Леброн Джеймс сейчас выступает в своём 22-м сезоне в НБА, повторяя рекордное достижение в истории североамериканской лиги. Уже в следующем сезоне легендарный форвард может стать единоличным обладателем этого выдающегося рекорда по количеству проведённых сезонов. В прошлом месяце Леброн отметил своё 40-летие, а недавно стал гостем подкаста New Heights, который ведут игроки Национальной футбольной лиги (НФЛ) Джейсон и Трэвис Келси. «Чемпионат» предлагает вашему вниманию перевод их беседы.
— Кстати, мы все знаем, что ты играл в [американский] футбол в школьные годы в Сент-Винсент-Сент-Мэри. Ты когда-нибудь задумывался о карьере в НФЛ?
— Да, конечно! Единственный раз, когда я действительно серьёзно об этом думал, был во время локаута НБА в 2011 году. Тогда было непонятно, когда мы снова начнём играть, и я подумал: «А что если попробовать?» Я был ещё достаточно молод для этого. Но это был единственный раз, когда я серьёзно рассматривал такую возможность. Иногда мне даже снилось, что я выхожу на футбольное поле. Но каждый раз, как только начиналась игра, я просыпался. Думаю, это был знак свыше: футбол — это не моё.
— Ты ведь огромный фанат футбола. Как ты находишь время следить за играми при таком плотном графике?
— Я стараюсь смотреть как можно больше матчей: НФЛ, студенческий футбол, даже школьные игры. Я люблю этот спорт и хорошо его понимаю. Конечно, у меня есть опыт игры в футболе, но сейчас я наблюдаю за игрой как фанат и как человек с определённым игровым интеллектом.
— Мы тут начали спорить и уверены, что ты знаешь, о чём речь. Что легче: игроку НФЛ попасть в НБА или баскетболисту перейти в НФЛ?
— Это отличный вопрос! Я слышал разные мнения на этот счёт и видел обсуждения туда-сюда. Думаю, баскетболисту легче попробовать себя в НФЛ. Нет сомнений в том, что игроку НФЛ сложнее попасть в НБА. И хотя в футболе тоже много потрясающих атлетов… Если говорить о переходе из баскетбола в футбол, то всё сводится к адаптации. Например, для меня самым сложным было снова привыкнуть к ударам после летнего баскетбола. В школе я играл в AAU (организация, которая проводит соревнования и турниры для школьников по завершении их основного спортивного сезона в школе. — Прим. «Чемпионата») летом, а осенью возвращался к футболу. Первые три тренировки в шлеме и плечевых накладках были настоящим испытанием — нужно было снова привыкать к физическим контактам. Но потом ты входишь в ритм и такой: «Окей, я снова в игре».
Видео можно посмотреть на канале Aphotic Productions в YouTube.
— Да-да.
— А вот переход из футбола в баскетбол требует больше координации, постоянного движения, прыжков. Это совсем другой уровень нагрузки.
— Да, это совсем другое.
— В футболе всё происходит короткими рывками: «хайк» — бум! Шесть секунд интенсивного движения, а потом – пауза. А в баскетболе ты можешь играть пять минут подряд без остановок. Нужно быть постоянно сосредоточенным, держать дыхание под контролем, следить за игрой. Это совершенно иной ритм.
— Если бы был кто-то, кроме тебя, кто мог бы идеально перейти из НБА в НФЛ, кто бы это был?
— Первым на ум приходит Расселл Уэстбрук или Энтони Эдвардс. Думаю, Расс мог бы стать невероятным сильным или свободным сейфти (в НФЛ позиция «сейфти» обозначает защитника, который обычно занимает место в глубине поля. Его главная задача — предотвращать дальние пассы и помогать в защите ближних зон. — Прим. «Чемпионата»). Знаешь, его физическая подготовка.
— Ты думаешь, он играл бы в защите?
— Да, думаю, да. У него природная агрессия… А ещё Эдвардс — я видел много его хайлайтов из школьного футбола. Кажется, он играл в футбол ещё в школе.
Расселл Уэстбрук (центр — №0), Энтони Эдвардс (центр — с мячом) и Леброн Джеймс (справа), сезон/2021-2022)
Фото: Katelyn Mulcahy/Getty Images
— Ого, мне нужно посмотреть эти записи.
— Да, думаю, он тоже мог бы перейти в НФЛ. Но первым я всё равно назову Расса.
— Ты как будто последний представитель той легендарной эпохи, когда всё передавалось из уст в уста.
— Да, точно! Когда мы играли, чтобы тебя заметили, нужно было быть лучшим из лучших. Тогда не было YouTube, где можно просто выложить хайлайты ради просмотров или чтобы тебя заметили.
— Абсолютно! Раньше тренеры должны были увидеть тебя вживую. Если они приезжали на игру, ты обязан был показать всё, на что способен, потому что второго шанса могло и не быть. Это добавляло огромное давление.
— Верно! Мы, трое ребят из Северо-Восточного Огайо, знали: если ты не выделишься прямо сейчас, то можешь вообще не дождаться их возвращения.
— А потом ты принёс «Кливленду» первое чемпионство за сколько лет? 50?
— 57! Я тогда даже не родился! Почему это всё оказалось на моих плечах?
— Слушай, из всех твоих четырёх чемпионств какое для тебя самое важное? Я думаю, первое всегда особенное.
— Да, первое чемпионство — это нечто невероятное. Ты помнишь все те разочарования до него, ночи, когда ты думаешь о том, что мог сделать лучше… И вот оно — первое победное чувство. Но знаешь, для меня ничего не сравнится с победой в «Кливленде». Более 50 лет без чемпионства. И ты сделал это. Причём против команды с рекордом 73-9 — «Уорриорз» со Стефом [Карри], Клэем [Томпсоном] и Дрэймондом [Грин]! Отыграться после 1-3 и выиграть серию для «Кливленда» — это было что-то невероятное. Вот почему ты видел мои эмоции тогда. Я просто не мог сдержаться. 2016 год… Это был момент всей жизни. Когда мы станем стариками с седыми бородами, я всё равно буду помнить тот год. Это был особенный год.
Видео можно посмотреть на канале NBA в YouTube. Права на видео принадлежат NBA MEDIA VENTURES, LLC.
— А парад? Это было эпично! Спасибо тебе за это снова!
— Да, это был величайший парад в истории Кливленда! Мы могли быть на вершине мира навсегда. Но ничего страшного. Сейчас у «Кавальерс» есть шанс снова сделать что-то великое. Надеюсь, они продолжат наше дело. Вперёд, «Кавз»!
— У тебя за последнее время было много больших достижений. Ты обошёл Карима Абдул-Джаббара по количеству очков за карьеру. И ты вместе с Бронни стал частью первой в истории пары отец-сын, сыгравшей в одной игре. Какое из твоих карьерных достижений для тебя самое важное? Ну, кроме чемпионских титулов — о них мы уже говорили.
— Знаешь, помимо титулов, которые всегда стоят на первом месте… Это ведь то, ради чего всё начинается: когда ты приходишь в команду и все верят в одну цель. Это особенное чувство. Мы каждый год боремся за чемпионство — тут даже вопросов нет. И когда ты достигаешь этой цели, понимаешь: всё это — работа, преданность делу — было не зря. Но для меня лично… Да, титулы — это отдельная история. А вот играть в НБА вместе с Бронни — это самое большое достижение в моей жизни. Наверное, номер один. Работать с сыном — это невероятно.
— Многие говорят об этом.
— Причём не только в спорте. Я слышал это от людей в бизнесе и других сферах жизни. Это лучшее, что ты можешь испытать. Видеть его каждый день, наблюдать, как он старается и проходит через этот путь становления тем, кем хочет стать. А я просто сижу рядом, смотрю на него и наслаждаюсь каждым моментом. Это помогает мне вернуть те часы и годы, которые я упустил из-за своей карьеры — ведь я столько времени проводил в разъездах.
— Да, ты был постоянно занят своими делами и путешествиями.
— Именно так. А теперь у меня есть возможность хотя бы частично вернуть это время — и это действительно особенное чувство.
Видео можно посмотреть на канале Chaz NBA в YouTube. Права на видео принадлежат NBA MEDIA VENTURES, LLC.
— Он отлично справляется с давлением и вниманием! Просто идеально! У тебя тоже был огромный ажиотаж в начале карьеры, но тогда не было таких ожиданий, что ты станешь настолько великим.
— Да уж. И знаешь что? Мне повезло: я рос без социальных сетей. Мне не приходилось сталкиваться с троллями в интернете.
— Это интересно.
— Знаешь, мне никогда не приходилось справляться с тем, чтобы мой отец был кем-то настолько значимым, на пьедестале. А вот мне самому приходится. Бронни тоже с этим справляется. Если ты когда-нибудь встретишь его, ты сразу поймёшь: «Почему я вообще могу смотреть на него свысока или желать ему неудачи?» Он самый спокойный, добрый и весёлый парень на свете. Он просто делает свою работу, возвращается домой, следит за своим телом, играет в видеоигры. Иногда что-то читает, а потом снова делает то же самое.
И он лучший старший брат, какого только можно представить для своих младших брата и сестры. Так что да, он справляется с этим давлением. Но я думаю, это делает его только сильнее. Потому что, несмотря на всё это — на внимание, ожидания — он смог вернуться после серьёзной угрозы для жизни. И у него всё ещё есть мотивация. Ему ведь не обязательно играть в баскетбол. Это не про деньги.
Он умный парень. Он может заниматься чем угодно. Если он захочет стать генеральным директором моей компании, я начну учить его этому прямо сейчас. Но он говорит: «Это моя жизнь. Это мои цели и мечты. Я хочу играть в баскетбол. Это то, что я люблю». И я горжусь им. Он потрясающий. Не могу дождаться, чтобы увидеть, как далеко он сможет зайти.
— В какой момент ты понял, что это возможно? Знаешь, я смотрю на своих детей и думаю: «Как это вообще возможно? Ты играешь со своим сыном в НБА!»
— Это невероятно. И знаешь, я не уверен… Но недавно мне прислали видеоклип, кажется, это было лет семь назад. Или пять. Бронни тогда был либо в седьмом, либо в восьмом классе. А у меня был 15-й сезон в НБА. Я чувствовал себя просто великолепно. Это был тот год, когда я сыграл все 82 игры регулярного сезона и все матчи плей-офф. В сумме получилось около 105 игр за год.
После того сезона кто-то спросил меня: «Думаешь, у тебя есть шанс остаться в лиге достаточно долго, чтобы сыграть с одним из своих детей?» И я сказал: «Если я продолжу чувствовать себя так же, то да, это возможно». Этот момент запомнился мне навсегда. И знаешь что? С божьей помощью и невероятной удачей это стало реальностью.
— Да уж, это потрясающе. Мы обычно заканчиваем наши беседы на этом моменте. Но у нас есть ещё один вопрос. Ты играл в знаменитой игре на площадке с Майклом Джорданом, когда тебе было 16 лет. Это правда? Расскажи об этом.
— Да! Во-первых, Эм Джей, Антуан Уокер и другие ветераны не подпускали молодых игроков к площадке вообще. Мне было 16 лет, я учился в старших классах. Обычно молодёжь могла выйти только тогда, когда старшие ребята уставали и уходили отдыхать. Но мне удалось попасть на площадку! Я оказался там вместе с Майклом Джорданом, Антуаном Уокером, Пенни Хардуэем, Роном Артестом и другими легендами.
Майкл Джордан (по центру) и Леброн Джеймс (справа), 2003 год
Фото: Getty Images
— Кто тебя опекал?
— Никто! Я был слишком быстрым для них!
— Вот это да! Тебе было всего 16?
— Да! Я был подростком с небольшой «афро». Мы были в Чикаго на площадке Джордана — она называлась Hoops. Кстати, есть видео того момента — Рон Артест тоже рассказывал о нём. Когда я попал на площадку, я просто всех разрывал! Я нервничал. До дрожи. Представь, я оказался там, на одной площадке с Майклом Джорданом и другими легендами! У меня просто голова шла кругом. И я подумал: «Сейчас или никогда». И я выложился по полной. Это было невероятно.
— Жаль, что меня там не было. Это же сумасшествие! Но знаешь, я вижу все эти кроссовки за твоей спиной. Ты ведь коллекционер? Ты собирал их годами, да?
— Да, это так.
— А это всегда были Nike? Я помню, ты носил adidas от Ти Мака [Трейси Макгрэйди] в школе. Кажется, даже видел тебя в старых «айверсонах» (кроссовки от Reebok. — Прим. «Чемпионата»).
— Нет, не всегда это были Nike. Когда я был ребёнком, да, Nike были моими любимыми. Я ведь вырос на Майкле Джордане — он был для меня всем. Я обожал его, Пенни Хардуэя, Кена Гриффи-младшего, Бо Джексона (оба — бейсболисты. — Прим. «Чемпионата»). Они были моими кумирами. Так что да, в детстве это были Nike. Но когда я начал играть в AAU, нас спонсировала adidas.
С седьмого класса до старших классов я носил только adidas — они обеспечивали нас экипировкой и отправляли на турниры по всей стране. А потом начался мой выпускной год. Тогда всё изменилось: начались переговоры с брендами. Ко мне пришли Nike, adidas и Reebok. Каждая компания сделала своё предложение. И знаешь что? На тот момент самое выгодное предложение поступило от Reebok.
Леброн Джеймс в кроссовках adidas, 2001 год
Фото: Getty Images
— Reebok? Серьёзно?
— Да! Они устроили мне встречу с генеральным директором и всей командой, которая занималась баскетболом. Помню, у них тогда ещё был контракт с НФЛ — они снабжали лигу экипировкой. Они знали, как сильно я люблю футбол, и использовали это на встрече: показали мне джерси НФЛ, рассказали о своих планах. В общем, впечатлили.
— И что было дальше?
— Я сидел за столом вместе с мамой и Мавериком Картером (друг и бизнес-партнёр Леброна. — Прим. «Чемпионата»). И в конце встречи они положили передо мной чек на $ 10 млн. Да-да, $ 10 млн! Но был один нюанс: чтобы получить эти деньги, я должен был отказаться от переговоров с другими компаниями.
— Ого! Тебе ведь тогда было всего 18?
— Да! Представь: я ещё школьник, у нас с мамой социальное жильё в Акроне, денег нет вообще. А тут передо мной лежит чек на $ 10 млн. Я попросил перерыв. Вышел из комнаты, чтобы перевести дух.
— И что сказала твоя мама?
— Она посмотрела на меня и сказала: «Сынок, доверься своему чутью. Если они готовы предложить тебе такие деньги сейчас, представь, что могут предложить другие компании». Она была права. Мы ведь уже ничего не имели на тот момент — терять было нечего.
— Умный совет.
— Да. Она сказала: «Делай то, что считаешь правильным». И я вернулся в комнату, поблагодарил их за предложение и сказал, что хочу продолжить переговоры с другими брендами.
— Ты наверняка сомневался?
— Конечно! Я мог бы просто подписать контракт и забыть обо всём остальном. Но я решил рискнуть. И знаешь что? Думаю, я принял правильное решение. Потому что мне пришлось уйти из той команды. Ты задаёшь такие вопросы… Надеюсь, я просто сделал правильный выбор. Я думал: «На эти чёртовы деньги я мог бы купить здание, в котором мы с мамой жили». Первый раз, когда тебе дают такой чек, ты этого никогда не забудешь. Никогда в жизни я не видел столько нулей. Никогда. Чувак, это просто смешно.
Леброн Джеймс, сезон-2024/2025
Фото: Katelyn Mulcahy/Getty Images
— Слушай, у меня есть ещё один вопрос. И я знаю, ты уже говорил об этом раньше. Как ты справился? С учётом всего того давления, которое было на тебе… Это невероятно — наблюдать за твоим путём и видеть, как ты это делаешь. И я понимаю, что это ещё не конец.
— Какая мудрость для всех остальных? Ты должен помнить, откуда ты пришёл. Ты из Акрона. Ты из Кливленда. Ты из северо-восточного Огайо. Ты понимаешь, что ты один из двух-трёх на миллиард. И если у тебя есть такой шанс, ты просто не можешь его упустить. Не можешь. Нужно сосредоточиться. Я рос в семье с одним родителем — только я и моя мама. У меня нет братьев и сестёр. Видеть, через что прошла моя мама — это была ещё одна причина, по которой я думал: «Окей, ты не можешь её подвести». Потому что теперь у тебя есть этот шанс. Потом я начал задумываться о своей карьере: «Кем ты хочешь быть? Как ты хочешь, чтобы тебя запомнили? Просто как парня, который играл в мяч? Или как кого-то большего?» Я серьёзно размышлял об этом. Я хотел быть величайшим, кого когда-либо видели в спорте. И я понял: для этого нужно не только выкладываться на площадке, но и быть примером за её пределами.
Ты не можешь быть неудачником или мерзавцем. Ты не можешь делать вещи, которые негативно влияют на твою карьеру. Нужно быть доступным для своих товарищей по команде и для франшизы. Каждый раз, когда выходишь на площадку — никаких проблем. Я чувствовал это. А когда я создал свою семью — это стало ещё важнее. Я знал: Саванна — та самая. Потом у нас появились дети, и я думал: «У меня ведь не было отца рядом. Окей, я не могу это испортить». Всё это накладывалось одно на другое. И да, с весом мира на моих плечах… Помню одно интервью. Я ещё даже не был в НБА — кажется, меня только задрафтовали. Кто-то вроде Боба Костаса (американский спортивный журналист и комментатор, известный своими многолетними репортажами и аналитикой на NBC Sports. — Прим. «Чемпионата») спросил меня: «Каково это — знать, что, если ты не станешь первым номером в Зале славы, люди будут считать тебя провалом?» А мне было 18 лет! Я тогда даже ни одной игры не сыграл! И я подумал: «Ох чёрт...»
Я даже не задумывался об этом раньше. Есть люди, которые реально хотят моего провала. Боже мой! Но я использовал это как мотивацию. Я подумал: «Ну ладно. У меня есть кое-что для вас». Да, это было тяжело. Но я хочу сказать молодым ребятам: если вы чувствуете давление или думаете, что это слишком сложно — просто работайте над собой. Не будьте засранцами. Будьте хорошими людьми и отдавайтесь своему делу полностью. Игра всегда будет к вам доброй. Заботьтесь о своём теле. Питайтесь правильно. Верьте в высшие силы — без них мы ничто. Это очевидно. И просто будьте хорошими людьми. Это несложно. Сказать «спасибо», «пожалуйста», «как дела?», «хорошего дня» — в этом нет ничего трудного. Нет ничего плохого в том, чтобы вести свою жизнь правильно. Вот так.
