Живые деньги

Удивительно, но на цивилизованном Западе способны видеть только один сценарий такого назначения. Мол, “страшный” Путин вызвал к себе Прохорова, посмотрел в представленный ему спортивным ведомством список “бедствующих” федераций, поставил напротив одной строки галочку и сквозь зубы процедил: “Биатлон”. После чего Прохоров, сшибая всех на пути, кинулся исполнять поручение премьера. Скажи Путин, например, “кёрлинг” – и Прохоров в тот же миг проникся бы к этому виду спорта безграничной любовью, поскольку в противном случае его ждали и Генпрокуратура, и Счётная палата, и все остальные напасти сразу…

И многим за пределами России не понять, что наш бизнес очень часто не просто сам приходит в спорт, но иногда ещё и долго стоит в очереди. Или даже вынужден ждать большого спортивного провала, чтобы предложить свои услуги.

Бизнесмены, или, как их принято называть у нас с лёгкой руки Бориса Немцова “олигархи”, приходят в спорт разными путями. Например, президент Федерации фехтования России Алишер Усманов, которого на том же Западе именуют не иначе как “оптовым покупателем яиц Фаберже”, ещё задолго до избрания на спортивную должность в своих интервью рассказывал, какое влияние на него в детстве произвела повесть Владислава Крапивина “Мальчик со шпагой”. Что будь в затрапезном городке Чусте Наманганской области тогдашней Узбекской ССР хоть какая-нибудь фехтовальная школа, его биография могла бы сложиться совсем по-другому. Что не помешало ему, как и многим его сверстникам, мастерить деревянные шпаги с эфесом из полиэтиленовой крышки с трёхлитровых советских банок и от зари до заката играть и в “мальчика со шпагой”, и в мушкетеров одновременно. И в федерацию фехтования его никто силой не тянул и уж точно никто не приказывал. Он сам туда пришёл и предложил свою помощь. Потому что в этом видел исполнение своей далёкой детской мечты.

А задолго до Усманова никто не заставлял бывшего майора МУРа и преуспевающего на тот момент бизнесмена Гелани Товбулатова взять брошенный и никому не нужный хоккейный “Спартак”. И на протяжении многих лет не только содержать его из своего кармана, но и ежегодно ремонтировать ветшающие “Сокольники”, устраивать сплошь убыточный, но тем не менее обязательный Кубок “Спартака”, куда съезжались многие заокеанские звёзды и который был так необходим нашему хоккею, чтобы не разорвалась последняя ниточка, связывающая хоккей процветающий, энхаэловский с нашим, постепенно умирающим. Чтобы не дать нашему умереть. И кто знает, если бы тогда, в начале 90-х, на II Кубке “Спартака”, Товбулатов самолично не привез в Шереметьево и не вручил прямо на трапе российский паспорт “беглецу” и “предателю” Сергею Фёдорову, как сложилась бы судьба нашей сборной в этом году, на чемпионате мира в Квебеке. Ведь решающий пас в овертайме Илье Ковальчуку (кстати, в своё время тоже Товбулатовым найденному и вывезенному из Твери) отдал именно Фёдоров.

Так что бизнесмены приходят в наш спорт по-разному. И почти всегда сами, по велению души. По-другому быть не должно и быть не может: дело, которое не любишь, которому не готов в ранге руководителя отдаваться 24 часа в сутки, обречено на провал – с любыми деньгами. Но даже если бы наш бизнес не шёл в спорт самостоятельно, то государство просто обязано было бы изобретать какие-то способы и методы для его привлечения.

Дело в том, что спортивная инфраструктура в большинстве своём представляет собой зрелище не для слабонервных. Основное строительство велось на пике подготовке к Олимпиаде-80 и сразу после неё. Деревья выше человеческого роста, проросшие прямо на трибунах, протекающие потолки и подтекающие стены, зияющие подвальными провалами полы в спортзалах – с таким “базисом” подошёл практически весь наш провинциальный (да и не только провинциальный) спорт к началу нового века.

Главное отличие любого спортсооружения от, скажем, супермаркета, торгового центра или казино заключается в меньшем во много раз уровне доходности. Например, гипермаркет “Рамстор” “отбивается” заказчику за полтора-два года, а дальше приносит чистую прибыль. А, скажем, многофункциональный ледовый дворец “Арена-2000”, что строился в Ярославле к чемпионату мира, даже при аншлаговом заполнении и регулярном проведении там всевозможных шоу-программ – за 10-12 лет. Вот и росли “Рамсторы”, “Ашаны” и “Перекрёстки” как грибы после дождя, тогда как со спортивными объектами никто не хотел связываться.

Для строительства спортсооружений нужны так называемые “длинные” деньги. То есть занятые на долгий срок и под небольшой процент. В нашей стране таких денег как не было, так и нет до сих пор, если, конечно, не считать госбюджет.

Для строительства спортсооружений нужны так называемые “длинные” деньги. То есть занятые на долгий срок и под небольшой процент. В нашей стране таких денег как не было, так и нет до сих пор, если, конечно, не считать госбюджет. Вот поэтому-то в нашем спорте и появилась крайняя нужда в таких людях, как Усманов и Прохоров. Во-первых, у них такие деньги есть. Во-вторых, они готовы вкладывать их в спортивное строительство – то есть не гоняться за сиюминутными прибылями. В-третьих, даже если денег не хватает, то они достаточно легко могут получить их под гарантии собственных предприятий и собственного бизнеса.

Но есть ещё и “в-четвёртых”, которое может перетянуть все предыдущие пункты. Дело в том, что в любой спортивной федерации существуют свои кланы, ведущие постоянную борьбу за власть. То есть за управление финансовыми потоками, идущими в этот вид спорта. Для того чтобы удержаться на своём месте, руководитель федерации, хочет он этого или нет, вынужден набирать свой “ближний круг” – заместителей, руководителей департаментов и комитетов, и не по принципу профпригодности, а по личной преданности. Если руководитель федерации хотел удержаться у власти (а при клановой борьбе это превращается в задачу № 1), то он волей-неволей вынужден был “затачивать” возглавляемую общественную организацию (а все наши спортивные федерации являются общественными организациями) под себя. То есть даже в регионах выдвигать людей на руководящие должности, дающие право голоса на выборах руководства федерации, опять-таки по принципу личной преданности.

Так вот, пришедший в спорт бизнесмен от всех вышеназванных недостатков избавлен по определению. Ему не нужно держаться за должность, как нищему за подол прихожанки, поскольку нет страха остаться на старость лет без куска хлеба на скудной государственной пенсии. Ему не нужно расплачиваться “хлебными” должностями со сторонниками и соплеменниками, продвинувшими его к кормилу. И помимо государственных он собирается тратить ещё и свои деньги. А когда ты тратишь свои, то результат почему-то всегда оказывается куда более привлекательным.

Что получится у Михаила Прохорова в нашем биатлонном хозяйстве, естественно, неизвестно. Но пришёл он отнюдь не с пустыми руками, а с чёткими и выверенными планами. В том числе и реконструкции всех лыжно-биатлонных комплексов страны. И реорганизации самого хозяйства, где многие должности, чего уж скрывать, были специально придуманы его предшественником для “своих”. А уж в чём все мы можем быть уверены на 100 процентов, так это в том, что теперь наши стреляющие ребята и девчата больше не будут месяцами разбираться, куда делись их премиальные, а смогут полностью сосредоточится на своём любимом деле.

И ещё чаще радовать нас своими результатами.