Ситуация с нашими, как это сейчас принято говорить на Западе, «допинг-преступниками» выглядит все более запутанной. Причём складывается ощущение, что Международный союз биатлонистов (IBU) старается её запутать как можно больше, доведя до состояния полного отсутствия логики, чтобы единственным выходом из такого положения оставалось разрубание Гордиева узла.
Какие именно методики были использованы для выявления, нам не говорят. Какое оборудование – гнетущая тишина. Как всё это работает? Дайте нам методику, сами будем выявлять своих «преступников» – не доросли ещё. В таком духе и идут разбирательства.
То есть сокрушить всех, «чтоб остальным неповадно было».
8 и 9 мая впервые специально созданная для подобных ситуация комиссия внутри IBU, именуемая Doping Hearing Panel, разбиралась с российскими биатлонистами. В состав комиссии на этих слушаниях вошли три человека: Кристоф Веддер — председатель комиссии (Германия), Петер Фрай – эксперт по медицинским вопросам (Швейцария) и Эдвард Уильямс – эксперт по правовым вопросам (США). Работала комиссия целых два дня, в первый день были рассмотрены дела Альбины Ахатовой и Екатерины Юрьевой, во второй – Дмитрия Ярошенко.
Кроме членов комиссии и спортсменов на слушаниях присутствовали с российской стороны — представитель спортсменов Тагир Самакаев, представитель СБР Дмитрий Лоев, и со стороны IBU – генеральный секретарь международной федерации Николь Реш и исполнительный директор IBU Мартин Кухенмейстер. Правда, говорить о том, что наши представители на этих слушаниях могли себе позволить нечто большее, нежели простое присутствие, не приходится. И не потому, что они такие ленивые или судьба наших ребят нашим представителям по барабану, а потому что любые вопросы и инициативы российской стороны подавлялись, что называется, в зародыше.
Больше всего вопросов у нас было, конечно же, непосредственно по анализу допинг-проб. Технические вопросы были переданы нашим представителям нашими же экспертами. Ибо российскую сторону до сих пор не удосужились поставить в известность о применяемых способах и методах выявления ЭПО – кровяного допинга. На котором, собственно говоря, наших и «словили».
Иными словами, ситуация эта выглядит точно так же, как и до боли знакомая любому автовладельцу ситауция с милицейским радаром и последующим взмахом полосатой палочкой. Но усугубляется она ещё тем, что у ретивого гаишника радар совершенно непонятной и неизвестной системы. «Скажи-ка, мил человек, а что это за штука?» – «Много будешь знать – скоро состаришься». — «А что хоть выдал на меня, покажи?» – «Не положено!». «А как он вообще работает?» – «Не твоё собачье дело!». И вот при таком диалоге правоохранительный сотрудник пытается то ли составить на вас протокол, то ли урвать взятку.
Именно так и выглядит ситуация с допинг-пробами наших биатлонистов. Какие именно методики были использованы для выявления, нам не говорят. Какое оборудование – гнетущая тишина. Как всё это работает?
Иными словами, ситуация эта выглядит точно так же, как и до боли знакомая любому автовладельцу ситауция с милицейским радаром и последующим взмахом полосатой палочкой. Но усугубляется она ещё тем, что у ретивого гаишника радар совершенно непонятной и неизвестной системы.
Дайте нам методику, сами будем выявлять своих «преступников» – не доросли ещё. В таком духе и идут разбирательства. Союз биатлонистов России поставили перед фактом положительных допинг-проб, ничего не разъяснив и не объяснив. Но самое главное, что ни члены комиссии, ни представители IBU, похоже, сами толком ничего не знают.
Нельзя не отметить, что с нашей стороны маслице в огонь тоже подливается. Скажем, на венчающих биатлонный сезон соревнованиях на Камчатке всё было замечательно. Повезло и с погодой, и со снегом, и организация не подвела. И было много высокопоставленных гостей и участников из биатлонной элиты. Вот только официальным гостем турнира был не кто иной, как Дмитрий Ярошенко. Собственной персоной. То есть человек, имеющий на тот момент шесть (!!!) официально подтверждённых положительных допинг-проб за два месяца.
Нет-нет, мы ни в коем случае не собираемся бичевать и требовать жестокой кары для Ярошенко – замечательного биатлониста и прекрасного человека. Но, мягко говоря, некоторая абсурдность ситуации логично привела к тому, что руководство IBU, и без того особой нежностью и трепетностью к России не отличающееся, после нашей камчатской эскапады стало напоминать взбесившегося волкодава, таскающего по двору на цепи собственную будку. Стоит ли после этого ждать «милости к падшим»?
Новоявленная комиссия должна была вынести окончательное решение ещё в середине мая, но уже июнь, а ясности всё никакой. Прежде всего непонятно, по каким правилам будет вынесен вердикт. По всем законам и юридическим правилам «расстреливать» наших биатлонистов должны по тем законам, которые были в действии на момент выявленных нарушений.
Но руководству IBU хочется «уконтрапупить» россиян по самое «не балуй», то есть по новым антидопинговым правилам, введенным уже в этом году. А по ним сроки дисквалификации упорно стремятся к тем, что давались в эпоху незабвенного Лучшего Друга Всех Лыжников.
То есть Ахатовой и Юрьевой грозит по два года дисквалификации, а Ярошенко может попасть и на все четыре. Но руководству IBU хочется «уконтрапупить» россиян по самое «не балуй», то есть по новым антидопинговым правилам, введенным уже в этом году. А по ним сроки дисквалификации упорно стремятся к тем, что давались в эпоху незабвенного Лучшего Друга Всех Лыжников.
Так что пока ни о чём хорошем говорить не приходится. И ведь во многом мы виноваты сами. Вот только внутри Союза биатлонистов России всё идёт по давно известному кругу. То есть в кулуарах все всё знают – вплоть до употребляемых доз, кто их ставил и кто при этом свечку держал. А публично и официально все бьют себя кулаком в грудь и под фразу: «Быть того не может! Клевета и происки!!!» — публично рвут на себе надвое предметы верхнего и нижнего гардероба.
Отчего уважение к нашему биатлону в мире отнюдь не увеличивается.