— Магдалена, складывается впечатление, что за последние два года вы стали другой…
— Думаю, что я сильно изменилась. Прежде всего как спортсменка, да и как личность тоже. Я многому научилась за это время.
— Чему же?
— Я не допускаю больше так много стресса в своей жизни, как раньше. Помню, насколько сильно нервничала два года назад. На этот раз всё по-другому. Я просто рада чемпионату мира, чрезвычайно воодушевлена. Я заметила, что созрела. Сейчас подхожу ко всему с совершенно иным уровнем профессионализма. Уже перед первенством планеты я знаю, на что способна и нахожусь в форме. Пара медалей в Ханты-Мансийске — это было бы прекрасно.
Сложно было вернуться в Германию самой успешной спортсменкой страны. Были моменты, когда я даже хотела эмигрировать. Например, во время прилёта в аэропорт. Я хотела просто скорее оказаться рядом с семьёй и моим молодым человеком, но у меня на это не было шансов. Фотографы не пропускали меня к ним, хотя я не видела близких уже четыре недели. Я спросила себя: «Стоит ли это того?». После этого я перегорела, но через несколько недель всё снова нормализовалось.
— На чемпионате мира в России вы уже завоевали серебро. Довольны ли вы итогом смешанной эстафеты?
— Это было на 100 процентов идеально. Грандиозно, что я смогла так отстрелять. Всё складывается позитивно, учитывая, что ещё в выходные я лежала в постели с температурой.
— Победы на Олимпиаде в Ванкувере не оставили отпечатка на вашем сознании? Вы выглядели удручённой.
— Так было, потому что я всё отдала перед Олимпиадой. Я ужасно много тренировалась и делала всё, чтобы завоевать олимпийскую медаль. Когда это произошло, то груз упал с моих плеч. Я поняла, что живу только один раз и хочу дистанцироваться от спорта. Но через несколько недель всё вновь стало нормально. Я снова начала получать удовольствие от спорта.
— После Игр ваши высказывания были довольны драматичными. Говорят, что вы подумывали о завершении карьеры.
— Сложно было вернуться в Германию самой успешной спортсменкой страны. Были моменты, когда я даже хотела эмигрировать. Например, во время прилёта в аэропорт. Я хотела просто скорее оказаться рядом с семьёй и моим молодым человеком, но у меня на это не было шансов. Фотографы не пропускали меня к ним, хотя я не видела близких уже четыре недели. Я спросила себя: «Стоит ли это того?». После этого я перегорела, но через несколько недель всё снова нормализовалось.
— После Олимпиады появилась информация, что вы хотите остаться в биатлоне лишь на три или четыре года. Ваша позиция по этому вопросу не изменилась?
— Не знаю. Я наслаждаюсь моментом и буду заниматься спортом, пока он будет доставлять мне удовольствие. Это может продолжаться два, четыре года или шесть лет. На жизнь после этого периода у меня нет никаких конкретных планов. Многое зависит от того, сколько лет мне будет. Ведь есть разница, уходить из спорта в 25, 30 или 35 лет.
— Ваши экс-коллеги Уши Дизль и Кати Вильхельм работают в качестве биатлонных экспертов на телевидении. А вы готовы к этому? Или предпочтёте полностью покинуть спорт?
— Мне проще представить свой уход из спорта. Думаю, что я из тех людей, которые после завершения карьеры совершают кардинальные перемены в жизни и пробуют что-то совершенно новое. Сейчас я просто радуюсь, когда появляется возможность побыть дома.
— При вашей известности будет непросто найти спокойное место в Германии?
— Я не собираюсь уезжать из дома. У меня есть план остаться в Вальгау. Там люди поняли, что дома я хочу вести свою личную жизнь. С земляками-соседями в этом плане всё просто супер, с туристами тоже всё хорошо.
— Вы продолжаете свою успешную карьеру. Однако создаётся впечатление, что вы сильно закрылись от общественности после Олимпиады.
— Это связано не только с Играми. Я многое сделала в последние три-четыре года. Соответственно это время получилось напряжённым. Я не из тех, кто с удовольствием раздаёт комментарии и ответы на вопросы и выступает перед людьми. С большим удовольствием я выполняю свои тренировки и спонсорские соглашения и не хочу большего. Это для меня была ясно ещё перед Олимпиадой.
— Всё это выглядит, как будто вы хотели бы заниматься биатлоном так, чтобы этого никто не видел.
— (Смеётся.) Да, вероятно.
— Этим вы отличаетесь от другой популярной спортсменки, представляющей зимние виды спорта, — горнолыжницы Марии Риш. Она старается продвигать свой бренд и быть на виду у общественности.
— Она может делать это с удовольствием. В какой-то степени, я восхищаюсь ею, потому что она достаточно сильна, чтобы справиться со всем этим. Взгляните хотя бы на чемпионат мира в Гармише. Она болела, но смогла справиться с таким ритмом. Мне бы не удалось выдержать это, уж слишком я чувствительна. Но думаю, что двигаюсь в правильном направлении. Люди всё равно любят меня.
Я занимаюсь бизнесом, и мне нужно зарабатывать деньги. Я смогу сделать это только в том случае, если буду продавать свою марку. Но меня нельзя назвать материалисткой. Я прекрасно понимаю, что пойдёт мне на пользу, а что — нет.
— Вы не работаете над своим имиджем? Приходилось ли вам жить под девизом: «Я пойду туда, потому что будет полезно, чтобы люди меня увидели именно там».
— Я занимаюсь бизнесом, и мне нужно зарабатывать деньги. Я смогу сделать это только в том случае, если буду продавать свою марку. Но меня нельзя назвать материалисткой. Я прекрасно понимаю, что пойдёт мне на пользу, а что — нет.
— В этом вам помогла прошлогодняя смена менеджмента?
— Это было причиной. Йорг Хегер знает меня уже долгое время, он понимает, что я не зациклена на деньгах. Наш советник по работе с прессой Штефан Шварцбах координирует все мои встречи. У нас прекрасное сотрудничество, оно отвечает моим потребностям. Йорг и Штефан говорят мне, что стоило бы сделать, а что – нет. При этом они понимают, когда я от чего-то отказываюсь.
— При предыдущем менеджменте была иная ситуация?
— Я не должна говорить об этом, но раньше бывало, что я чувствовала себя загнанной.
По материалам немецкой прессы.