было сомнений ни у старшего тренера нашей команды Александра Касперовича, ни у первого вице-президента СБР Виктора Майгурова. Даже удивлял сам факт подачи протеста в такой ситуации, в которой российские биатлонисты сами неоднократно оказывались в роли пострадавших. Однако Шипулин счёл своим долгом в первую очередь принести извинения сопернику.
В такой ситуации я бы сам отговорил тренеров подавать протест и не стал бы обвинять соперника.
— Прежде всего хочу извиниться перед Беатриксом, — поспешил заявить Шипулин. — Ситуация получилась не очень хорошая, но я действовал неумышленно. Это и есть контактная борьба, которая часто бывает в биатлоне. Получилось хорошо, но я не чувствую своей вины, потому что контакт был не сильный.
— Вас не удивил протест французов в столь рядовой ситуации?
— В такой ситуации я бы сам отговорил тренеров подавать протест и не стал бы обвинять соперника. Это спорт, контактная борьба, и биатлон был бы неинтересен, если бы этого не было. Главное, что я сделал это неумышленно. Беатрикс и Фуркад это осознают, но эта лишняя нервотрёпка ни к чему ни мне, ни им. Наверное, есть доля моей вины в этом, но небольшая.
— Это произошло на узком участке?
— Не в том дело. Там был единственный шанс обогнать его, потому что финишный створ идёт под спуск и там разобраться почти нереально. Скорость столь велика, что нельзя оттолкнуться ни руками, ни ногами. Я почувствовал в себе силы и понял, что это последний шанс их обогнать. Я пошёл по левой стороне, обогнал Беатрикса, и мне оставалось только растолкаться на спуске. В это мгновение я и увидел, что Беатрикс упал.
— Он сказал, что вы совершили опасный манёвр и надо было атаковать либо на равнине, либо на более широком подъёме раньше?
— Другого шанса у меня не было. До этого атаковали они, а если бы я отпустил их на финиш, было бы уже поздно. Шла контактная борьба, и в такой ситуации мог оказаться кто угодно. Я не хотел завалить Беатрикса. Какой был в этом смысл, если я его и так обогнал и должен был выиграть. Обидно только, что он мог приехать вторым, а из-за такого инцидента проехал мимо пьедестала.
— Вас когда-нибудь так подсекали?
— Конечно. Были разные ситуации: и роняли, и палки ломали несчётное количество раз. Но я понимаю, что это спорт, и нет смысла винить человека, если он делал это неумышленно.
— Французы назвали вас агрессивным гонщиком. У вас в последнее время не было ощущения, что Фуркад агрессивный гонщик?
— Конечно, и Фуркад, и Бьорндален, люди, которых я очень уважаю, тоже очень часто действуют жёстко. Бывают ситуации, когда тебя запирают в паровозик. Тут надо предпринимать какие-то действия, делать рывки и показывать свой характер. Если не проявлять характер, то можно оказаться где-нибудь в кустах или в лесу.
— После вынесенного предупреждения вы будете вести себя на трассе более сдержанно?
— Конечно, я буду стараться. Я и сейчас считаю, что если бы отбежал этот круг заново, то может быть пошёл чуть левее, но я не могу контролировать лыжи соперника. Как он их поставит. Он может поставить их и на мою лыжу и под меня. В эту долю секунды решалась судьба гонки, надо было выдавать максимум. Я его выдал и не понял даже, что произошло. В такой ситуации буду стараться уходить по большому радиусу, чтобы таких ситуаций больше не было. Думаю, что в контактных гонках подобное будет происходить вновь и вновь.
— В момент разбирательств в судейской у вас не было опасений, что могут отобрать заслуженную победу?
— Закрадывалась такая мысль. Боялся, нервничал, переживал, потому что если бы он не упал, я бы всё равно должен был выиграть, потому что чувствовал в себе силы бороться. Было бы очень обидно, и я бы долго переживал по этому поводу.